Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934 - Олег Кен

6) Принять меры к тому, чтобы соглашение со шведами и финнами было заключено до предстоящей конференции в Вене

7) Если, тем не менее, конференция 9 июня состоится, принять в ней участие.

8) Разрешить НКВТ вести переговоры с Польшей, Юго-Славией и Румынией по вопросу регулирования рынка по твердым породам.

9) Ведение переговоров со шведами и финнами поручить тов. Краевскому В.

Делегатом на Венскую конференцию назначить т. Брона С.Г.

Протокол № 102 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 1.6.1932. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 11. Л. 153,163.

Вопрос был внесен в повестку дня Политбюро в срочном порядке главой НКВТ А.П. Розенгольцем. Ссылаясь на постановление Политбюро от 5 апреля 1932 г. (вероятно, он имел в виду постановление от 8 апреля[1077]), нарком констатировал, что достичь соглашения с финскими и шведскими лесоэкспортерами не удалось, поскольку они не согласились предоставить советской стороне квоту в размере 38 % от общего объема экспорта Швеции, Финляндии и СССР на пиломатериалы мягких пород на европейском рынке (за исключением Италии и Греции), но готовы одобрить 35-процентную квоту (что, по оценке «Экспортлеса», при прогнозируемом объеме экспорта трех стран в 1933 г. должно было составить около 700 тыс. стандартов). Глава советской делегации Краевский обещал участникам переговоров дать окончательный ответ в конце мая, что определило сроки обращения Розенгольца и его рассмотрения Политбюро.

Нарком приводил следующие аргументы в пользу принятия условий конкурентов. Во-первых, располагая крупными товарными запасами, шведские и финские лесоэкспортеры при отсутствии соглашения способны в ближайшее время пойти на резкое понижение цен (на 15–20 шиллингов со стандарта). Между тем, во всех заключенных советской стороной контрактах специально оговаривалось соответственное понижение цен в случае их снижения шведами и финнами. Валютные потери СССР в 1932 г. в этом случае могли достигнуть 600–800 тыс. фунтов стерлингов (4,3–5,6 млн. руб.). Во-вторых, отсутствие соглашения экспортеров будет способствовать сохранению тенденции к понижению цен и в 1933 г., тогда как его заключение позволило бы сохранить ценовой уровень 1932 г. В этом случае при продаже 700 тыс. стандартов СССР получил бы 1050—400 тыс.ф. ст., а сокращение объема советского экспорта составило бы около 150–160 тыс. стандартов, при продаже которых в Европе (что проблематично), можно было бы выручить лишь 650–700 тыс. ф. ст. Кроме того, эти 150 тыс. стандартов останутся на внутреннем рынке, крайне нуждающемся в лесе. В-третьих, достижение договоренности способствовало бы и изменению к лучшему ситуации с финансированием советских лесоэкспортных операций со стороны европейских банков. Наконец, заключение соглашения с финскими и шведскими конкурентами обещало ослабить международную кампанию против советского экспорта.

Внесенный Розенгольцем проект постановления полностью совпадал с первыми пятью пунктами рассматриваемого решения Политбюро[1078].

В нашем распоряжении нет материалов о дальнейшем ходе советско-финско-шведские переговоров о квотах на экспорт лесоматериалов. Несомненно, однако, что расчеты на скорое их завершение, которые отразились в постановлении Политбюро, не оправдались. В конце июня 1932 г. член Коллегии НКИД сообщал полпреду И.М. Майскому, что происходившие в последнее время в Берлине переговоры «Экспортлеса» с финнами и шведами привели, наконец, к обмену официальными предложениями и стороны приступили к их изучению. «Больше, к сожалению, сегодня сообщить Вам не могу, ибо сам мало информирован об этих переговорах»[1079].

Вторая часть обращения Розенгольца к Сталину и Молотову была посвящена полученному НКВТ приглашению принять участие во Второй международной конференции по проблемам лесной торговли, которая должна была состояться в Вене 9 июня. В предложения Розенгольца Политбюро внесло лишь редакционную правку, при этом из пункта 7 выпало упоминание о предусматривавшемся Розенгольцем обращении советских, шведских и финских органов к правительству Австрии с просьбой отсрочить проведение конференции (поскольку за оставшуюся до начала конференции неделю им не удастся придти к окончательному соглашению)[1080].

Намечавшаяся международная конференция в Вене по проблемам лесного рынка вызывала негативную реакцию в Москве не только из-за цели ее созыва (раздел европейского рынка), но и в связи с активной ролью в подготовительной работе Польши и Франции, ограничившей доступ советских пиломатериалов на свой внутренний рынок. Конференция в Вене с участием 17 европейских стран и США состоялась 9—11 июня 1932 г. Официально на ней обсуждались заключение конвенции о сокращении лесного производства и лесного экспорта и создание бюро по торговле лесом и аграрного института в Риме, который занимался бы статистическим анализом лесоэкспорта.

С.Г. Брон находился на конференции в качестве наблюдателя, а не в качестве делегата. Швеция также ограничилась посылкой наблюдателя.

Фактически все крупнейшие лесоэкспортеры, включая СССР, выступили против инициатив Польши, поддержанных Югославией, Чехословакией, Австрией и Латвией, о создании специальной комиссии по подготовке конвенции о сокращении лесоэкспорта и подписании этой конвенции. Выступая 9 июня на конференции, С.Г. Брон мотивировал советскую позицию тем, что международные контрольные организации не могут гарантировать СССР беспристрастного отношения к его экспорту, поэтому этот вопрос должен оставаться предметом лишь непосредственных коммерческих переговоров отдельных стран. Единственным, на что соглашалась Москва, было предложение Германии о создании международного статистического центра по проблемам лесного хозяйства[1081].

На конференции были созданы две подкомиссии по подготовке конвенции, но в их работе приняли участие только представители Польши и поддерживавших ее стран Южной и Центрально-Восточной Европы[1082]. Как и аналогичная конференция в Варшаве в предшествующем 1931 г., Венская конференция 1932 г. завершилась без достижения существенных результатов.

8 июня 1932 г.

29. – О Балтийской геодезической конференции (т. Межлаук).

а) Принять участие на конференции.

б) Состав делегации на конференцию поручить определить Секретариату ЦК.

Протокол № 103 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 8.6.1932. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 887. Л. 7.

31 декабря 1925 г. прибрежными государствами Балтийского моря была подписана Балтийская геодезическая конвенция, согласно которой, создававшийся специальный комитет с местопребыванием в Хельсинки, должен был заниматься проведением на единообразной основе и единообразными методами выполнением геодезических работ, главным образом триангуляции первого порядка, измерением базисов и определением астрономических пунктов в Балтийском регионе.

Постановка данного вопроса на Политбюро была вызвана необходимостью дать срочный ответ генеральному секретарю Балтийской геодезической комиссии профессору Илмари Бунсдорфу о персональном составе советской делегации на созываемой в Варшаве 14–18 июня VI геодезической конференции. СССР присоединился к Балтийской комиссии 9 февраля 1929 г., через пять лет после ее создания по инициативе Бунсдорфа, и принимал участие в ее работе до 1937 г.[1083].

Запрос финской стороной был сделан еще 9 мая, однако, вопрос попал в повестку дня Политбюро только за неделю до начала конференции; Секретариат ЦК, которому Политбюро поручило определение состава делегации, не проявил спешки в рассмотрении этого вопроса. В результате НКИД только 13 июня (накануне открытия конференции) смог сообщить, что представлять СССР должен член Балтийской геодезической комиссии профессор Феодосий Николаевич Красовский[1084].

11 июня 1932 г.

Опросом членов Политбюро

68/10. – Предложение т. Стомонякова.

а) Отклонить требования Латвии, а также Эстонии и Польши о внесении в Согласительные Конвенции с ними постановлений о праве Согласительных Комиссий собирать всякие информации и вызывать для этой цели свидетелей.

б) Разрешить т. Свидерскому ответить министру Зариньшу на его письменный запрос, что мы по этому вопросу не уступим не только Латвии, но также Эстонии и Польше.

Выписки посланы: т. Крестиискому.

Протокол № 104 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 16 июня 1932 г. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 11. Л. 183.

Постановка вопроса со стороны Наркоминдела перед Политбюро обусловливалась тем, что латвийская делегация предприняла попытку использовать «промах» Майского, который на переговорах с финским правительством фактически согласился на придание согласительной комиссии права вызова свидетелей, что фактически способствовало процедуре повторного рассмотрения дел, по которым в СССР были приняты не устраивающие его партнеров судебные и административные решения[1085]. Когда латвийские дипломаты предложили положить в основу согласительной конвенции советско-финский вариант, в Москве еще не знали о «промахе» Майского и дали полпреду А.И. Свидерскому указание принять это предложение[1086]. После внимательного изучения текста конвенции с Финляндией НКИД был вынужден изменить прежнее решение и заручиться санкцией ЦК ВКП(б) на проведение единой выдержанной линии на переговорах с Ригой и Таллином, а также на откладывавшихся до ноября переговорах с Польшей о согласительной конвенции.