Реверс - Михаил Юрьевич Макаров

оранжевые машины спецавтохозяйства. Весной снег растаял, а песок остался, и дожди замесили его в грязную кашу…

Елена Станиславовна нервозно улыбнулась: «Иду на тайную встречу, которая неизвестно чем закончится, а думаю о ерунде».

Финишной точкой её маршрута был двухэтажный универсам на улице Чехова.

Позади магазина зиял неогороженный котлован. Что-то здесь планировали построить, вырыли здоровенную яму, вбили гидравлическим молотом сваи. Стройка замёрзла на многие годы. Из затопленного водой котлована ершился частый железобетонный частокол. На вершине одной из свай балансировал паренёк лет десяти. Он готовился перепрыгнуть на соседнюю сваю, из бочины которой криво торчал ржавый прут арматуры.

Елена Станиславовна отвернулась. Невозможно было смотреть на такой кошмар. И не крикнешь ведь, чтобы образумить сорванца. Испугается, сорвётся.

Царапнутое материнское сердце затосковало по своим мальчишкам.

Старший Алёша служит в армии под Питером. Пишет, что привык и подумывает остаться по контракту.

Младший Валя заканчивает первый курс экономического факультета в Ивановском университете. Сейчас у него летняя сессия. Сдал зачёты и один экзамен, остаётся ещё три. Готовится в общежитии, по телефону сказал: «Дома отец не даст заниматься».

Томительное чувство вины охватило Елену Станиславовну. Она не сумела обустроить надёжное гнездо для своих птенцов. Её вина. При первой возможности Алёша и Валя разлетелись.

«Нужно форсировать события. Брать в банке кредит, плюсовать к имеющимся сбережениям и покупать Игорю гостинку[215]. Пусть живёт, как хочет. Хватит мучить себя и нас».

Стартовый шаг был сделан в январе. Масса усилий потребовалась, чтобы привести Игоря в человеческий вид и свозить на такси в ЗАГС для оформления развода.

В универсам Елена Станиславовна зашла в боевом настроении. На первом этаже располагались продовольственные секции. Этот магазин она не любила. Всегда здесь очереди, продавцы грубые, товар часто несвежий.

Человек, назначивший встречу, дал ей короткую инструкцию: «Посмотрите, чтобы рядом никого не было с вашей работы».

Но Елена Станиславовна решила перестраховаться. Встала в очередь в рыбную секцию. В процессе мешкотного извилистого движения несколько раз оглянулась. В торговом зале было многолюдно и шумно, народ закупался на выходные.

— Женщина, говорите! — нетерпеливо потребовала продавщица.

Думавшая о своём Елена Станиславовна растерялась, пожала плечами, шагнула в сторону.

Стоявшая позади неё коренастая тётка, протискиваясь к прилавку, пихнула в бок:

— Нечего тут мечтать! Люди со смены. Полкило салаки свешайте мне, девушка! Свежая салака-то?

По широкой лестнице Елена Станиславовна поднялась на второй этаж. Здесь был устроен замысловатый лабиринт из промтоварных секций. Пройдя мимо крайней, торговавшей постельным бельём, она вошла в коридор подсобки. Вторая дверь направо вела в мастерскую, где изготовляли ключи для замков и домофонов, ремонтировали зонтики и кожгалантерею. В небольшом помещении хозяйничал типичный мастер Самоделкин[216] в синем рабочем халате. Возраст от полтинника до шестидесяти, сухой, как вобла, в очках со старомодной оправой, замотанной на переносице синей изолентой. Он что-то обтачивал надфилем в тисочках на верстаке. Обернулся на стук каблуков, вопросительно шевельнул щетинистым подбородком.

Вспомнив утренний инструктаж, Елена Вячеславовна выложила на стойку ключ, что давно грела в сжатом кулаке. «Самоделкин» рта не успел открыть, как из смежной комнаты выглянул замнач отдела ФСБ Яковлев.

— Проходите, пожалуйста, — сказал он радушно.

Женщина вошла в глухую каморку, выполнявшую функции склада и бытовки. Наморщила нос — запах стоял специфический, производственный.

— Извините за антураж, — оправдываясь, майор не выглядел виноватым. — В отдел ко мне вы отказались идти. Придётся потерпеть. Стул чистый, присаживайтесь.

— Благодарю, я постою, — Елена Вячеславовна теребила ремешок сумки, накинутый на плечо.

Жест демонстрировал нетерпение.

— Мне снова понадобилась ваша помощь, — улыбнулся Яковлев.

— Я полагала, что рассчиталась с вами сполна.

— Вы — моя золотая рыбка, а она три желания исполняет.

— А вы не злоупотребляете моим терпением?

— Ничуть. Полагаю, у нас сложились доверительные отношения.

Обмен репликами происходил в быстром темпе. Памятуя о женской эмоциональности, майор обходился общими фразами. Конкретика могла вызвать нежелательную реакцию.

— Скажите, что вы хотите на сей раз, а я подумаю.

— Просьба реальная. Мне нужен ключ от кабинета Катаева, чтобы снять с него дубликат.

— О! Ничего себе! — у Елены Станиславовны до предела распахнулись глаза. — За кого вы меня принимаете?!

— За прагматика, понимающего, что лучше оказать услугу, которая умрёт между нами, чем понести потери в случае отказа, — сценарий разговора был у Яковлева продуман, домашняя заготовка пришлась весьма кстати.

— Вы меня шантажируете? — голос женщины дрогнул.

— Разъясняю последствия отказа от сотрудничества.

Четыре года назад фээсбэшник поймал Елену Станиславовну на техническом проколе при отправке почтовой корреспонденции. Важное письмо, адресованное коммерческому партнеру «Наяды», она вложила в конверт, ушедший в налоговую инспекцию. Яковлев имел там оперативные позиции, письмо попало ему в руки. Используя допущенную оплошность, он склонил женщину к содействию. Елена Станиславовна сняла для него ксерокопию с анонимного послания, полученного прокурором Трелем, который водил тесную дружбу с Катаевым[217].

Тогда она могла отказаться. Негативные последствия за путаницу с почтой, конечно, наступили бы, но не критические. Яковлев использовал фактор внезапности, правильно выстроил беседу и добился нужного результата.

— Неужели вам доставит удовольствие, если меня вышвырнут на улицу? — горькая усмешка выдала заретушированную морщинку возле рта.

— Никакого. Но я вынужден буду проинформировать Катаева о наших с вами шалостях. Таковы правила игры.

— Не так просто выполнить вашу новую просьбу.

Майор, не меняя выражения лица, мысленно записал очко на свой счёт: «Принципиальное согласие получено, дело за технической стороной».

— Вы — личный секретарь-референт. Доверенное лицо шефа. Что вы так посмотрели?! Я что-то не так сказал?

— Всё так, — Елена Станиславовна отвела взгляд.

— Уверен, доступ к ключу вы имеете, — продолжил сеанс внушения Яковлев. — И сможете придумать, как незаметно вынести его из офиса, принести сюда, подождать десять минут, пока не будет изготовлен дубликат, и тихонько вернуть обратно. Повод вернуться в офис придумаете. На улице, мол, спохватились, будто забыли выключить компьютер или кофемашину. В выходные можно это провернуть?

— Нет! — категорично ответила женщина. — Без указания руководителя по выходным дням я не работаю.

— Тогда в понедельник. Не будем тянуть, — майор говорил, как о решённом. — Чего вы молчите?

Елена Станиславовна погрузилась в обременительные раздумья. То, что замышленная ФСБ каверза не ограничится снятием дубликата ключа, она отлично понимала. Для какой-то коварной цели Яковлев решил проникнуть в кабинет гендиректора «Монолита». Если факт её предательства вскроется, одним позорным увольнением не отделаться. Соприкасаясь только с легальной сферой деятельности Катаева, Елена Станиславовна знала о существовании и другого лика босса, криминального. На Сергея Альбертовича она работала семь лет. Должность получила без блата. Во второй половине девяностых Катаев выводил бизнес из тени, и ему понадобился квалифицированный секретарь со знанием ПК