Фантастические повести и рассказы - Сергей Казменко

— Что? — Арни сперва не понял. Потом с трудом отвел взгляд от ее лица, посмотрел — на ладони лежали две металлические коробочки с красными этикетками. Еще вчера, увидев их, Арни подпрыгнул бы от радости. Но сегодня… сегодня с ним творилось что-то необычное, и он с удивлением и тревогой осознал, что испытывает при виде этих коробочек какую-то острую горечь и разочарование. — Ах да, конечно… Я же заказывал ему… Очень любезно с вашей стороны…

— Как это здорово, что вы решили посетить нас, — Тинг, ну, конечно, же Тинг был тут как тут, возникнув у входа в рубку, и Арни сразу замолчал, понимая, что ему теперь лучше отойти в сторону. — Не хотите ли кофе? Я мигом приготовлю.

— Нет, благодарю вас, — ответила Лидия, даже не повернув головы в его сторону. — Я очень спешу…

— Тогда позвольте вас проводить, — Тинг уже брал все в свои руки. Как всегда.

— Нет-нет. Вы очень любезны, но я пойду одна, — она повернулась и, задев Арни плечом, вышла из наружного люка. Потом, обернувшись, сказала, глядя прямо в глаза Арни и словно бы не замечая стоявшего рядом Тинга:

— А вы зря так редко бываете в поселке. Приходите, у нас по вечерам бывают танцы в кафе.

Только, когда она скрылась в лесу, Арни понял, что так ничего и не ответил ей. Он очнулся только когда Тинг, положив руку на плечо, произнес:

— Ну и везет же тебе, парень.

— Что?

— Да ничего, диагноз ясен. Мне здесь делать больше нечего. Пойду-ка лучше займусь ремонтом. Где, ты говоришь, лежит руководство по настройке смесителя?

…Вечером Арни, наряженный в лучший выходной костюм друга, отправился в поселок. Боже, какую же чушь молол ему Тинг! Этого же просто не может быть, чтобы такая девушка, такое небесное создание, влюбилось в него! Зачем, почему, как могло такое случиться? И эти танцы… Арни в жизни своей не танцевал, и одна лишь мысль о предстоящем неминуемом позоре, одно лишь сознание собственной неуклюжести и неминуемости фиаско бросало его в жар.

Но не пойти он не мог.

Стоило лишь ему вспомнить о Лидии, услышать снова ее голос — и все остальное забывалось. И он немедленно позабыл и отбросил все страхи, едва лишь увидел ее в кафе. А потом они сидели за столиком, и пили легкое местное вино, слегка горчившее посла мороженого, и танцевали — все получилось как-то само собой и оказалось совсем нетрудным, раз она была рядом — и говорили, говорили, говорили…

О происходившем в последующие дни Арни вспоминал с трудом — все смешалось у него в голове. Он помнил, что возвращался в звездолет и пытался как-то помогать Тингу с ремонтом, но друг его, ставший внезапно суровым и неулыбчивым, вечно озабоченным какими-то дурацкими техническими проблемами, старался поскорее избавиться от его присутствия. Не удивительно — Арни умудрился испортить целых два блока, пытаясь устранить неисправности, но думая совершенно о другом. Раньше он бы места себе не находил, совершив подобные ошибки, но теперь… Какое все это имело значение, если он любил Лидию, красивейшую из женщин, и был любим ею?! Как только мог он жить раньше, стараясь не замечать женщин, сторонясь их и всеми силами пытаясь не допустить ни одну из них в свою жизнь? Глупец! А Тинг — Тинг, бедняга, ничего этого не понимал, он денно и нощно копался в своей разнесчастной технике, и вытащить его в поселок стало совершенно невозможно. Даже к лавочнику за новыми деталями Тинг старался посылать Арни, и тот успел подружиться со стариком, коротая время в лавке в ожидании Лидии. Старина Кергель был премилым субъектом — но он все понимал, и, стоило Лидии показаться в дверях лавки, как Кергель замолкал на полуслове. Напуская на себя важный, величественный вид, он церемонно раскланивался с нею и отпускал влюбленных. Однажды Лидия, смеясь, заметила, что Кергель стал напоминать ей Наполеона, и как-то раз в разговоре Арни рассказал старику об этом. Лавочнику это сравнение почему-то пришлось по душе, и, к удивлению Арни, на следующий день он увидел Кергеля одетым в самую настоящую треуголку — как на одной из древних картин, изображающих императора, которую они накануне отыскали в какой-то книге.

А потом Лидии внезапно пришлось уехать — о Боже на целую неделю! — заболел кто-то из родственников. Поначалу Арни подумал, что не переживет разлуки. Но уже следующим вечером от снова был в кафе и танцевал — то со жгучей брюнеткой Банги, то с веселой толстушкой Энн. Да и вообще, как он вдруг с удивлением обнаружил, в поселке было полно прелестных девушек, с которыми можно так весело проводить время. И совсем напрасно Тинг пытается уверить, что он зашел слишком далеко, и его поведение может привести к неблагоприятным последствиям. Ну да, кто-то из местных кавалеров посадил Тингу, заявившись к звездолету в поисках Арни, хороший фонарь под глазом. Но при чем здесь его, Арни, поведение? Он ведь, кажется, не нарушал никаких законов и норм приличия и совершенно отказывается поэтому понимать сарказм, который Тинг вкладывает в фразу: «Мне нравится это «кажется»».

Тем страшнее стало внезапно наступившее отрезвление.

В то утро он неожиданно вспомнил, что Тинг просил его зайти к лавочнику и поскорее доставить какие-то крайне необходимые для ремонта детали. В глубине души Арни постоянно ощущал какую-то смутную вину перед другом, вынужденным коротать время за унылым занятием, и поэтому решил, прежде чем отправиться купаться, заскочить в лавку.

Но на дверях висел замок.

Удивленный этим необычным обстоятельством, Арни хотел спросить, куда мог подеваться лавочник, у кого-нибудь из местных жителей, но на улицах не было ни души. А Тинг, между тем, ждал эти штуковины. Вздохнув, Арни решил забежать к другу и пообещать ему принести детали попозже, когда Кергель появится в своей лавке. Не спеша, потому что солнце уже начало припекать, он побрел через лесок к своему звездолету. Пройдя половину дороги и собираясь сворачивать на тропинку, что вела к месту их вынужденной посадки, он услышал сзади, из-за поворота, ни на что не похожий звук. Что-то двигалось по дороге. Заинтересованный, Арни остановился, решив немного обождать в тени. Каково же было его удивление, когда на дороге показалась голова длинной кавалерийской колонны! Одетые в одинаковые синие мундиры всадники по четыре в ряд выезжали из-за поворота, и, казалось, не будет конца этому войску. А во главе колонны на черном коне ехал…

Во главе колонны собственной персоной ехал сам лавочник Кергель.

Но нет, это был не Кергель. Сам император Наполеон Бонапарт ехал во главе колонны своих воинов. Поравнявшись с Арни, он осадил коня, и вся колонна застыла на месте за его спиной. Только некоторые лошади нетерпеливо переступали на месте.

— Добрый день, — любезно поздоровался император, сняв с головы треуголку и вытирая платком вспотевший лоб. — Ну и жара сегодня, однако.

— Добрый день… в-ваше величество, — неуверенно ответил Арни.

— Пришлось одеться не по погоде, — говорят, в России зимой очень холодно.

— В России?..

— Ну да. Чингиз-хан опять нарушил мои западные границы. Тяжелая ноша императора: только что отбил Монтесуму с его неграми, и вот новая напасть. Ну ничего, к обеду я с ним покончу, тогда заходите. Вы ведь, помнится заказывали какие-то детали? — и не дождавшись ответа, император надел треуголку и тронул коня.

Арни долго, не менее получаса, стоял у дороги, глядя на проходящее мимо войско. За конницей пошла пехота, потом артиллерия — не меньше двух десятков пушек, потом снова конница… Их прошло мимо около пяти тысяч. Все сосредоточенные, молчаливые, готовые к сражению. Лишь когда последний солдат скрылся за поворотом, и затих шум от топота множества ног. Арни сумел стряхнуть с себя оцепенение, повернулся и едва ли не бегом кинулся к звездолету.

Тинг, бледный и усталый от казавшейся бесконечной работы, встретил его вопросом о деталях, но, услышав первые сбивчивые фразы Арни, от удивления раскрыл рот да так и не закрывал его до конца рассказа.

— Ну, что ты об этом думаешь? — спросил Арни, закончив.

— А это точно был он?

— Что я, спал по-твоему? Конечно он! Еще сказал, чтобы я заходил после обеда.

— Бред какой-то, — Тинг поскреб в затылке.

И в это время откуда-то издалека донеслись раскаты грома. Не сговариваясь, друзья выскочили наружу. С ясного неба по прежнему жарило солнце, а гром, доносившийся откуда-то из-за холмов, не мог быть ничем иным, кроме как канонадой.

— Надо идти в поселок, — наконец сказал Тинг, заскочил обратно в шлюз за бластером и решительно двинулся по тропинке. Арни поплелся следом, хотя идти в поселок ему почему-то совсем не хотелось. Больше всего ему сейчас хотелось забраться в звездолет, задраить люки и стартовать поскорее отсюда, пока с ними не приключилось какой-нибудь настоящей беды. Всем своим существом Арни чувствовал, что надо бежать, скорее бежать отсюда. Конечно, жаль убегать, не дождавшись возвращения Лидии и не попрощавшись толком с остальными подружками — о том, как они все воспримут это прощание, он почему-то не задумывался — но что делать, если здесь становится слишком опасно для него? Бежать, бежать! — все же он шел за Тингом, потому что не мог бросить друга, а убедить его не ходить в поселок был не в состоянии. Да и как бежать, если неисправности до сих пор не устранены?