Через пламя и ночь - Анастасия Александровна Андрианова

и свечным дымом, а ещё и пивом… Да и этот вырез на платье, от которого весь вечер и без того было стыдно. Но не смогла. Подняла руки и сомкнула на затылке Смородника, мимолётом отметив, что его волосы сейчас гораздо мягче, чем были, и косицы переплетены по-новому, более тщательно. Скользнула ладонью по шее – наконец-то от укуса упырицы остался всего лишь небольшой шероховатый след вместо незаживающей раны.

Она чувствовала тёплое дыхание на своей шее – приятное до дрожи. Мавна подалась вперёд, чтобы быть ещё ближе. Руки Смородника обвили её талию – сперва едва касаясь, а потом, почувствовав, что Мавна сама прижимается теснее, стиснули крепче. Мавна уткнулась лицом ему в грудь, в мягкую ткань рубахи. Голова приятно кружилась: от облегчения, от радости, и от Смородника пахло так по-особенному терпко, пряно и горько, стеблями полыни, листвой прибрежных кустов, сухими травами, дымом и пылью далёких дорог.

Подняв голову, Мавна положила ладони ему на плечи, вглядываясь в лицо. Заметила только ссадину у виска – а так всё, к счастью, осталось прежним. Она легко, едва касаясь, провела пальцем по его лбу, через бровь с белой метиной, по горбинке на носу и, чуть задержавшись, опустила палец на губы. Смородник смотрел на неё затуманенным взглядом, в котором не было привычной озлобленности или напряжения. Его руки поднялись выше по её талии, он склонил лицо, и Мавна почувствовала его дыхание уже на своих губах.

– А у нас в деревне за такое носы ломают, между прочим! – раздался совсем рядом грозный голос Илара.

Мавна встрепенулась и спрыгнула с бочки, суетливо поправляя платье и волосы. Щёки горели, кровь шумела в ушах.

Смородник резко развернулся, сжав кулаки, но, увидев Илара, опустил плечи.

Мавна во все глаза смотрела, как они дружески хлопают друг друга по плечам и улыбчиво здороваются, правда, улыбка Смородника была чуть натянутой.

Илар склонился над Мавной, и она поняла, что от него пахнет той самой чёрной настойкой из трав.

– Сестрица, не ожидал от тебя!

Мавна опустила глаза, перебирая в уме всевозможные слова оправданий, но Илар прошептал ей уже на ухо:

– Да шучу я, хороший он парень, особенно если поспокойнее станет.

Откуда-то выскочила возмущённая Купава и с ворчливыми причитаниями увела Илара, на ходу подмигнув Мавне.

Дворик снова опустел, только слышалась музыка, голоса и взрывы хохота из кабака. Сердце Мавны продолжало колотиться слишком сильно – наверное, даже были слышны его глухие удары. Она мягко взяла Смородника за руку и увидела, что рукав задрался, а на предплечье больше нет никакой метки – просто бледная кожа, пусть изрезанная шрамами, но без уродливых чёрных знаков. Она нежно погладила его руку, едва дыша от радости.

– Она простила тебя?

Смородник присел напротив Мавны, снова так пристально вглядываясь в её лицо, что становилось неловко.

– Простила.

– Расскажешь мне?

– Непременно.

Он поднялся и шагнул вперёд, а Мавне пришлось отступить и вжаться спиной в стену кабака. Руки Смородника легли ей по обеим сторонам лица, и он поцеловал её – легко, едва касаясь губами, словно боялся показаться слишком настойчивым. Мавну бросило в жар. Она прижалась к нему всем телом и ответила на поцелуй так, как могла, вкладывая в него каждый день, который она провела в неведении и страхе, каждую минуту, когда молилась и ждала, каждый миг, когда её сердце жаждало снова его увидеть.

Из кабака выходили люди, тянуло дымом и тушёным мясом с кабацкой кухни, цимбалы Наирчи играли какой-то неистовый танец, а Мавна просто растворялась в этом ощущении свежей летней ночи, в хорошо знакомых запахах, в тёплых руках Смородника, скользящих по её телу, и в его губах, не дающих вдохнуть. Она больше не чувствовала ни смущения, ни неловкости, ни неуместности – была такой, какая есть, и не пыталась показаться лучше.

Судя по тому, что Смородник слишком долго не пытался вырваться из её объятий, его тоже всё устраивало.

– Прости, что уехал тогда, – прошептал он, отрываясь от неё и снова глядя в лицо. – Мне нужно было. Для себя.

Мавна кивнула и погладила его по щеке, совсем недавно выбритой. Покровители, как же ей не хватало прикосновений, и как сейчас трепетало в груди, когда можно было касаться его сколько угодно – и он не зажимался и не скалил зубы. Будет ли так всегда?

– Я понимаю. Но какое-то время думала, что дело во мне.

– Глупая. – Смородник улыбнулся. – Больше всего я хотел бы остаться.

Тёплая радость затопила Мавну. Она прижалась щекой к плечу Смородника и с улыбкой произнесла:

– Как хорошо, что Покровители вернули тебя. Пойдём погуляем?

Смородник серьёзно кивнул.

– Ты видел Варде? – спросила она на ходу. – Он жив?

– Видел в Туманном городе. И потом, по пути. С ним всё хорошо, но я посоветовал ему пока держаться в стороне от городов и скоплений людей. Хотя бы какое-то время.

– Покровители… – только и шепнула Мавна с облегчением.

Они вышли из Чумной слободы – впервые вдвоём – и медленно пошли по улицам в сторону озера. Смородник подстраивался под шаг Мавны, и её это так умиляло, что всю дорогу она улыбалась.

По пути встречалось много прохожих – Озёрье и правда готовилось праздновать до утра. Звучали музыка и весёлые голоса, лоточники бродили с напитками и сладостями, где-то ещё продолжали взрываться шутихи – не те, которые были у городского главы, а поменьше и не такие красивые, но всё равно для Мавны они казались сейчас самыми прекрасными шутихами на свете.

– Погоди. – Смородник вдруг остановился, зашарив по карманам. – Забыл.

– Странно видеть тебя без набитого мешка, – фыркнула Мавна.

– В конюшне оставил.

– Сухих грибов купил?

Смородник зыркнул на неё с притворным раздражением, и Мавна расхохоталась. Давно ей не было так пьяняще-легко и хорошо, а может, снова пиво райхи ударило в голову?

Наконец Смородник нашёл, что искал. Вытянул нитку бус и протянул Мавне. Она узнала: это были те самые бусы, которые приглянулись ей на торгу: алые и огранённые, ярко блестящие, как ягодки клюквы.

– Это мне? – растроганно прошептала она.

– Ты думаешь, я себе оставлю, а тебе только покажу?

Щёки Смородника приятно порозовели – видно, нечасто он дарил девушкам подарки и не умел делать это красиво. Мавна сжалилась над ним, взяла бусы и тут же надела на шею. Они легли точно на два пальца выше выреза платья, и с ними она не чувствовала себя раздетой.

– Спасибо. – Она приподнялась на цыпочки и чмокнула Смородника в щёку. – Кстати, раз уж ты упомянул конюшню. Твоего коня, между