Загадать желание - Ольга Кай

Он был похож на ворона. Огромного сердитого ворона, который собирался склевать мелкую букашку. И сделал бы это очень быстро, без малейшего сожаления.

– По нитке, – призналась я.

– Так вот для чего эта веревка…

Он поднялся резко, схватился за мою нить и тут же отскочил. Тряхнул рукой, словно обжегся. Попробовал еще раз и отступил.

– Вот как! – тонкие губы растянулись в гаденькой ухмылке, незнакомец вновь опустился в кресло. Разглядывал меня, а я – его. На вид этому колдуну можно было дать от тридцати до сорока лет. В каштановых волосах пробивается седина, глаза темные, лицо вытянутое, с острыми скулами. Бледное и усталое. Одет, как щеголь, в фиолетовое с серебром, на пальцах – перстни с большими камнями, под воротом богато расшитой блузы поблескивает цепочка.

– Ну-ка, скажи, Марина, ты пришла сюда за этим? – он указал на шар, лежащий на круглом столике. – Если да, то вынужден разочаровать: на него уже загадывали желание. А других шаров здесь нет.

Верить незнакомому колдуну на слово я не собиралась. Просто пожала плечами.

– Правильно, Марина, никому нельзя верить, – одобрил он. Вытянул руку, указывая на темный проем в дальней стене. – Можешь пойти и поискать. Там еще одна лаборатория. В ней проходили эксперименты, из-за которых этот город и оказался здесь. Но от стекляшек остались лишь осколки. Иди, если хочешь, и проверь. Это не займет много времени.

Он подпер кулаком подбородок, приготовившись ждать. Не хотелось, чтобы этот колдун оказался за спиной: еще нападет. Или нить порвет. Но так запросто мириться с тем, что зря пришла в заброшенный город, и возвращаться с пустыми руками я не собиралась. Стеклянный шар со стола я на всякий случай спрятала в сумку. Положила обратно свечи, буханку хлеба, подняла завернутую в полотно куклу.

Сверток дернулся, выпал из рук и зашевелился на полу. Подарок Василины выпутался из ткани, поднялся на мягких тряпичных ногах и встал, запрокинув круглую голову, торжествующе скалясь нарисованной улыбкой на изумленного колдуна.

Опомнившись, я потянулась за куклой, но незнакомец вдруг наклонился и схватил страшилку первым.

– Какая прелесть! – он осматривал уродину с восхищением, словно изящную безделушку. – Где взяла?

– Одна знакомая подарила.

– А как зовут твою знакомую?

Врать я не стала:

– Василина.

– Хм, – он прищурился. – Впрочем, имя можно и поменять. Сейчас проверим.

Положив куколку на левую ладонь, колдун запустил длинный костлявый палец под ворот ее скромного синего платьица, дернул. Ткань порвалась с негромким треском, показалось мягкое туловище, смотанное из каких-то обрывков и лоскутков. Незнакомец копошился в них, и, удовлетворенно хмыкнув, вытащил что-то маленькое, продолговатое, размером не больше моего мизинца. Присмотревшись, я поняла, что это – еще одна кукла в виде спеленатого цветастой тряпочкой малыша, перевязанного красивой зеленой ленточкой. Его миниатюрное личико было искусно вышито цветными нитками.

Такая вот матрешка.

Растрепанная кукла в порванном платье упала на стол. Нарисованные глаза безучастно смотрели в потолок, кривой рот по-прежнему улыбался. Колдун снова сел в кресло, держа перед собой на ладони тряпичного младенца.

– Алика, – позвал он тихонько.

– Здравствуй, Викт Ор, – послышался вдруг голос Василины. Имя она произнесла как-то странно, с ударением на «о». Я нервно оглянулась, но почти сразу сообразила, кто, вернее – что разговаривает с колдуном. – Я знала, что эта кукла рано или поздно попадет к тебе.

– Я тебя искал.

– Зачем? Неужели, хотел извиниться? – послышался короткий смешок. – Ладно, братец. Я давно не сержусь. Слишком изменилась с того времени.

– Рад слышать, – в улыбке колдуна горечи было больше, чем веселья. – Значит, я зря беспокоился.

– Верно, – вышитое лицо оставалось неподвижным, но пестрый сверток по-прежнему говорил голосом Василины. – Я подарила тебе этот мир, и знаю, что ты добился всего, чего хотел. Я тоже. Я живу так, как никогда не смогла бы жить там. Не ищи меня больше.

Мужчина вздохнул.

– Как скажешь.

– Я чувствую, как ты умираешь, Викт Ор…

Колдун сморщился, отчего его нос и впрямь стал похож на вороний клюв. Посмотрел на меня.

– Ты хотела еще поискать? Иди!

Один из повисших под потолком огоньков поплыл к темному проему, и я, не желая мешать беседе, пошла за ним.

Похоже, колдун не обманывал: в следующем помещении других дверей не было, а на полу действительно валялись осколки тончайшего стекла. Они хрустели под ногами, словно иней, и каждый раз этот звук заставлял вздрагивать. Надежды узнать хоть что-нибудь из документов не увенчались успехом – здесь просто не было бумаг, а компьютеры, естественно, включить не удалось. Поэтому ходила я недолго – ровно столько, чтобы дать колдуну поговорить с Василиной без свидетелей. Не то чтобы мне было не любопытно, просто не хотелось злить того, кто мог помешать мне вернуться.

Назад мы шли вместе.

Колдун сам позвал меня, когда вдоволь наговорился – видно, ему не терпелось выбраться из города. На нить, обмотанную вокруг моей руки, он поглядывал с интересом, и обязательно отобрал бы, если б мог. Дорогу по подземным коридорам нам освещал плывущий над головами голубой огонек, но на полпути он стал тускнеть, пришлось достать свечу.

Наконец мы выбрались на лестницу. Колдун ворчал, потому что выход на первый этаж оказался не заперт, просто очень уж туго открывалась дверь, да и спрятана была так, что снаружи я приняла ее за вход в подсобку. Только мне надо было возвращаться тем же путем, что и пришла, а в ответ на предложение подождать внизу, на проходной, Виктор лишь крепче ухватил меня за руку. Он то и дело спотыкался, тихо ругаясь сквозь зубы. Свеча в захваченном из лаборатории стаканчике догорела и погасла, пришлось достать новую. Я наскоро пересчитала те, что остались, и в который раз мысленно поблагодарила Горыныча за запасливость: свечей хватит надолго.

Свежий воздух показался особенно вкусным и желанным после душных подземелий, долгого подъема впотьмах до восьмого этажа и торопливого спуска. Рассеянный свет разливался над городом, небо пасмурное, хмурое, словно поздней осенью, и лишь тускло-зеленая листва напоминает о времени года. В парке пусто – ни следа той толпы, что приходила ночью под крыльцо.

– Интересно, сейчас утро или вечер? – колдун хмуро поглядел на небо. – До ночи можем не успеть… Надеюсь, ты не боишься темноты? Хотя, какая разница?..

Выходя из лаборатории, он захватил свой плащ, висевший на спинке кресла, и теперь накинул его на плечи, закрепив блестящей застежкой. Растрепанную куклу тоже взял с собой. Обеих кукол.

– Сейчас пойдем по аллее. Эти гады не ходят дальше ограды, боятся.

– Какие гады? – изумилась я.

Те, о ком я подумала, ночью подобрались к самому крыльцу. А уж если вспомнить живые тени в коридорах, так можно лишь удивиться, что Виктора они не тронули.

– А ты разве не встретила их по дороге? – он прищурился, плотнее завернулся в плащ. – Они похожи на людей, только…

– Серые, – пробормотала я.

– Верно, – страх, прозвучавший в моем голосе, его позабавил. – Их не стоит бояться. Просто не обращай внимания. Главное, с ними не говорить.

Мне вспомнилось, как у калитки я уговаривала этих существ уйти. И невесело усмехнулась – вот почему они пошли за мной дальше – к самому зданию, а может и внутрь.

– Что? – колдун резко развернулся. – Ты с ними говорила?

– Вроде того.

В темных глазах полыхнула ярость, а вот голос прозвучал на удивление спокойно.

– Сама виновата. Если они не захотят тебя выпускать, я отрежу тебе руку вместе с ниткой, понятно?

Возражать, объясняя, что это ему не поможет, я не стала. Испугалась, что колдун просто назло решит попробовать.

У калитки серых не было, но из проулка выбрались две огромные ящерицы и сопровождали нас вниз по улице. Молодые липы и клены обрамляли мостовую, под их кронами густеющие тени на асфальте казались чернильными кляксами. Они медленно, плавно меняли свои очертания, их щупальца выползали на дорогу, но мы шли ровно посередине, по полустертой двойной полосе, и дотянуться до нас им было сложно.

Высокая металлическая ограда ботсада тянулась вдоль улицы. Я ожидала увидеть за ней спящие тюльпаны, но там, где еще вчера пестрели такие неожиданные для середины лета цветы, теперь торчали одинокие кусты вездесущей амброзии и покривленные низкие заборчики с облупившейся краской.

У старенькой акации под самой оградой стояла женщина.

Я вздрогнула, остановилась, не сразу сообразив, что вижу перед собой не человека, а одного из тех призраков, которые напали на меня у калитки института, но Виктор больно дернул меня за руку, увлекая вперед.