Моя жизнь. Записки суфражистки - Эммелин Панкхёрст

всюду мы привлекали к себе всеобщее внимание. Нашим правилом было приступать к агитации немедленно по прибытии в город. Если на пути от вокзала к гостинице мы встречали группу людей (например, на базаре), мы останавливались и устраивали митинг, или же ограничивались тем, что сообщали им, где и когда назначены наши собрания, и приглашали их присутствовать на них. Первый наш шаг состоял обычно в найме пустого торгового помещения; мы раскладывали в его окнах суфражистскую литературу и вывешивали у входа наш красно-зелено-белый флаг. В то же время другие члены нашего отряда отправлялись нанимать лучший из имеющихся зал для собраний. Если мы появлялись на поле сражения раньше мужчин, мы иногда захватывали все хорошие залы и оставляли кандидату для его собраний только школьные здания. Впрочем, наши собрания были настолько популярнее, чем их, что нам фактически нужны были более обширные помещения. Часто кандидат, против которого выступали суфражистки, говорил перед почти пустыми скамьями. Народ уходил слушать женщин.

Понятно, что наша деятельность не нравилась политикам, которые всюду старались мешать нам. В некоторых случаях они подстраивали нам разные грубые шутки, но, в общем, избиратели охотно слушали нас, а женщины – более чем охотно.

Всю весну шла наша работа на дополнительных выборах, сопровождаясь поразительным успехом, хотя политические деятели редко признавали нашу роль в поражениях и потерях правительства. Однако избиратели эту роль прекрасно понимали. На одних выборах в Саффолке, где мы помогли юнионистам собрать вдвое больше голосов, чем на предыдущих выборах, победивший кандидат, обращаясь к собравшейся под его окном толпе, сказал: «Что обусловило такую замечательную и славную победу?» – Толпа немедленно закричала в ответ: «Избирательное право для женщин! Трижды ура суфражисткам!»

Корреспонденты газет не проявляли такого нежелания признавать наше влияние. Даже порицая нашу тактику, они не скрывали своего удивления перед нашей энергией, смелостью и ревностью наших работников.

Лето прошло в усилении наших сил, организации новых отделений, устройстве митингов – с мая по октябрь мы созвали около трех тысяч собраний; вторжении в собрания, на которых выступали министры – мы старались проделывать это не менее одного раза ежедневно; в участии в выборах и организации в различных городах внушительных уличных демонстраций. В последние месяцы года я руководила борьбой во время нескольких горячих избирательных схваток, причем однажды мне пришлось пережить одно из самых неприятных приключений, когда-либо мной изведанных.

Выборы, о которых идет речь, происходили в Мид-Девоне, в твердыне либерализма. С самого образования этого избирательного округа в 1885 г. здесь всегда выбирали лишь либералов. Округ этот обширен и разделен на восемь участков. Население городов отличается здесь грубостью нравов и слепой преданностью либералам. Одна женщина, сторонница юнионистов, предупреждала меня вскоре после моего приезда, что жизнь моя будет в опасности, если я осмелюсь публично выступить против либерального кандидата. Несмотря на это, я решилась говорить. Мы устраивали по два собрания ежедневно, призывая избирателей «побить правительство в Мид-Девоне, говоря ему этим, что в наступающем году женщины должны получить право голоса». Хотя некоторые собрания протекали не совсем спокойно, к нам в общем относились с гораздо большей сдержанностью и вниманием, чем к обоим кандидатам, которым нередко не давали говорить и которым подчас приходилось бежать от своей аудитории. До самого дня выборов, когда стало известно, что юнионистский кандидат избран большинством в 1280 голосов, нам не пришлось испытать никаких насилий.

Моя спутница мистрисс Мартелл и я после провозглашения результатов выборов пошли пешком к нашей гостинице. Один из наших друзей остановил нас и обратил наше внимание на только что избранного члена Парламента – юниониста, под охраной полиции удаляющегося домой. Нас предостерегали, что наша безопасность требует немедленного бегства из города. Я со смехом уверяла друзей, что никогда не боялась довериться толпе, и мы продолжали наш путь. Вдруг перед нами выросла группа молодых людей и подростков, рабочих-землекопов, носивших красные розетки либеральной партии; они только что узнали о поражении своего кандидата и совсем выходили из себя, дыша возмущением и гневом. Один из них закричал, указывая на нас: «Это их дело! Этих женщин!» Толпа завыла и забросала нас тухлыми яйцами и комками земли. Нас это не очень сильно испугало, но град из яиц был нестерпим, и, желая укрыться от него, мы бросились в ближайшую мелочную лавку. Жена лавочника закрыла дверь на засов, но бедный лавочник стал кричать, что у него все поломают. Я не хотела этого, разумеется, и попросила выпустить нас через заднюю дверь. Они вывели нас на маленький двор, из которого мы вышли в небольшой переулок, но безобразники, догадавшись о нашем плане, были уже здесь и поджидали нас.

Они схватили первой мистрисс Мартелл и стали бить ее кулаками по голове, но смелая лавочница, услышав крики и ругательства, открыла дверь и бросилась выручать нас. Мы с ней вырвали мистрисс Мартелл из рук безобразников и старались увести ее в дом. Я тоже хотела войти, но когда добралась до порога, кто-то с силой ударил меня в затылок, грубые руки схватили меня за шиворот и с силой швырнули на землю. Я, по-видимому, на несколько мгновений лишилась сознания, ибо первым моим ощущением после падения была дрожь, благодаря холодной жидкой грязи, пропитавшей мою одежду. Открыв глаза, я увидела перед собой замолкших людей, сомкнувшихся тесным кругом вокруг меня.

В этот момент послышался шум и крики – это полицейские прокладывали себе дорогу, чтобы выручить нас. Толпа, конечно, показала пятки, и меня осторожно снесли в лавку, которую полиция охраняла в течение двух часов, пока не сочла безопасным для нас уехать отсюда в закрытом автомобиле. Только через несколько месяцев мистрисс Мартелл и я совсем оправились от полученных ушибов и поранений.

Король торжественно открыл Парламент 29 января 1908 г. Речь его опять не содержала ни малейшего упоминания об избирательном праве женщин, и ЖСПС снова опубликовал приглашение на заседания женского парламента, назначенные на 11, 12 и 13 февраля. Еще до этого мы узнали, что одному из сторонников нашего движения, депутату Стэнджеру, досталась одна из первых очередей в списке ораторов и что он обещал внести билль о женском избирательном праве. Второе чтение билля было назначено на 28 февраля, и мы понимали, что необходимо сильное давление, чтобы предотвратить провал билля, как это случилось в предыдущем году с биллем Дикинсона. Поэтому в первый же день заседаний женского Парламента почти все участницы его вызвались войти в состав депутации, которая должна была попытаться представить резолюцию премьеру. Имея во главе двух известных художниц-портретисток, депутация направилась в стройном порядке, по четыре человека в ряд, к Палате Общин. Толпы, собравшиеся на