Реверс - Михаил Юрьевич Макаров

href="ch2.xhtml#id335" class="a">[218]. Елену Станиславовну порекомендовали в управлении экскаваторного завода. В ту пору «Наяда» арендовала у экскаваторщиков склад. Завод находился на стадии банкротства, и Елена Станиславовна приняла предложение. Сомнения у неё, конечно, были, но за прошедшие годы она ни разу не пожалела о сделанном шаге. На новом месте руководство достойно оценивало её добросовестный труд. Ставить под удар единственный источник существования семьи было рискованно. С другой стороны, угроза расковырять старую болячку выглядела реально…

Яковлев представлял, что творится в голове у собеседницы, и не торопил с ответом. В возникшей паузе он по достоинству оценил зрелую стать женщины, миловидное лицо русачки, тяжёлую кипу волос, отливающих медью.

«Если я ошибся в расчётах, и она спит с Катком, она меня пошлёт подальше. И тогда придётся расшибаться в лепёшку, чтобы она хоть этот разговор не слила».

Преждевременный шум вокруг депутата областного ЗС не входил в планы майора. Урегулирование конфликта потребует много времени, а оно в остром дефиците.

— Какое-то решение вам придётся принять, — Яковлев дружелюбно улыбнулся, включая мужское обаяние.

Приём не сработал, не та была ситуация, чтобы поддеть на флирт. Женщина встряхнула волнистой гривой, мобилизуясь.

— У меня условие. Я выполняю вашу просьбу, и вы обо мне забываете, — голос звучал надтреснуто.

— Я приму его с одной оговоркой, — комитетчик не стал хвататься за предложение, как за спасательный круг.

— С какой же? — Елена Станиславовна насторожилась.

— Если в будущем инициативу проявите вы, всегда буду рад выслушать.

— Такого не случится.

Майор продолжал сиять белозубой улыбкой:

— Пути Господни неисповедимы.

— Мне нужен конкретный ответ, — женщина отказывалась разделять его игривое настроение.

— Разумеется, ответ положительный. Вы помогаете, и я к вам больше не пристаю, — сказал Яковлев совершенно серьёзно, глядя в глаза потенциальной агентессе.

Разговор он записывал на цифровой диктофон для последующей вербовки.

Пришло время плотно заняться Катаевым. Кроме привлечения к негласному сотрудничеству Елены Станиславовны майор задумал оборудовать кабинеты Рожнова и Катаева спецтехникой.

Вопрос с Рогом находился в стадии решения. Ключи были готовы. Тайную тропу в «Монолит» оперативники нащупали. Острог — город маленький. В ЧОПе, охранявшем катаевский офис, работал свояк старшего опера Шульгина. Витя уболтал его разово помочь конторе во время ночного дежурства. В понедельник Шульгин съездит в управление, завизирует у генерала нужные бумаги.

С Катаевым дело обстояло сложнее, он пользовался депутатским иммунитетом. Нужно было выяснить порядок проведения оперативно-технических мероприятий в отношении таких субъектов. Яковлеву прежде не приходилось разрабатывать народных избранников. Важно было не напортачить.

Майор обсудил с новоиспечённой помощницей детали. Следующую встречу назначил на понедельник после восемнадцати часов здесь же. Елена Станиславовна разговаривала сухо, но без раздражения.

Когда она покинула бытовку, рукастый «Самоделкин» вернул ей ключ от квартиры в паре с блестящим дубликатом, который женщина не заказывала.

— С вас тридцать рублей, — обрадовал мастер.

Расплачиваясь, Елена Станиславовна подумала вдруг: «А так ли всемогуще это КГБ или, как там они теперь называются? ФСБ? Мою новую должность синеглазый лицедей не знает, а я ведь уже два года, не секретарь-референт. Так ли всё безнадёжно?»

20

06 июня 2004.

Воскресенье 08.00–14.00

Первый законный выходной пришёлся на воскресенье. День недели был для Маштакова непринципиален. Он наслаждался кратковременным бездельем и одиночеством в четырёх стенах.

Работа охранника в супермаркете — не самая пыльная, но утомительная. Двенадцать часов кряду на ногах, в людской толчее, конфликтных ситуаций в избытке. Встречи со знакомыми из колеи не выбивали, слишком мелкий повод по сравнению с недавно пережитым. Тем не менее, напрягало, когда наиболее бесцеремонные докучали расспросами, громко изумлялись его новым ремеслом, выражали фальшивое сочувствие.

Не удавалось уединиться и после смены. Изголодавшаяся по сексу Вера Платоновна требовала полноценной благодарности за свою доброту. Она навещала подчинённого ежевечерне и была неутомима. Ладно ещё, после полуночи отчаливала домой на такси. Сегодня Миху выручили критические дни партнёрши. Разговевшись, он перестал ощущать себя в женском коллективе озабоченным мартовским котом. А ещё после долгого воздержания он отметил у себя снижение либидо. Норматив в койке выполнял исправно, но как-то без огонька. И, надо сказать, сделанное открытие его не огорчило.

Куда больше Маштаков соскучился по печатному слову. В субботу, пожертвовав обедом, заскочил в книжный магазин. Глаза разбежались от множества новинок. Ориентируясь по авторам, Миха выбрал книжку Леонида Словина «Полночный детектив».

Интрига затянула с первых страниц. Частный сыщик вёл скрытое наблюдение за молодой девушкой. Анонимный заказчик, щедро оплативший слежку, цель задания до исполнителя не довёл. Каждый день разведки преподносил сюрпризы. Проводя долгие часы в автомобиле у дома объекта, агент почитывал зарубежные детективы и кратко их рецензировал. Этот удачный литературный приём Словин использовал не впервые. Третьим слоем сюжета шли истории из прошлой оперской жизни главного героя. Автор, отдавший уголовному розыску больше четверти века, знал предмет безукоризненно. Крутое повествование велось от первого лица, живые диалоги выпукло передавали характеры персонажей.

Маштаков проглотил бы повесть с вечера, но за окном стемнело, а искусственное освещение у него было скудное. Проснувшись утром, вспомнил про недочитанную книгу и обрадовался. Хорошо, когда есть занятие для души…

… Газовая колонка «Дарина» ревела, как раненый марал, однако вода шла чуть тёплая. К тому же шланг у душа был худой, и не в одном месте. Струйки из пластмассового рассекателя сочились чахлые. Но и такие условия помывки Миха счёл за счастье.

Чистый, бритый, благоухающий хвойным одеколоном, он принялся кухарить. Продукты были закуплены в «Грошике» с пятипроцентной скидкой, полагавшейся персоналу.

Нажарил сковороду картошки с луком. Вскрыл нарядную жестянку исландской селёдки. За милую душу умял всё со свежим чёрным хлебцем.

Затем, навалившись тугим животом на подоконник распахнутого окна, блаженно щурился на солнце, курил со смаком «Приму». С верхотуры пятого этажа смотрел бесплатный сериал про жизнь среднерусской провинции. Когда пошли повторы, переместился на диванчик, раскрыл книжку. Забытые ощущения собственной крыши над головой и мирной жизни приятно пьянили.

Накануне Маштаков получил аванс — полторы тысячи рублей. Это была «белая» зарплата, указанная в договоре. Ещё две «штуки», «серую» часть, если всё пойдёт нормально, он получит в середине месяца.

Деньги поделил на три равные кучки. Хотел частично вернуть долг Вере Платоновне, пятьсот рэ отдать квартирной хозяйке, а оставшиеся пять сотен закурковать на прожитьё.

Вера денежку не взяла.

— Натурой расплатишься! — засмеялась бесстыже. — Лучше бабе Шуре отдай тыщу. А то она мне каждый день названивает. Пускай до девятого числа успокоится. А там тебе, Мишутка, придётся для неё ещё тыщонку раздобыть. Помнишь уговор-то?

И на память Маштаков не жаловался, и Вере, несмотря на её навязчивость,