История Франции - Марк Ферро

которая, по мысли Сталина, замышлялась против СССР, Молотов подписал с Риббентропом пакт о ненападении, который давал Германии гарантии на Востоке в случае начала войны на Западе.

И тут-то Даладье решил, что можно, наконец, сказать русским, что в случае франко-германской войны тем не потребуется получать польское согласие для прохода через Польшу, — однако соответствующая инструкция генералу Думенку запоздала: Сталин заключил договор с Гитлером.

Некоторое время спустя, когда Гитлер выдвинул претензии на Данциг (Гданьск) и вторгся в Польшу, именно Англия, предоставившая полякам гарантии безопасности, объявила войну Германии. Франции — без каких-либо парламентских дебатов — пришлось последовать за ней (сентябрь 1939 г.).

«СТРАННАЯ ВОЙНА»: ПОЧЕМУ?

«Странной войной» называют этап Второй мировой войны, длившийся с сентября 1939 по май 1940 г., когда гражданское и военное руководство Франции ведет себя так, словно бы не понимает смысла своих действий — или скорее своего бездействия. Когда же раздается гром — с началом германского наступления в мае 1940-го, — то солдаты, конечно, сражаются, но былая неопределенность уже подорвала дух руководителей и общества, и это становится одним из факторов наступающей катастрофы.

Оккупация немцами Праги в нарушение Мюнхенского соглашения, затем германская агрессия против Польши существенно изменили общественные настроения во Франции: согласно опросу, проведенному в это время, 76 процентов респондентов считали, что необходимо помешать Гитлеру силой овладеть Данцигом. Уступив один раз, общество понимает, что его надежды на Мюнхен были иллюзорны. Оно не следует за Марселем Деа, который писал: «Стоит ли умирать за Данциг?» Люди считают, что «надо положить этому конец», и пацифисты 1938 г. практически утрачивают влияние.

Поэтому, когда война была объявлена, а враг вторгся в Польшу, общество ожидало, что после стольких отступлений и унижений что-то произойдет.

Но ничего не происходит.

Генерал Морис Гамелен в своем докладе указывает: чтобы оказать определенную в договорах помощь Польше, он сможет начать наступление лишь на четвертый, если не на пятнадцатый день. Тем не менее 7 сентября французские войска занимают Варндский лес[183], продвинувшись на десяток километров от границы; против сотни обороняющихся немцев действуют десять французских дивизий. Но 12 сентября операция остановлена, а 16-го принято решение об отходе, при этом оставлен французский город Форбах…

Такова была помощь, оказанная Польше.

Французские военные предусматривали создание оборонительной системы от Юрских гор до Северного моря; при условии что фронт на Востоке держится, предполагалось наступление французских сил в направлении Майнца. В противном случае они должны были отойти за линию Мажино.

Но фронт на Востоке не удержался: поляки, раздавленные немцами, а затем получившие удар по тылам в ходе советского наступления 17 сентября, были полностью разгромлены. Тогда французы отступили, чтобы в боевой готовности ожидать немцев.

Сегодня лучше понимаешь последствия подобного поведения. Они обусловили «странную войну», а позднее, после разгрома, заключение перемирия.

Некоторые моменты этого периода особо значимы.

Так, начиная с сентября французское командование отказывается от бомбардировок Германии — «из страха перед ответными карательными действиями и потому, что это замедляет концентрацию войск».

В январе 1940 г., когда бельгийский король Леопольд III сообщил французам о своих опасениях вторжения Германии, генерал Гамелен хочет ввести войска в Бельгию, однако его заместитель генерал Альфонс Жорж отговаривает его и вместе с Даладье убеждает в том, что это дало бы Гитлеру предлог для вторжения в Бельгию…

Французская сторона полагает, что необходимо выиграть время, поскольку продолжается усиление авиации; пока же та слишком слаба, чтобы действовать. «В таком случае, — отвечают англичане, — Франция может держаться без нашего экспедиционного корпуса. Впрочем, сердце империи — это Суэц». На конференции союзников, которая состоялась 22 сентября и где уже не ставился вопрос о Польше, Чемберлен предлагает Франции 32 самолета. Ведь именно авиация является слабым местом французских вооруженных сил.

Это позволяет лучше понять позицию французского Генерального штаба: Гамелен предпочел бы нанести ответный удар Германии на Балканах, так как был убежден, что после Польши немцы устремятся к нефтяным полям Румынии. Он желает избежать сражения непосредственно во Франции, поскольку боится массированных налетов, направленных против гражданского населения. Парижане получают противогазы, к угрозе газовой атаки относятся весьма серьезно, потому что применение газов в 1914–1918 гг. оставило глубокий след в их памяти. Вести войну на Балканах, высадиться, как в 1915 г., в Салониках означает вести войну, не ведя ее по-настоящему, оставить возможность для компромисса, нового appeasement [184].

Ни французы, ни англичане не желают совершать непоправимых действий — они все еще надеются на переговоры. «Никаких несвоевременных инициатив, — говорит Гамелен и добавляет: Пусть погибнут Румыния, Югославия, Финляндия, если это нужно для того, чтобы мы выиграли войну». Таким образом, Франция вступает в войну, пятясь задом; общество хорошо чувствует это, и на смену первоначальному пониманию необходимости исполнить свой долг начиная с зимы приходят упадок духа и бессилие.

Даладье прекрасно осознавал тупик, в который его поставило объявление войны. Подобно Пьеру Лавалю, он считал, что Польша, которая сразу после Мюнхена аннексировала Тешинскую область, этим постыдным актом освободила Францию от обязательств по оказанию военной помощи. Но, поскольку Англия, верная слову, данному полковнику Беку[185], все же объявила войну Германии, Франции пришлось следовать за ней.

Представляя себе состояние французских вооружений, стремительно развивавшихся в то время, но еще не готовых к военным действиям к осени 1939 г., в условиях надвигавшейся зимы, а также видя английскую позицию — объявить войну, но не направлять экспедиционный корпус, — Даладье заявил своему военному советнику Вийелюму, такому же пацифисту, как он сам: «Франция ведет войну в одиночестве — забывая при этом о Польше и бросая упрек Англии; если так будет продолжаться, я заключу мир с Гитлером».

Однако после советского нападения на Финляндию французские руководители пришли в неистовство. Заняв выжидательную позицию в отношении Германии, они были готовы проливать кровь в борьбе против СССР, чтобы оказать поддержку и защитить «маленькую Финляндию». Судьба этой страны вызвала в их кругах куда больший отклик, чем