Заря над Скаргиаром - Ирина Ивахненко

— О, вы так великодушны, Фаэслер, даря несчастному страдальцу ваше общество! — с жаром выпалил Аскер. Внутри же у него все холодело: он затеял игру, которая могла завести его куда угодно, и совершенно не представлял себе, чем все это закончится.

Глава 21

Фаэслер Сарголо жила в Паореле, как некоронованная королева. Ее особняк на Триумфальной улице поражал своими размерами и богатством отделки. Однажды советник по строительству Белезигор, вместо того, чтобы употребить выражение «богатство отделки», сказал «богатство инкрустации», и это было как нельзя более верно. Стены дома госпожи Сарголо представляли собой выставку всех самоцветных камней, имевшихся в Скаргиаре, а парадная лестница была вымощена таким же броглонским гранитом, что и Дворцовая площадь.

Фаэслер сама вышла встречать Аскера. Подав ему руку, она провела его от входных дверей до верхнего этажа, где обычно принимала короля.

— Я так ждала вас, Лио, — сказала Фаэслер, устремив на Аскера взгляд, под которым таяли все, от пажей до закаленных воинов.

— Вы пригласили меня, Фаэслер, — и вот я здесь, у ваших ног, — пылко сказал Аскер.

— Располагайтесь, как вам удобно, Лио, — пригласила его Фаэслер широким жестом, — сегодня мой дом в вашем распоряжении.

Аскер оглянулся. В центре комнаты, где они находились, стоял широкий низкий диван, а возле дивана — пуфик, словно нарочно там поставленный. Аскера не надо было просить дважды: он понял, что это место предназначено для него, и сел на пуфик, вытянув свои белоснежные ноги во всю длину. Фаэслер села рядом на диван, расправив складки серебристой накидки, в которую она была закутана с ног до головы. Ее глаза сияли в розоватом полумраке комнаты, как две звезды, и она с удовольствием начала бы наступление сразу, без прелюдии, но понимала, что это было бы слишком жестоко по отношению к неопытному птенчику. К тому же, вчера она получила письмо, в котором ее просили выяснить у Аскера одно обстоятельство. Автор письма был очень влиятельный, и Фаэслер не могла пренебречь его просьбой.

— Лио, какое это счастье — быть вместе! — начала Фаэслер, откинувшись на спинку дивана. — Ваша поездка в Корвелу отдалила этот миг, но он наконец настал. Лио, вам кто-нибудь говорил, что вы безумно красивы?

— Всякое бывало, — отшутился Аскер, не желая отвечать на этот чересчур откровенный комплимент в том же восторженном тоне, какой приняла Фаэслер.

— А кто впервые сказал вам об этом? Наверное, ваша мама?

Аскер почувствовал себя птицей, которая стремительно теряет высоту. В самом деле, какая мама…Но, сделав вид, что не расслышал последних слов, он ответил:

— Впервые мне об этом сказал Эрлан Моори. Помню, я еще спросил, почему на меня так пялится народ на улицах. Но, Фаэслер, мне, право, неловко говорить о какой-то там моей красоте, когда рядом сидите вы! Вы прекрасны, как богиня!

Но Фаэслер не так легко было увести от темы.

— Эрлан Моори? — она удивленно подняла брови. — Но он же ваш друг и видит вас каждый день! Когда аврины видят друг друга постоянно, то даже самая блестящая красота перестает поражать.

— Но только не ваша, Фаэслер! О нет, Моори сказал мне об этом в самом начале нашего знакомства. Это было в Айларолле, накануне последнего Бреганского турнира.

Фаэслер не хуже самого Аскера знала, когда и где они с Моори познакомились, — не знала только, при каких обстоятельствах, но ей нужна была завязка.

— В Айларолле? Лио, расскажите мне о вашей поездке в Айлароллу. Звук вашего голоса чарует меня.

— Мой голос к вашим услугам, Фаэслер, но о какой поездке в Айлароллу вы хотите услышать?

— О, мне все равно, о какой, — невинно сказала Фаэслер, — лишь бы услышать это от вас. Пожалуй, расскажите о последней, когда вы ездили сватать эту девочку, дочь Лиэрина Клавигера.

Аскер втайне усмехнулся, услышав, как Фаэслер со вчерашнего вечера изменила свое отношение к Дариоле. И куда девалась злоба, зависть, откуда появилось это снисхождение, почти жалость?

— Я немного смогу рассказать, — начал Аскер извиняющимся тоном, — ведь мои мысли были заняты одной вами, Фаэслер. Но, впрочем, кое-что мне все же запомнилось…

Аскер стал описывать свою поездку в столицу Корвелы, а затем в Лиалурин. Сам же Лиалурин можно было описывать до бесконечности: его парки, сады и водоемы, королевскую дачу, состав гостей и распорядок дня; наконец, описание жутких проказ, затеянных принцессой Лийярилой, и глупейшее поведение Латриэля. Слушая Аскера, Фаэслер, бывало, хохотала до упаду, и если бы ее целью было только послушать, что и как Аскер рассказывает, то она была бы полностью удовлетворена. Но ее интересовало совсем другое.

В полученном ею письме было подробное описание того, что она должна была услышать, если бы Аскеру вздумалось выложить все начистоту, и половины из этого она как раз и не услышала. Автор письма заслуживал полного доверия, и Фаэслер решила вытянуть из Аскера то, о чем он намеренно умолчал.

— Лио, я хочу знать о вашей поездке абсолютно все, — проворковала она. — Вы так замечательно рассказываете, и я с большим сожалением жду момента, когда вы закончите свой рассказ. Прошу вас, не упускайте ни одной мелочи!

— Виноват, если я что-нибудь забыл, но всех мелочей и не упомнишь, — сказал Аскер, глядя на Фаэслер чистыми невинными глазами.

— Вы рассказывали, что заплывали глубоко в лес, катая принцессу на лодке, — направила его Фаэслер. — Расскажите мне про эти места: я бывала в Лиалурине и, возможно, узнаю их.

— Это прекрасные места, Фаэслер. Кругом деревья, зеленая трава, и речка такая узенькая — не шире этого дивана. Ветви плакучих глион нависают над лодкой и образуют сверху зеленый шатер. Кругом тихо, как в храме, даже птицы не поют, и в воздухе разлита сонная дрема…

«Верно, верно, — подумала Фаэслер, — птицы избегают этого места, и каждому, кто туда приближается, хочется спать, чтобы он думал, что пора назад».

— А когда выходишь на берег, ноги по щиколотки утопают в мягкой траве, и стволы деревьев, как колонны, обступают тебя со всех сторон…

— Так вы выходили на берег, Лио? (Это уже кое-что.) А каких-нибудь особых примет того места вы случайно не запомнили?

Аскер внимательно посмотрел на Фаэслер.

— Ну какие же там особые приметы? Кругом деревья, да трава, да изредка кустарник — вот и все.

Упорное нежелание Аскера рассказывать все до конца начинало раздражать Фаэслер. Впервые она засомневалась в искренности его чувств. Правда, это была лишь тень сомнения, что закралась в душу, как вор. Но все же она была.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});