Фрейд - Питер Гай

К счастью, реакция на идеи Фрейда не всегда была такой высокопарной, а иногда даже довольно забавной. Венгерский драматург Ференц Мольнар, этот остроумнейший космополит, высмеял распространенные заблуждения об идеях основателя психоанализа в сюжете для будущей пьесы, для которой, как он утверждал, у него имелся богатый материал: «Что из этого выйдет, я еще не знаю, но основная идея очень проста, как и во всех трагедиях. Молодой человек – счастливо женатый на собственной матери – выясняет, что она вовсе не его мать, – и стреляется». В конце 20-х годов прошлого столетия в Англии священник, переводчик Библии и утонченный сатирик Рональд Нокс искусно обыграл психоаналитические диагнозы. В одном из своих произведений он на фрейдистском жаргоне пересказал классическую немецкую книжку для детей «Растрепа». Примерно в это же время в Соединенных Штатах Джеймс Тербер, художник газетных сатирических комиксов, писатель и юморист, и Элвин Б. Уайт, публицист и литературный стилист, высмеяли многочисленные книги о сексе, наводнившие американские книжные магазины, в пародийном сборнике «Необходим ли секс?». Среди притворно серьезных глав этой маленькой книги были и такие: «Природа американского мужчины: исследование пьедестализма» и «Что дети должны говорить родителям». Как показывает составленный авторами словарь специальных терминов, они во многих случаях намекали на Фрейда. Так, например, «комплекс, ядерный» они определяли как «шок, вызванный тем, что лицо противоположного пола предстает в своем истинном свете; начало общего нервного расстройства», «эксгибиционизм» объяснялся как «зайти слишком далеко, не желая того», а «нарциссизм» как «попытка быть самодостаточным, с подтекстом». Тех, кто хотел узнать значение термина «принцип удовольствия», Тербер и Уайт отсылали к «либидо», а там, в свою очередь, содержалась ссылка на «принцип удовольствия». Отчасти сие было ребячеством, однако претендующий на серьезность дискурс оказался не менее безответственным и гораздо более опасным, чем такого рода остроты.

У Фрейда с самого начала имелись ответственные ученики, но их продуманные усилия по популяризации заслуживающей доверия версии психоанализа утонули в представлениях о мэтре, которые все принимали, не давая себе труда прочитать его работы. В 1912 году, изучая «фрейдистскую психологию» с «величайшим энтузиазмом», начинающий журналист Уолтер Липпман, которого сегодня мы знаем не только как писателя и политического обозревателя, но и как автора оригинальной концепции общественного мнения, сказал английскому социальному психологу Грэму Уоллесу, что относился к ней так, как человек мог отнестись в свое время к «Происхождению видов». Перечитывая Уильяма Джеймса после знакомства с Фрейдом, Липпман говорил о «странном чувстве, что в 80-х годах XIX века мир был очень молод». Оглядываясь на эти героические времена, он вспоминал, что «серьезные молодые люди восприняли Фрейда очень серьезно, как он того заслуживал. Отношение к фрейдизму как к скучной фантазии пришло позже и по большей части от людей, которые его не изучали, а просто слышали о нем».

Защищаясь, психоаналитики при малейшей возможности пропагандировали идеи основателя движения, обращаясь к богословам и врачам, рассылая статьи в более или менее серьезные периодические издания. В 20-х годах прошлого столетия Оскар Пфистер ездил с лекциями по Германии и Англии, знакомя с посланием Фрейда широкую публику, и в частных беседах «работал» с влиятельными профессорами, которые могли распространить фрейдистские истины среди своих студентов. Пфистер и другие психоаналитики также выпускали убедительные и даже понятные пособия, помогающие понять теорию Фрейда: объемный, но вполне доступный труд Пфистера «Психоаналитический метод» был опубликован в 1913-м, а в английском переводе вышел в Нью-Йорке четыре года спустя. Он оказался не первой подобной работой: в 1911-м Эдуард Хичманн выпустил куда более краткое изложение идей психоанализа, «Теория неврозов Фрейда», вскоре переведенное на английский язык. В 1920-м Дж. А. (впоследствии сэр Артур) Тенсли опубликовал книгу «Новая психология и ее связь с жизнью» – изящное исследование, за два года переизданное несколько раз, а в 1926-м под редакцией Пауля Федерна и Генриха Менга вышел психоаналитический сборник «для публики», Das Psychoanalytische Volksbuch, к работе над которым они привлекли некоторых своих коллег. Книга охватывала всю область психоанализа, включая анализ искусства и культуры, и состояла из 37 коротких статей, без специальной терминологии, с переводом иностранных слов и примерами из повседневной жизни, помогающими понять теорию Фрейда.

Основатель психоанализа мог иронизировать, но все эти усилия ни в коем случае нельзя назвать тщетными. В мае 1926 года газеты и журналы во многих странах вспоминали о 70-летии Фрейда, не скупясь на высокие оценки, причем многие продемонстрировали удивительную компетентность. Пожалуй, самой глубокой была изысканная хвалебная статья американского эссеиста и биографа Джозефа Вуда Кратча, опубликованная в New York Times. Кратч писал, что создатель теории психоанализа Фрейд сегодня самый известный, возможно за исключением Эйнштейна, из ныне живущих ученых. Титул «ученый» – это именно то, к чему так стремился Зигмунд Фрейд и что он так редко получал. «Разумеется, даже в наше время, – признавал Кратч, – есть бихевиористы и другие бескомпромиссные противники Фрейда». Однако, прибавил он, можно с уверенностью сказать, что влияние его главных идей все сильнее и сильнее отражается в работах самых влиятельных психологов и психиатров. Кратч считал, что точно так же, как Дарвин и его идеи проникли в современную культуру, мы уже широко используем теории Фрейда. «Со временем они, вероятно, станут, подобно теории эволюции, частью умственного багажа, которую каждый мыслитель воспринимает как нечто само собой разумеющееся». В то время, когда профессор Университета Брауна беспокоился, что психологические консультации, которые вводились в этом учебном заведении, могут подвергнуть студентов «обычному психоанализу во имя незрелой науки», автор передовой статьи в New York Times упрекал скептика. «Незрелой, – говорилось в заголовке, – звучит как «фальшивой»[229]. Наблюдая за всем этим издалека, Фрейд язвительно заметил в письме Арнольду Цвейгу: «Я не знаменит, я пользуюсь дурной славой». Прав он был только наполовину: верно и то и другое.

Жизненная сила: берлинский дух

В конце 20-х годов даже пессимист Фрейд был вынужден признать, что, несмотря на все разногласия и ссоры, психоаналитические институты множились и процветали. В 1935-м он с гордостью вспоминал, что к старейшим местным отделениям в Вене, Берлине, Будапеште, Лондоне, в Голландии и Швейцарии присоединились новые отделения в Париже, Калькутте, два в Японии, несколько в Соединенных Штатах, по одному в Иерусалиме и Южной Африке и два в Скандинавии. Вне всяких сомнений, торжествующе заключил мэтр, психоанализ будет жить.

К тому времени, когда основатель движения писал это резюме, некоторые психоаналитические институты уже имели богатую историю. Абрахам перенес модель Венского психоаналитического общества в Берлин еще в 1908 году – тогда регулярные собрания с дискуссиями и докладами проходили у него в квартире. Это общество стало ядром берлинской главы в деятельности Международной психоаналитической ассоциации, основанной на конгрессе в Нюрнберге в 1910-м. В 1911 году в Соединенных Штатах интересующиеся психоанализом врачи не без трудностей объединились в две организации, которые были одновременно соперницами и союзницами, – Нью-Йоркское психоаналитическое общество и Американскую психоаналитическую ассоциацию. Два года спустя Ференци основал Будапештское психоаналитическое общество, которое процветало в короткий послевоенный период, пока летом 1919-го не были свергнуты большевики и в феврале 1920 года не установился антисемитский – и антипсихоаналитический – режим Хорти. Будапешт дал несколько самых видных и талантливых фигур из числа психоаналитиков: кроме самого Ференци это Франц Александер, Шандор Радо, Майкл Балинт, Геза Рохейм, Рене Спитц и др. Британское психоаналитическое общество появилось в 1919 году, а Лондонский институт психоанализа, деятельность которого оживил неутомимый организатор Эрнест Джонс, официально был основан в 1924-м. Французы, преодолев упорное сопротивление медицинского в целом и психиатрического в частности истеблишмента, основали свою психоаналитическую организацию два года спустя[230]. В 1932-м их примеру последовали итальянцы, а в 1933-м, после продолжительной подготовки, голландцы. Эйтингон, который в конце этого же года эмигрировал из Берлина в Палестину – один из первых психоаналитиков, покинувших гитлеровскую Германию, – почти сразу организовал психоаналитическое общество в Иерусалиме. Как верно заметил Фрейд, психоанализ не собирался умирать.