Позолоченная луна - Джой Джордан-Лейк

очень тихо, голоса близнецов слились воедино, в одном ключе, а затем разделились, соблюдая гармонию. Это было завораживающе.

Приди, приди, кто ослабел…

Керри, прислонившись к стене стойла, слушала, закрыв глаза. Позади нее раздались знакомые шаги. Они медленно, осторожно приближались. Роберт Братчетт. И Элла вслед за ним.

Спасибо, беззвучно выговорила Керри, сама поражаясь слезам, застилающим глаза, — просто за то, что они пришли. За то, что были рядом в горе и бедах.

Она подождала, прослушав еще несколько куплетов песни. Но ей все же надо было задать этот вопрос. Она наклонилась к Роберту.

— Пожалуйста, расскажите мне. Про ту фотографию.

Вздрогнув, он обернулся к ней. Прозвучало еще несколько строк песни.

Любовь, обещанная нам,

Прекрасная любовь…

Он приподнял бровь. Сделав несколько шагов, вышел за дверь, маня ее за собой. Провел тыльной стороной правой руки по лбу. Наклонил голову поближе к ней и прошептал:

— Мы оба пошли волонтерами в армию, в армию Конфедерации.

Тот, кто грешил, он всех простит

Всемилостью своей…

— Большинство парней с гор не пошли — ни за какую из сторон. Никто не чувствовал себя настолько связанным ни с федеральным правительством Севера, ни с этой горсткой рабовладельцев, которые даже грязь под ногтями не чистили. Но мы с твоим отцом пошли. И попали в одну часть. И оба прошли все испытания и вернулись вместе домой.

Керри прислонилась к двери хлева, чтобы не упасть.

— А после войны все смешалось. Шайки, в основном из тех, кто вернулся из армии Конфедерации, рыскали тут по ночам. Терроризировали всех.

Керри стиснула веревочную ручку двери, музыка позади них все плыла, и слова Братчетта плыли тоже, где-то поверх нее.

— А папа?

— Нет, твой папа не был среди тех, кто нападал по ночам. Мы с ним так и остались друзьями. И наши жены тоже.

Затаив дыхание, она ждала, что же последует за этим.

— Но однажды ночью налетчики пришли к нему и попытались взять его с собой и отправиться в мой дом. А он не пошел.

Братчетт снова провел здоровой рукой по лбу и глазам. Керри видела, что он не хочет продолжать. Пусть старинная песня скажет все вместо них. Но она не могла позволить ему отвернуться.

— Твой папа не поехал с ними, но и не попытался остановить их. Потом он говорил мне, что они были пьяны, им было скучно, и они искали, к кому бы привязаться. Короче, он испугался. Они ушли с вашей фермы, приехали ко мне. Я дал им бой, ну, как только смог. Я был один, а их, может, человек семь.

Глаза Керри опустились на его руку.

— Одно было хорошо — что Элла осталась в ту ночь ночевать у своей кузины в Черных горах. Не знаю, что стало бы с ней, будь она дома. Мне бы пришлось убить одного-двоих, и они бы наверняка меня вздернули. А так они только спалили хижину, бросив меня там, считая мертвым.

— Спалили, — повторила Керри.

— До самой земли. Твоему отцу было неловко. Настолько, что он помог мне отстроить ее заново, — и в три руки мы справились. — Он грустно улыбнулся. — Он думал, что, может, все же мог бы остановить их тогда.

Роберт Братчетт посмотрел в глаза Керри.

— Может, оно так и было. Они, конечно, может, и были так накручены, что отвесили бы ему пару тумаков, но, вполне возможно, все же послушали бы его. Люди уважали твоего папу — ну, еще тогда.

Керри, услышав это еще тогда, знала, что это не насмешка. Это правда. Бо́льшую часть жизни отца все вокруг считали его просто пьяницей. Который своей игрой на скрипке мог заставить звезды сойти с небес.

— Так что твой отец переживал, что не попытался остановить этих мерзавцев. Может, он мог бы остановить Тейта.

У Керри открылся рот. Но звук вышел оттуда не сразу.

— Тейта?

— Отца Дирга. Тогда он был заводилой. Их стая вечно искала, к кому прицепиться. Похоже, чем бедней они становились, чем больше земли или женщин теряли, тем сильнее искали неприятностей на свою голову.

— Тейт, — повторила она, снова видя перед собой глаза отца и тот ужас в них, тогда, еще в хижине, когда он спрашивал про нападение на станции. Но с ним не был связан никто из Тейтов — отец Дирга был давно мертв, а самого Дирга даже не было в городе.

— Керри, я знаю, у твоего папы были свои демоны — и адский характер. Но я всегда думал, что, может быть, отчасти это вина заставляла его так громко безобразничать — за тот момент, когда он повел себя слишком тихо.

От порыва ветра кусты вокруг задрожали, их ветки застучали по стенам хлева. Керри и Роберт молча стояли рядом.

Потом Братчетт повернулся и вернулся внутрь, к стойлу и человеку, лежащему там, чье дыхание было уже едва различимым. Керри видела, как Роберт наклонился и взял Джонни Мака за руку. Из-под кровати заскулил Ромео.

Она зашла вслед за Братчеттом, и звуки скрипки и голоса близнецов потекли вокруг нее, словно ручей, бегущий сразу за углом старой часовни.

Вернись домой, кто ослабел…

Не то чтобы она поверила словам из песни… Но просто стоять и слушать их было утешением. Чувствовать, как музыка плывет вокруг, поддерживая ее. В ней вдруг словно раскрылись шлюзы, и наконец хлынули слезы. И та ее часть, которая все эти годы каменела в противостоянии отцу, теперь окончательно разбилась — пусть даже не в прощении, нет, но в чистой, неомраченной жалости.

Глава 53

Теперь, кроме Нико, ничего для него не существовало.

Сол сжался, прислушиваясь к ритмичным ударам копыт по щебню подъездной дороги. Выглядывая из-за завеси рододендронов, он следил за приближением всадника. Но это был стройный, хорошо одетый человек, а его лошадь высоко держала хвост и гордо выгибала шею — арабский скакун, Сол видел это даже издалека. Так что это точно не был Лебланк и его наемная кляча.

Джордж Вандербильт промчался мимо. Он вертел головой по сторонам, как будто что-то искал.

Избегая хорошо освещенных утренним светом прогалин, Сол осторожно пробирался по лесу. Он смог подойти достаточно близко к Билтмору, чтобы узнать направление, куда уходила Керри МакГрегор, возвращаясь на свою ферму. Таким образом, Сол сможет оказаться где-то недалеко от фермы Братчеттов — где сидит Нико, глядя на мир невидящим взором.

Сол ощущал