Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

быстрее, с бешеной скоростью разгоняя горячую кровь по венам. Так было всегда, когда он сталкивался с чем-то, что не мог объяснить, не мог понять, и что требовалось осознать для своего разума, разложив всё по полочкам.

* * *

Глава 4.

Столько людей Рутгер последний раз видел в битве у Волчьих Ворот, но это, казалось, было так давно, что не стоило и вспоминать. Сколько же здесь было мирян? Сколько их сидело на каменных скамьях? Несколько сотен, или тысяч?

Стального Барса не покидало ощущение, что всё это происходит в каком-то странном сне. У него складывалось впечатление, что всё это он уже когда-то видел, хотя разумом и понимал, что это невозможно. Разве был он когда-то в Руссии? Видел когда-то ослепительно-жёлтый песок Большой Арены? Видел всё это великолепие громоздкого строения, где угадывались воздушные черты архитектуры Древних Богов? Он смотрел на всё это, и понимал, что потом, через много дней не сможет описать и половину из того, что видели его глаза, а мозг так и не смог осознать.

Сотник Болевил долго вёл отряд воеводы улицами Егдера. Порой казалось, что они кружили на одном месте, словно рус хотел им показать все местные достопримечательности, и то, что осталось от когда-то могущественных Древних. Многоэтажные, полуразрушенные дома, обжитые потомками погибшей цивилизации. Статуи богов, низвергнутые с пьедесталов, тянущиеся к хмурому, негостеприимному небу переплетения железных прутов, спаянных чудовищным жаром Апокалипсиса. Казалось, что всё кричало о том, что десять веков назад здесь погибли десятки, а может и сотни тысяч людей.

Большая Арена была так же когда-то разрушена, но благодаря долгим, многолетним стараниям людей, большая часть руин была восстановлена, и теперь там и тут виднелись участки стен со свежей кладкой. Сразу было видно, да и не трудно было догадаться, что и Древние Боги использовали это место для своих игр. Огромное, овальное поле, усыпанное жёлтым песком, и каменные, широкие скамьи, уступами, один над другим, поднимались ввысь, чтобы закончиться большими полотняными покрывалами, предохраняющих зрителей от палящих солнечных лучей, или нудного, мелкого дождя.

Всё здесь было в диковинку, и всё непривычно. Удивляло количество, и разнообразие людей на скамьях. Здесь можно было встретить и нищего, одетого в грязные лохмотья, и уважаемого, толстого купца, разряженного в шелка и бархат. Вот смотрит на вигов хмурый рус, в посеребрённых доспехах, словно ожидает от них нападения. Вот шепчутся и задорно улыбаются девушки, сбившись в беспокойную стайку. Вот со снисходительной улыбкой разглядывает пришельцев какой-то важный господин, в окружении телохранителей. Всё здесь смешалось, и утонуло в непрерывном гвалте, от коего, кажется, можно сойти с ума.

Эррилайя стремительно побледнела, и, охнув, судорожно ухватилась за руку воеводы, повисла на ней, словно потеряла силы. Тот сразу же отозвался, с тревогой заглянув ей в глаза:

– Что? Что случилось?

Сквозь стену гомона, что было невозможно пробить, он смог разобрать слова, прошёптанные побелевшими, обкусанными в муке, губами:

– О, боги! Я чувствую смерть! Здесь всё пропитано смертью! Рут! Я боюсь за тебя!

– Чего же ты испугалась? – Как можно беззаботнее улыбнулся Стальной Барс. – Мы каждый день с ней встречаемся, и даже, можно сказать, породнились!

– Нет-нет! Это совсем другое! – Поспешно проговорила маленькая ведьма. – Здесь опасность грозит тебе! Я чувствую тучи, и в них набухают молнии…

– Пока меч будет у меня в руке, со мной ничего плохого не может случиться! Да и тебя я всегда смогу защитить!

Девушка слабо улыбнулась, и, кажется, заставила себя поверить словам Рутгера. Она хотела ему верить, и просто жаждала знать, что всё будет хорошо.

Болевил указал места вигам, откуда пришлось согнать с помощью русов, каких-то нищих, и прокричал:

– Ещё немного терпения! Скоро здесь будет тише, и Солнцеликий освятит Большую Арену! Помните всё, о чём я вам говорил!

Действительно, всё утро сотник объяснял традиции, и ритуал проведения игр, но там было столько сложностей и различных особенностей, что воевода сейчас был не уверен в том, что всё смог усвоить правильно. Ведь всё это было просто невозможно упомнить! Он был уверен, что человеческий мозг не в силах отпечатать это в себе. К тому же кое-какие обстоятельства вызывали вопросы, на какие Болевил не мог ответить, а просто переводил разговор на другую тему. Несомненно, он что-то знал, но до поры до времени отмалчивался. Почему зрителям запрещалось приходить на игры с оружием, а вигам об этом даже не напомнили?

Рутгер осмотрелся, и среди пёстрой, разномастной толпы не заметил ни одного человека с мечом, или кинжалом. Во всеоружии были только воины, следящие за порядком, и как-то так получилось, что больше всего их было возле, пока пустой ложи императора, и в небольшом отдалении от мест, занятых вигами и россами. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы сразу догадаться, что к пришельцам относятся настороженно, хотя они и заявляли о своих мирных намерениях не раз.

Возбуждение постепенно сходило на нет, люди рассаживались по местам, разговоры стихали, и Стальной Барс с удивлением заметил, что многие из зрителей доставали свёртки с едой, чтобы тут же, никуда не удаляясь, перекусить.

Проследив за его взглядом, сотник улыбнулся, и пояснил:

– Многие пришли ещё с раннего утра, чтобы занять места получше, и естественно, проголодались. Игры будут идти несколько дней, так что многие здесь будут жить, чтобы не пропустить что-то интересное.

– Неужели их сердца будут холодны и бесстрастны, чтобы смотреть на это кровавое зрелище? – Как-то обречённо, с болью в голосе спросила Эрли, и воеводе сразу стало понятно, чего ей стоит сидеть рядом с ним, и держать себя в руках.

– Человек сам по себе кровожаден, и страдания себе подобного многим приносит только радость. – Болевил немного помолчал, и, посмотрев в глаза Эррилайе, то ли просто сказал, то ли спросил: – Ты странная ведьма. Ты чувствуешь боль других, чужих, незнакомых тебе людей. Такое я вижу в первый раз.

– Разве ваши ведьмы это не ощущают? – Тут же вступил в завязавшийся разговор царь россов.

– Сейчас они встречаются не так, как раньше, но многие из тех, кого я видел, были злобными, ненавидящими всё живое, тварями.

– Значит, были и другие?

– Это – табу, и всё же, я отвечу тебе. Ты – иноземец, и вряд ли кому-то расскажешь об этом. – Рус огляделся, не заметил кого-либо из гвардейцев рядом, и продолжил: – Мы называем другие народы варварами, хотя, на мой взгляд, многие наши законы,