Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

и так называемое правосудие, приговаривает к костру невиновных. Их слишком много, чтобы не заметить это. А разве в вашей стране не бывает такого?

– Бывает. – Кивнул Стальной Барс. – И мы всеми силами пытаемся это исправить.

– Нигде нет совершенного мира. – Тяжело, со вздохом, подвёл итог сотник. – Как у вас живут обычные люди, не принадлежащие ни знатным родам, ни к дворянству?

Рутгер не знал, что на это ответить, и растерялся. Стоит ли, и надо ли что-то рассказывать о том, что творится в стране Лазоревых Гор? Не будет ли только хуже от этого? Может, Болевил сознательно вызывает его на такой откровенный разговор, чтобы потом передать императору его слова, и тот мог принять решение, как поступить с иноземцами? Слова Микона врезались в память очень крепко, а свободой и честью воевода дорожил больше всего, даже, наверное, больше, чем любовью к Эррилайе, хотя, это и нельзя сравнивать.

В это время взревели трубы, заглушая все те, немногие звуки, что ещё раздавались на Большой Арене, и в установившейся мёртвой тишине раздался высокий, хорошо поставленный голос:

– Его императорское величество, повелитель Руссии, покоритель варварских племён, Солнцеликий и Лучезарный, Великий князь Геннах!

Трибуны взорвались криками, аплодисментами, каким-то звериным рёвом, и в нём было мало чего человеческого. Так могли приветствовать только кого-то обожаемого, богоподобного, или того, кто внушает животных страх, и священный ужас. В едином порыве все поднялись с мест, и устремили горящие взоры туда, где на трибуну поднимался император со своей многочисленной свитой.

У Рутгера мелькнула мысль, что здесь собрались одни одержимые и сумасшедшие. Так неестественно это выглядело со стороны. Помня наставления Болевила, он поднялся, и посмотрел в ту же сторону, что и все, пытаясь разглядеть императора, кого так боготворили подданные. Безошибочно его взгляд вычленил из пёстрой толпы придворных тщедушного человечка, в длиннополых одеждах расшитых золотом, в большой, искусно украшенной драгоценными камнями, короне. Лица императора он не смог разглядеть из-за большого расстояния, разделяющего их, но это сейчас было и не важно, ведь всё равно рано или поздно он призовёт его к себе. Что же принесёт вигам эта встреча?

Снова взревели трубы, прерывая бурные овации, и среди установившейся тишины тот же голос возвестил:

– Сегодня мы открываем ежегодные игры, посвящённые чествованию наших богов: Иисуса Всепрощающего, и Сварога Победителя! Три дня на жёлтом песке Большой Арены будет литься кровь преступников и предателей! Три дня Сварог Победитель будет пожинать плоды нашего почитания, и только тогда Иисус Всепрощающий сможет спуститься на нашу землю, чтобы дать свет ничтожным, сравнимых с пылью, людей! Да прольётся кровь отступников! Да будут прокляты их имена!

Не успел голос стихнуть до конца, как Эррилайя схватила Рутгера за руку, и побледнела ещё больше. Казалось, что на её лице, обрамлённом копной чёрных волос, можно было заметить каждую жилку, и вену.

– Рут, будь готов обнажить свой меч…

– Что ты видела? – С готовностью повернулся Стальной Барс. Он чувствовал, как его накрывает какое-то возбуждение, как полыхает лицо нездоровым румянцем, как в виски с сумасшедшей силой бьёт кровь. Присутствие огромной массы народа, ожидание увидеть то, чего человек всегда боится, но и жаждет увидеть, ощутить, как жизнь покидает чужое тело, именно это не давало покоя, и заставляло трепетать сердце, как загнанный воробей.

– Не знаю. Просто я видела тебя на жёлтом песке в окружении трёх страшных, кровожадных чудовищ, закованных в броню…

– Всё не так страшно! – Воевода с нежностью погладил ведьму по тонкой руке, и, заглянув в омут карих глаз, улыбнулся. Он ожидал увидеть ответную улыбку, какие-то ободряющие слова, а вместо этого его обожгло огнём уничтожения:

– Ты неисправим! Ты жаждешь крови! Вам вигам кроме убийства обычно и нечего вспомнить на закате дней!

Рутгер не успел ответить на выпад, так как послышался тот же высокий, пронзительный голос:

– На Большую Арену выходит известный во всей Руссии боец под именем Потрошитель Душ! Его противником в этот раз будет человек, совершивший множество преступлений против нашего государства! Человек, совершивший множество убийств и грабежей! Человек, о чьём существовании вы всегда знали, но никогда не видели! Это – Арво, Длинная Рука!

Голос утонул в шуме толпы, и к воеводе наклонился Аласейа, сказав в самое ухо:

– Этот Арво совсем не похож на убийцу и грабителя! Он же не знает, куда деть себя от страха!

Стальной Барс не сразу заметил, как из одних ворот, забранных решёткой, вытолкнули щуплого человека, всю одежду коего составляли грязные, рваные лохмотья. Он как-то неумело держал в руках меч, с небольшим круглым щитом, и сразу становилось понятно, что он не умеет с ними управляться. Довольно-таки странно для человека, промышляющего убийствами.

– Готов поспорить на сотню золотых, что он не продержится и нескольких ударов сердца.

– Внешность бывает обманчива. – Задумчиво заметил Рутгер. Он не хотел верить в то, что этот тщедушный человечек в лохмотьях, на грязном лице коего можно было увидеть растерянность и страдания – преступник. Он пытался разглядеть какие-то движения, выдающие в нём опытного бойца, но тщетно. Арво, Длинная Рука держал меч как обычную дубину. Скорее всего, именно она ему бы и подошла.

– Конечно. – Согласно кивнул царь россов, и тут же воскликнул: – Но не против этого!

В это время на жёлтом песке появился Пожиратель Душ. Едва взглянув на него, любому становилось ясно, что у Арво нет ни одного шанса. Пожиратель был выше Длинной Руки чуть ли не на две головы, шире в плечах в несколько раз, а бугры его мускулов можно было сравнить только с бочонками. Настолько они были большими. Картину завершало перекошенное злостью лицо, и пара шрамов, отчего внешность Пожирателя выглядела ещё более ужасающей. У него не было ни щита, ни меча, а один нож, длиной около локтя. Да и вряд ли ему могло понадобиться другое оружие. Арво был обречён.

– Это совсем не похоже на поединок! – Вскричал Аласейа, пытаясь перекричать рёв толпы.

– Осуждённый умрёт в любом случаи. – Пояснил Болевил.– Если он выживет сейчас, то потом будет биться с двумя противниками. Если каким-то чудом он и тогда выйдет из схватки победителем, то тогда против него выступит трое бойцов. Всё равно он встретит смерть. Вопрос только в том, как он умрёт. Как воин, не молющий о пощаде, или как червь, ползающий в пыли. Можно считать, что ему повезло. Ещё неделю назад мятежников прибивали гвоздями к крестам, вешали, или просто отсекали голову. Участие в Больших