Утраченные звезды - Степан Янченко

— Тем удивительнее, что при понимании всего, — продолжил седоголовый, — никакой злобивости, никакого коллективного возмущения, как будто все утеряли намять о нашем прошлом, где были другие — от народа — порядки и правила. Как будто и все согласны на бесправие слуг, даже в самом труде перед богатеями.

Молодой его товарищ поспешил вставить:

— Зато — при господах! Слово, видно, сладко звучащее — господа! Это вам не то-ва-рищ, которое обнимает только людей труда и несет в себе понятие равенства и человеческой полноценности для простых трудовых людей. При господах другое — имеешь капитал — имеешь ценность выше человеческой… Ну, приехали…

На заводскую остановку вывалила половина пассажиров. Золотаревы вышли следом за новыми знакомыми. Те отошли от толпы, остановились, оглянулись на Золотаревых, державшихся за руки. И Петр, и Татьяна с показной готовностью остановились подле них.

— Ну вот, давайте познакомимся, — сказал старший, подал руку сначала Петру, потом Татьяне. — Вы — Петр Агеевич, а это ваша супруга Татьяна Семеновна.

— Верно, а вы откуда нас знаете? — растерянно спросила Татьяна.

— Я еще и вашего брата знаю Семена Семеновича Куликова — недавно его избрали секретарем райкома КПРФ Надреченской районной парторганизации, боевая парторганизация, верная социализму и Советскому строю… А вас кто на заводе не знает, знатных производственников в советское время? Я — Суходолов Илья Михайлович, а это — Ромашин Василий Борисович. Я вас помню с тех пор, как писал о вас очерк в областную газету как о счастливой семейной паре, получившей от завода квартиру в новом заводском доме, переселившейся из молодежного семейного общежития. Вы, конечно, о том очерке не помните, тем более его автора не запомнили… Вы куда идете?.. Тогда пройдемте немного вместе.

— Мы в советское время так счастливы были своей жизнью, что не только не ценили, но не замечали всего хорошего, что нам бесплатно давала советская власть, — сказала Татьяна Семеновна, подлаживаясь под шаги мужчин и взглядывая в лицо Суходолова с некоторым горделивым вызовом, а понимать самолюбие молодого в то время журналиста и не могла не столько по неопытности, сколько по простоте свободы человеческой жизни, которая кругом звучала красивыми, веселыми песнями.

— Простите, Илья Михайлович, за любопытство, а сейчас вы где и кем работаете? — спросил Петр.

— Понимаю вас. Сейчас я работаю заместителем начальника областной налоговой инспекции, а Василий Борисович — аудитором этой инспекции, по-русски говоря, — ревизором.

— Из газетчика — в налоговики? — удивился Петр.

— Приходится приспосабливаться, Петр Агеевич, хорошо, что вовремя финансово-экономический институт окончил. Вот и едем к вашему директору завода кое за что поспрашивать, а за одно и вам помочь — больничные дела расследовать. Нам разрешается в бумагах покопаться.

— Опять вопрос: откуда вы про больницу знаете? — спросила Татьяна, теперь она считала себя причастной к вопросу больницы.

— Так об этом весь город знает, — пояснил Суходолов, однако с некоторой долей ревизорской неопределенности.

— А попутно провели и общественную работу: обсудили с пассажирами политические проблемы, — рассмеялся Ромашин с молодой задорностью, а его черные глаза, может, от цыганских предков светились веселым торжеством, вроде как у уличных плясунов-цыганят.

— И меня втянули в эту дискуссию, — тоже рассмеялся Петр.

— И получилось очень хорошо, Петр Агеевич! — воскликнул Суходолов. — Видите ли, нам, коммунистам, или просто советским людям по своим убеждениям, для открытого общения с простыми тружениками, тем более, когда речь идет о широких массах, ни лекционных, ни читательских залов, ни студенческих аудиторий, ни школьных классов получить запрещено.

А троллейбус — самое подходящее место пообщаться с людьми. Мы их не вызываем на участие, а затеваем как бы ненароком громкий обмен новостями, или мнениями, или даже затеваем спор на заранее выбранную тему, а то, случается, и экспромтом начинаем спор, вот как сегодня, а заготовленную тему оставляем для другого раза или на другой маршрут. К таким разговорам и спорам пассажиры с интересом прислушиваются, а то и сами втягиваются в наши разговоры, что нам и требуется. Поняли, Петр Агеевич, наш агитационно-пропагандистский маневр.

— Понял, это вы толково придумали, надо попробовать и нам так-то, — с одобрением отозвался Петр, внимательно взглянув на жену.

Золотаревы остановились распрощаться с новыми знакомыми.

Рыночная встреча

Петр Агеевич Золотарев, как его официально значили в магазине, а неофициально, по-товарищески его звали просто Агеевич, так органически вошел в коллектив магазина, так впаялся, по-слесарски выражаясь, в процесс обслуживания потребителей, что жизнь гастронома без него и не мыслилась. Даже Галина Сидоровна часто обращалась к нему по-простому: Агеевич, зайдите ко мне в кабинет, — и держала с ним совет, как она выражалась, по специфическим вопросам. А как-то днями она, разоткровенничавшись, сказала:

— Что-то, Агеевич, я от вас ни разу не слышала об авариях ни в водопроводах, ни в канализации, ни в холодильном и весовом хозяйстве нашем и в этом смысле вы приучили нас к беспечному спокойствию.

Петр сперва вопросительно посмотрел на директрису, но потом, поняв ее, рассмеялся и ответил:

— Такие аварии надо иметь не по-рыночному, а по-советскому, то есть — планировать.

После такого уклончивого, с намеком ответа она посмотрела на него продолжительным взглядом, потом спросила:

— Не соображу, каким образом можно спланировать аварию, например, в водопроводе?

— Таким же образом, как вы планируете завоз продуктов, — лукаво улыбнулся Петр.

— Почти поняла вас, Петр Агеевич, — заразительно рассмеялась Галина Сидоровна, — профилактика помогает вам предвидеть аварию и проводить предупредительные работы.

Но он не сказал, что помогает ему в работе знание свойств и качества металлов, которых он столько передержал в своих руках, переобрабатывал, что только не перепробовал на зуб, и что теперь лишь оставалось разговаривать с ними по душам. И этот душевный разговор с металлами распространился у него не только на металлы вообще, а на их поведение в электронных полупроводниковых схемах, что он проверил неоднократно на своем телевизоре. А затем заглянул и в душу компьютера и еще на заводских курсах пригляделся к лицам различных плат и к их занимательным сеткам-схемам, и уже начал было мозговать насчет того, как компьютер приспособить к своему слесарному искусству. Но тут, как говорят плуты-реформаторы, грянула перестройка, затем приватизация, а за ней и безработица, и все обрубилось беспощадной секирой капитализма с его частной собственностью на плоды коллективного труда рабочих.

И теперь ему только и оставалось, что спрашивать директрису гастронома:

— Нут-ка посмотрите, Галина Сидоровна, не пора ли мне за макаронами-вермишелями съездить, — кладовщица забеспокоилась.

Директриса пощелкала клавишами, поиграла таблицами на экране монитора компьютера и выдала:

— Да, уже пора ехать за макаронами… Что-то последние дни они у нас ускоренно пошли в ход.

Петр уже настолько присмотрелся к процессу торговли в магазине и к колебаниям спроса на продукты, что уверенно сказал из своих житейских знаний:

— Картошку из зимних запасов люди поизрасходовали, а молодая стала появляться с поднебесными ценами, вот и заменяют ее макаронами.

— Такова необузданная рыночная природа — чем людям труднее, тем больше их угнетают спекулянты, — заметила Галина Сидоровна и взялась за телефонную трубку, уточнила — не подорожала ли оптовая цена на макароны, потом сделала заключение: — Надо побольше завезти макарон, пока в опте не подняли цену… Хотя бы месячный запас сделать, — и позвала бухгалтера.

Петр наблюдал за работой директрисы, слушал ее разговоры и видел, что все ее действия и мысли были направлены к тому, чтобы сохранить и обеспечить слаженную деятельность коллектива магазина, не допустить сбоя в его работе, настроенной на людей. Через коллективный труд работников магазина незаметно создавалась и вполне сложилась тихая, невидимая, но ощутимая жизненная атмосфера в микрорайоне магазина, которая привычно уже устоялась благодаря стараниям работников гастронома.

Так поняв значение общего труда коллектива магазина, Петр ощутил в себе чувство тихой радости за то, что его труд стал частью большого и нужного людям труда. И он смотрел на Галину Сидоровну как на вдохновителя этого общего труда для людей и видел, что она горела этим вдохновением, и своим трудовым пламенем опахивала всех работников.

Перед тем, как поехать за макаронами, Петр решил пройтись поутру по рынку, чтобы сориентироваться, какими видами макаронов торгуют и какие держат цены, что больше раскупают хозяйки. Ранее он, изучая цены, уже расположил гастрономические палатки: был ряд палаток с кондитерскими изделиями, с овощными консервами, напротив — палатки с крупами, мукой, макаронами, сахаром и другими заморскими продуктами штучного предложения.