Виланд - Оксана Кириллова

увеличил производство боеприпасов почти вдвое. Выходит, архитектор войны из него вышел тоже неплохой. Уверенно импровизирует.

– Вот именно, импровизирует! Нет никакой четкой схемы, никакого организационного плана.

– Знаете ли, такие разговоры приведут нас к поражению. Война – это искусство, и импровизация здесь так же необходима, как и вдохновение.

– При всем моем уважении это полнейшая чушь.

Но в одном все сходились твердо – за нефтеносные районы Майкопа и Грозного Сталин и Гитлер будут грызться до последнего солдата, кавказская нефть нужна была как воздух и тому и другому. И в этой связи особое значение приобретал последний узел, через который русские переправляли эту нефть в центральную часть своей страны через Каспийское море и Волгу, – Сталинград.

С первым снегом сорок второго пришло письмо от тети Ильзы.

«Ты ничего не ответил по поводу профессора Гишпана, мой мальчик. Ни в коем случае не виню тебя, понимаю, что тебе сейчас не до этого. Меня лишь мучает один вопрос уже долгое время. Они исчезают самым невероятным образом, еще вчера они ходили по Берлину, а сегодня их уже нет. И это все, что я знаю. Альберт говорит, что их забирают прямо из домов по ночам и на рассвете, но я лично ни разу этого не видела. Хотя о чем я вообще говорю? Разве я, старая женщина, теперь выхожу из дома ночью или на рассвете? Сейчас не те времена, чтобы спокойно разгуливать по Берлину даже днем, не говоря уже о вечерах. В субботу Альберт пришел и сказал мне не выходить из дома весь следующий день, позже они с Элизой даже принесли немного хлеба и масла, чтобы мне не было нужды идти в лавку. В воскресенье я долго смотрела в окно, спрятавшись за портьерой, разумеется: улицы опустели, все немцы, будто что-то предчувствуя, попрятались в своих квартирах, зато было много полицейских машин, они останавливались практически у каждого дома… Я солгала тебе, мальчик мой, да, ни разу не видела, но я слышала. Это невозможно было не услышать. Они волокли мою соседку Ханну, видимо, прямо за волосы, иначе тот душераздирающий крик невозможно объяснить. Весь подъезд сотрясался от ее воплей, но, уверена, ни в одной квартире дверь даже не приоткрылась. Я пыталась заткнуть уши, но и сквозь затычки я слышала ее глухой вопль. Господи, а что же сталось с ее детьми? Неужели их тоже забрали? Но куда? Ее близнецам ведь не больше шести лет. Альберт сказал, что их забирали отовсюду, даже с рабочих мест в конторах и на фабриках, а потом свозили в ресторан "Клу" для регистрации перед отправкой. Твой дядя очень любил его, там просторный зал, в котором было так весело танцевать в молодости… Как будто это было в прошлой жизни. Не знаю, хватит ли у меня духу еще когда-нибудь выпить там хоть чашку кофе.

Куда их отправили, Виланд? Ведь их так много, разве лагеря вмещают всех? Тогда куда они все деваются? Говорят про трудовые отряды в Польше. Это правда? И если мы не выиграем эту проклятую войну, разве они не вернутся в Берлин и не отомстят нам за то, что мы выгнали их из их же домов?»

Я перевел взгляд на другое письмо.

«Так и не получив ответа, мы направляем повторный запрос касательно количества печей. Три единицы уже были отправлены вам на прошлой неделе, но в связи с планируемым строительством дополнительного кремационного корпуса полагаем, что этого может оказаться недостаточно.

Понимая требования нашей клиентуры, в данный момент мы можем предложить вам усовершенствованную конструкцию, работающую на угольном топливе. Подобные модели уже были отправлены в Люблин. Там эти печи успели показать себя на практике с наилучшей стороны, продемонстрировав высочайшую производительность и полностью удовлетворив заказчика. К сему письму прилагаем чертеж с расчетами. Из него наглядно видно, что нашим инженерам удалось уменьшить площадь, необходимую для обслуживания печи и раздува огня за счет разделения пространства на отдельные тепловые камеры. Также прилагаем схему укладки тела в камеру меньшей площади.

Как всегда, наши сотрудники возьмут на себе вопросы доставки и установки.

К вашим услугам,

"С. Н. Кори" – Общество с ограниченной ответственностью.

Хайль Гитлер!»

Письмо это случайно оказалось на моем столе. Оно должно было быть отправлено в отдел оберфюрера Каммлера, отвечавшего за лагерное строительство, в том числе за возведение газовых камер и крематориев. Но после того как какая-то фирма получила от одного из белорусских лагерей большой заказ на комплектацию их крематория тридцатью двумя печами, остальные конторы начали забрасывать своими предложениями все отделы управления, адреса которых им удалось раздобыть. Увидев в этом золотую жилу, печных дел мастера срочно задвинули производство пекарских печей и отопительного оборудования и переключились на новое направление, соревнуясь в качестве своих услуг. Все козыряли дополнительными приспособлениями, которые способны были облегчить работу лагерному персоналу: электрические лифты для подъема трупов, механизм для подачи угля и транспортировки пепла, сверхлегкие тележки для перевозки тел к печам, колесные конвейеры и прочее. Особо предприимчивые наладили производство передвижных крематориев, которые прицепом перевозились на грузовиках. По моим сведениям, как минимум четыре таких отправились в Заксенхаузен в прошлом месяце. Когда же стало известно, что намечается большой заказ из Аушвица, эти конторы и вовсе с цепи сорвались. Желая выиграть контракт, эрфуртская фирма «Топф и сыновья», помимо основного заказа, обязалась бесплатно поставить запасной электрический подъемник для трупов и отдельный механизм для перемещения пепла, зато берлинские «Заводы Дидье» предлагали в дополнение партию легких колесных тележек для перевозки тел. Кроме того, берлинцы разработали простую, но в то же время очень производительную поршневую систему подачи трупов уже непосредственно в печь. На мой взгляд, предложение «Дидье» было интереснее, но центральное строительное управление Аушвица выбрало все-таки «Топф».

Я достал из конверта схему укладки тела. Это были простые схематические картинки, пронумерованные в хронологической последовательности, на последней лежал труп с отрезанными ногами, конечности лежали у него же на животе. Запечатав, я переслал письмо по назначению.

Однако, несмотря на быстрое строительство и модернизацию крематориев, лагерные бараки, судя по отчетам, по-прежнему были переполнены. И я знал почему. Взгляд мой упал на листок, испещренный мелким почерком Эйхмана.

«…Ожидается горячая пора. К декабрю все Генерал-губернаторство должно быть очищено. Отныне никаких поблажек. Убийство Гейдриха[126] подтолкнуло рейхсфюрера к решительным мерам. Вопрос продовольственного обеспечения, опять же. Думаю, даже до вас, конторских крыс, дошел слушок, что с этим сейчас серьезные проблемы: фольксдойче уже заселили, а сброд, который должен был освободить для них место, вывезен еще не весь, и в области возникла огромная нехватка еды. Но рейхсфюрер твердо заявил: прежде чем хоть один немец испытает чувство голода, все, кто подлежат депортации, сдохнут от этого самого голода. И как ты понимаешь, отныне иносказаниям места нет. Приоткрою тебе тайну, друг мой: в ближайшее время в лагеря планируется пригнать больше ста двадцати тысяч евреев. Ощущаешь масштаб? Сейчас и Белжец, и Собибор активно расширяются, уже полностью ввели в строй Треблинку (отличное железнодорожное сообщение с Варшавой, надо отметить). Бо́льшая часть отправится, конечно, в Аушвиц, довелось побывать? А вот я уже бывал не раз. У этого лагеря хорошие перспективы в решении нашего вопроса. Местечко изолированное, но в то же время нет проблем с транспортной доступностью, прекрасно подходит для приемки крупных составов. Минус одна проблема, которых у меня и так по горло. Основная – словацкие евреи. Даже правильнее будет сказать – их отсутствие. Каким образом отсутствие евреев может быть проблемой, спросишь ты? А вот каким: я тебе, кажется, писал, что еще весной мы перевезли около семнадцати тысяч словацких евреев на работы в Польшу. И я, и Вислицени[127] лично встречались и с министром Махом[128], и с премьер-министром Тукой[129], и они были счастливы всучить нам сей сброд. Более того, позже они уже сами связывались со мной на предмет переправки и остальных евреев. Нам, конечно, нужны были только работоспособные мужчины, но словаки продолжали усиленно настаивать, чтобы мы забирали их целыми выводками: и с детьми, и со стариками. И знаешь, чем аргументировали? Тисо[130] вдруг вспомнил о своем сане и запричитал, что не по-христиански разделять семьи. Не по-христиански разделять семьи! От такого лицемерия у меня волосы зашевелились. Будто было непонятно, что эти шкуры попросту боялись, что обеспечение этих семей в отсутствие кормильцев станет заботой словацкого правительства. Не стоит забывать и про жидовскую собственность – одному