Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

и им нужен отдых. Нужно что-нибудь придумать. Глупо идти на приступ, неся в руках только лестницы.

– Я же говорил тебе, что надо захватить мост!

– Это было невозможно! Ни один щит не выдерживает попадания арбалетного болта! А виги! В них вселился дьявол!

– Они такие же люди, как и перманы. – Сказал Сатвел, чувствуя какую-то гордость за своих соотечественников. Он не хотел думать о том, что предал страну Лазоревых Гор. На это можно не обращать внимание. Трон Владыки лакомый кусок, и ради этого не стоит мучиться угрызениями совести. На кону стоят огромные богатства. Золото! Власть! Всё остальное можно презреть.

– Завтра. – Тяжело вздохнул вождь, и посмотрел на стены замка Салдо. – Завтра ты получишь всё, что хочешь. Но цена вырастет втрое!

– Хорошо. – Лорд зло улыбнулся. – Ты получишь то, что хочешь. У меня много золота, и его хватит, чтобы рассчитаться за твои услуги. Ты точно видел, что Владыка пал в битве?

– Да. Я сам видел, что его изрубили мои воины. Он дрался как бешеный медведь, и ни за что бы не сдался. Моим бойцам пришлось его убить.

– Это уже не важно. – Отмахнулся лорд. – Главное, что он мёртв!

Он повернулся спиной к вождю, и вошёл в свой шатёр. Несмотря на внешнее спокойствие, он был возбуждён, и не находил себе места. Сатвел остановился перед столом, на коем лежала карта замка, посмотрел на неё, не видя чертежа, и поняв, что никакой мысли в голове так и не возникнет, сел в кресло, взяв в руки золотой кубок с вином. В конце концов, сегодня праздник, пусть и небольшой! Владыка Альгар пал! Ещё немного, и падёт один из основных оплотов сопротивления. Глупцы! Они только отдаляют свою агонию! Зачем сопротивляться тому, что неизбежно?

За стенками палатки послышался какой-то шум, тяжёлые шаги, полог отдёрнулся, и показался вождь перманов:

– Лорд, у нас есть пленный.

– Вот как? – Сатвел улыбнулся. – И кто же он?

– Судя по доспехам – харвелл. Он убил трёх моих воинов, пока его смогли скрутить. Хотели зарезать там же, на месте, но во время вспомнили твои слова.

– Хорошо. Вряд ли он нам что-то скажет, и всё же, пусть его приведут сюда. Я попробую поговорить с ним. Харвеллы более благоразумны, чем виги.

– Он уже здесь.

В палатку втолкнули связанного воина, и лорд почувствовал себя как-то неуютно под его испепеляющим взглядом. Чёрные волосы, чуть тронутые сединой, доспехи, пробитые в нескольких местах, и залитые кровью. Харвелл несколько раз дёрнулся, словно хотел разорвать стягивающие его путы, и широко расставив ноги, застыл, с презрением глядя на Сатвела.

– Кто ты?

– Моё имя тебе ни о чём не скажет. Могу сказать только то, что я из сотни Тайной Стражи, подчинённой лично лорду Фельмору.

– О! Это уже интересно. – Оживился Сатвел. Он хотел было предложить храброму харвеллу вина, но покосившись на вождя перманов, передумал: – Как поживает уважаемый повелитель Тайной Стражи? Мы так давно с ним не виделись, что я серьёзно озабочен его здоровьем! В свете недавних событий, я думаю, он чувствует себя не очень хорошо.

– Он чувствует себя гораздо лучше, чем ты, лорд. – Харвелл тряхнул головой, и усмехнулся, смерив Сатвела уничтожающим взглядом, словно мог убить его на месте. – Он не предавал свой народ, и люди страны Лазоревых Гор не шлют ему проклятья.

Волна ярости накрыла лорда с головой, и он, вскочив с кресла, отбросив в сторону кубок с вином, выхватил короткий меч:

– Что ты можешь знать о предательстве? Вы же сами во всём виноваты! Я всего лишь сел на трон Владыки, чтобы моя страна продолжала жить!

– Конечно. И для этого ты призвал наших вечных врагов!

Сатвел не знал, что сказать, да и стоило ли что-то говорить? Он взмахнул мечом, и по самую рукоять вонзил его в грудь харвелла. Тот повалился на земляной пол, из последних сил поднял голову, и прохрипел в лицо лорда голосом, полным ненависти:

– Будь ты проклят…

Предатель с трудом вырвал меч из агонизирующего тела, и отпрыгнул в сторону, чтобы хлынувшая кровь не попала на сапоги. Он повернулся к вождю перманов, и прошипел:

– Каждый виг, харвелл, или заул, должны быть убиты. Из них не получатся рабы. Они никогда не смирятся, а значит, должны быть уничтожены!

* * *

Часть 3. Неизвестность.

Глава 1.

Рутгер не смог найти на огромных, массивных воротах никакой, даже самой простенькой ручки. Открыть их не было никакой возможности, и в бессилии, в отчаянии, он ударил кулаком по тёмно-зелёному металлу. Воевода не услышал ожидаемого звука, и понял, что эти ворота он никогда не сможет открыть. Металл был чудовищной толщины, возможно, в несколько локтей. Как же Древние могли это создать? Что это? Ещё одна загадка предков?

Он оглянулся назад, чтобы посмотреть на пятно света, оставшееся где-то за спиной, и почувствовал себя маленьким, никому не нужным человечком, смерть какого никто и не заметит. Он снова посмотрел на тёмно-зелёные ворота, где на языке Древних Богов было что-то написано, на свод тоннеля, подпирающийся массивными, железными балками, походящими на изогнутые рёбра какого-то давно погибшего великана. Нет, не видно ничего такого, чтобы указывало на то, что здесь совсем недавно были люди. Так может, Древние все вымерли, и не стоит кого-то искать, и все его усилия напрасны?

Стальной Барс опустился на каменный пол, заваленный различным мусором, и вдруг, среди мелких камушков, толстого слоя пыли, и ещё непонятно чего, заметил нечто, очень похожее на человеческий череп. Он потянулся к нему, вытащил засапожный нож, и за пустую глазницу приподнял его. Всего чуть-чуть, и в то же мгновение что-то как молния блеснуло красным, и воевода ощутил, что какая-та дьявольская сила разрывает его тело на множество частей…

Это не было пробуждением. Что-то необъяснимое, корёжа сознание, вырвало его из забытья, и воевода ещё долго не мог отдышаться, сидя на постели. Осоловевшим, мутным взглядом он посмотрел по сторонам, и тяжело вздохнул. Если бы кто знал, что он готов отдать, лишь бы оказаться в Андвее! Как хотелось просто смежить веки, и вновь открыв их, увидеть пики снежных гор, тянущихся ввысь над городом. Вдохнуть воздух, наполненный свежестью ледников, и услышать, как шумит ветер в кронах деревьев, ласково перебирая листву…

Когда всё это он сможет увидеть и почувствовать? Теперь, казалось, что никогда. Было такое ощущение, что он странствует