Реверс - Михаил Юрьевич Макаров

в рот.

— На один зуб, ёхарный бабай! Как такой маленький называется?

— Канапе, — расплываясь в умильной улыбке, напомнил Миха.

Он не причастился, а на душе потеплело. Заработали гормоны хорошего настроения. Великое дело — после долгой разлуки встретить друга детства.

С Вадиком они десять лет проучились в одном классе и были не разлей вода. В элитной школе с английским уклоном числились в наиболее отпетых. Родители спорили, кто из мальчишек на кого дурно влияет. Любимые педагоги предрекали им кривую стезю. Вместе занимались боксом в «Вымпеле». В один призыв ушли в армию. Судьба закинула обоих далеко от дома. Дембельнулись с разницей в день. Месяц фестивалили на радостях. Тогда им казалось — весь мир под ногами! Потом Соколов слесарил на заводе, а Маштаков учился в универе. В ту пору они виделись эпизодами. Вновь сблизились, когда Миха вернулся в Острог. По четвергам ходили в баню. Общались семьями. Регулярно выпивали, попадали в истории, заглаживали их последствия. Жены дебатировали, кто из мужиков кого сбивает с панталыку…

…Наконец Маштаков получил информацию про Нину. Его предположение, что она работает в другой смене, не подтвердилось.

— Нынче здесь другие люди рулят. Которые нам не рады. Я сюда редко хожу, — туманно объяснял Соколов, выглядывая скрывшуюся в подсобке барменшу. — Девушка, я от вас не отстану!

В итоге он добился своего. Поелозив по столешнице мокрой тряпкой, девица смела мусор на поднос. Ушла, фыркая рассерженной кошкой. После неё Вадик вытер пластиковую поверхность стола салфеткой.

— Ну вот, навели гигиену. А Нинон давно слиняла. Она теперь по старой специальности промышляет. Открыла детский клуб на проспекте в доме, где «Хозтовары». Детвору к школе готовит, кружки там всякие у неё. Она ж с товарищем твоим из прокуратуры живёт! Саша, Саша… Как его фамилия? Раньше он с бородой ходил, как Емельян Пугачёв…

— Веткин.

— Точняк. А ты про них не знал?

— Я ничего не знаю. Отстал от жизни напрочь.

— Где ж тебя носило, бедолага?

— Легче сказать, где не носило.

— Давай похаваем, Миш, а потом расскажешь. Под горячее тяпнешь?

— Пивка разве хлебнуть?

— Пиво без водки — деньги на ветер! — хохотнул Соколов. — Ну, давай, пивка для рывка, а там определишься по ходу пьесы.

Он решительно отправился к стойке. Заказал две половинки курицы, два салата из корейской моркови, кружку светлого пива, а себе — двести водки. И ещё литр сока. Томатный он уважал с детства.

Вернувшись, Вадик признался, что не всем трудящимся завтра на работу. Персонально он находится в отпуске, в связи с чем и расслабляется.

Под острую корейскую морковку чокнулись. Крупно отхлебнув холодного вкусного пива, Маштаков крякнул от удовольствия.

Крайний раз он выпивал в апреле с ротным Беловым. Обмывали приказ Главкома, запрещающий им впредь именоваться армией. На столе стоял кувшин ракии — болгарского виноградного самогона. Закусывали варёной кукурузой. Щелястые стены барака продувались ветром с Балканского хребта. Настроение было паршивое…

Миха отмахнулся от воспоминаний из другой биографии. Подперев ладонью щёку, обратился в слух. Дружок его, на старые дрожжи размякший, завёл монолог о последних годах своего жития.

С предпринимательством он давно завязал. Батрачил на местного олигарха Савельева.

— На лесокомбинате в снабжении кручусь. На хлеб с маслом хватает!

Весной поменял квартиру с доплатой. Двушку на трёшку в том же доме. Затеял ремонт, который в отпуске надеется довести до ума. Старую машину толкнул по дешёвке, взял новую. Снова «шестёрку», но модернизированную, с улучшенной комплектацией.

— Поддерживаю отечественный автопром!

Следующая новость относилась к разряду экзотических. Вадик поступил учиться на юрфак, открывшийся при местном политехническом институте. Обучение было платным и проходило в дистанционной форме.

— По телевизору говорящие головы лекции нам читают. На семинарах в тестах кружочки обводим. Хочу помереть с дипломом…

Маштаков цедил пиво, чувствовал, как исподволь хмелеет. Утверждался в правильности формулы, выведенной Хемингуэем: «Стоит только немного выпить, и всё становится, как прежде».

В самом деле — они сидят с дядей Вадей в «Магнате», болтают о разной интересной чепухе. Спешить некуда, дела подождут. Иллюзию переноса в прошлое закрепил вкус курочки, приготовленной на вертеле. Полчаса назад Миха мечтал об этом лакомстве и мечты сбылись. Бывает же такое!

22

06 июня 2004. Воскресенье

18.00–22.00

После третьей кружки Маштаков утратил количественный контроль. Ему пока хватало ума идти по пиву, хотя Вадик настойчиво изрекал истины, популярные среди выпивох.

— Повышать градус можно! Вино на пиво — диво! А вот пиво на вино — говно! С пива только ссать будешь криво! И болеть с пива будешь сильнее!

Незаметно улетучилось беспокойство за день завтрашний. Градус растворил чувство ответственности. Оставшиеся крохи совести напоминали, что утром суд, куда чревато являться с бодуна. Слабый голос разума заглушала самоуверенность, растущая, словно на дрожжах.

«Ерунда! — отмахивался Миха. — Успею проспаться. Встану огурцом. Приму контрастный душ, чаю забодяжу покрепче. Курить вот надо поменьше».

Но и в курении ограничить себя не удавалось. Уж больно вкусных сигарет прикупил в честь праздничка дядя Вадя. «Парламент»! Элитный табак! Особый угольный фильтр-мундштук, охлаждающий дым!

Хорошо посидев в «Магнате», друзья единогласно решили, что расходиться им рановато.

— У меня Ленка в ночную работает, хата свободная, — сообщил Соколов.

Маштаков без раздумий согласился. Благодушному и куражливому, всё ему казалось по колено.

«Пару часиков посидим, выпьем по чуть-чуть, потом двину домой».

Он предложил совершить пеший тур:

— Прогуляемся по местам боевой славы. Погодка классная.

— На «комплекс» пешкодралом?! — запротестовал Вадик. — Ни за что! Поедем на тачке, как белые люди! Я при бабках!

В документах микрорайон, венчавший южную часть города, именовался «Хвойным». Но народ официальный урбаноним[227] не жаловал. Все хором говорили — «комплекс». Причина была понятной — по соседству располагался больничный комплекс механического завода. Жилмассив имел плохое транспортное сообщение с центром и слабенькую социальную инфраструктуру. Тем не менее котировался он выше Эстакады.

Вадик Соколов всегда настаивал, что достоинства места его проживания превышают недостатки.

— Тишина! Воздух — чистый кислород! Лес в двух шагах. Зимой вышел из подъезда, встал на лыжи и поехал! Ништяк?!

«Ништяк» — соглашался Миха, не замечавший, чтобы Вадик катался на лыжах после окончания школы.

Лихой таксист домчал их с музоном, но Соколов по дороге умудрился задремать. Встрепенувшись, он не сразу понял, в чём прикол. Когда сообразил, расплатился, вылез из машины и прытко пошёл прочь от подъезда, у которого они тормознули. Маштаков решил, что водитель ошибся адресом. Заплутать на «комплексе», застроенном серыми панельными пятиэтажками-клонами, было элементарно. Все дома относились к одной улице — Еловой. Знаменатели дробей в их номерах шли