Триллион долларов. В погоне за мечтой - Андреас Эшбах

рода власть? Армии сдвинутся с места, если мы захотим? Мы можем приказать арестовать людей? Мы можем увольнять людей, вот и все.

– Вы ведь не всерьез? Чтобы армии сдвинулись с места, я имею в виду.

– Я просто хочу знать, каким влиянием мы вообще обладаем.

– Понимаю. – Маккейн снова занялся своей тарелкой, наколол на вилку кусок поджаренного на гриле мяса, положил его в рот, раздавил зубами. – Понимаю, – еще раз повторил он. – Ну, хорошо. Не повредит, если мы покажем когти. Проверим теорию на практике.

– На всем азиатском континенте существует проблема перенаселения, – пояснял Маккейн, стоя перед большой картой мира, украшавшей стену его офиса. – Китай кое-как борется с этим, и, что удивительно, это даже немного помогает, Индия по крайней мере пытается, хоть и без особого успеха. Абсолютно безнадежна ситуация на Филиппинах. Здесь по-прежнему правит римско-католическая церковь, практически все методы контрацепции считаются грехом или запрещены, филиппинский machismo[54] требует от мужчин иметь как можно больше сыновей, поэтому люди размножаются с такой скоростью, что даже становится страшно. – Он постучал пальцем по россыпи островов. – Вот здесь и начнем.

Джон скрестил руки на груди.

– Полагаю, с крупной рекламной кампании, поскольку мы являемся крупнейшим производителем презервативов и противозачаточных таблеток в мире.

– Слишком дорого, слишком хлопотно, слишком медленно, слишком безрезультатно. Вспомните то, что я говорил вам о Международном валютном фонде. Это рычаг. Мы поставим под финансовое давление весь регион – Таиланд, Малайзию, Индонезию, Филиппины и так далее, проведя сосредоточенную умозрительную атаку на все валюты этих стран. МВФ придется вмешаться, он предоставит финансовую помощь, и одним из условий станет массовое ограничение рождаемости.

– Вы уверены?

– Вы сами полетите в Вашингтон и расскажете директору МВФ об этом как о нашем условии прекращения финансовых атак. – Маккейн злобно улыбнулся. – У Камдессю самого шестеро детей. Я полагаю, что он не особенно обращает внимание на контроль рождаемости. Нам придется ему как следует помочь.

Джон смотрел на карту мира и пытался сглотнуть так, чтобы Маккейн этого не заметил. Он сам?.. Начинается.

– И какими же будут эти финансовые атаки? – спросил молодой человек; во рту у него совсем пересохло.

– Почти все валюты в том регионе привязаны к курсу доллара, а значит, были переоценены с тех пор, как вырос доллар. Это уменьшает шансы экспорта, но правительства и фирмы берут большие кредиты в долларах США, которые после обесценивания, конечно же, будет трудно выплатить. Чтобы защититься, они начинают менять местные деньги на доллары. Как поступим мы: будем по-крупному подписывать срочные контракты по обмену доллара на национальную валюту со сроком действия от одного до двух месяцев. – Он взял в руки тонкий переплетенный меморандум, в уголке которого красовались «f» Фонтанелли и красная косая черта, характеризовавшая его как конфиденциальный документ руководителя. – Наши аналитики уже все подсчитали. Нам нужно только выйти на критическую величину таких контрактов, тогда центральные банки будут вынуждены отойти от доллара и обменный курс упадет; после определенного момента мы сможем покупать те валюты дешевле, чем продавали. Джордж Сорос однажды проделал подобный маневр с британским фунтом и при этом мимоходом обрушил европейскую валютную систему. Верное дело, которое, кроме сочувствия со стороны МВФ, принесет нам немалую прибыль.

Джон взял в руки меморандум, пролистал его, посмотрел иллюстрации и расчеты. Спросил себя, когда Маккейн мог дать это поручение. Или аналитический отдел постоянно производит подобные планы военных действий? Вероятно.

– А если МВФ останется глух к нашей просьбе?

– Не останется. Он должен вмешаться, предоставить кредиты в несколько десятков миллиардов долларов. В новостях все это назовут «программой поддержки» или «немедленной помощью», но если присмотреться внимательнее, станет понятно, что эти миллиарды пойдут только на то, чтобы перетечь в наши кассы. И в кассы тех, кто будет запрыгивать на ходу в поезд. МВФ придется прислушаться к нам, иначе мы его просто высосем.

Невероятно. Внезапно Джон снова почувствовал зуд в груди, ощущение восхитительного триумфа. Значит, у них все же есть власть. Значит, деньги – самая большая власть на земле.

Но у чувства победы еще оставался отвратительный привкус.

– Но если это удастся, то только потому, что эти государства испытывают финансовые трудности, ведь так? Мы зависим от этого?

– Нет. – Маккейн покачал головой. – Если мы согласимся потерять пару миллиардов долларов, то сможем проделать это почти с любым государством на планете, и неважно, насколько хорошо у него обстоят дела с финансами.

Отвратительный привкус исчез. Джон прочел последнюю строчку плана, изучил итоговые цифры. «Все суммы указаны в долларах», – было написано сверху. Большие суммы.

– Вы уверены, что нам хватит для этого средств? – спросил он.

Маккейн, бесстыдно усмехаясь, взял у него тетрадку и швырнул ее обратно на свой стол.

– Никто не говорит, что это должны быть наши средства. Нет, мы только дадим толчок. Позднее я полечу в Цюрих на переговоры с объединением банков. Благородные господа весьма отзывчивы и готовы инвестировать по нашим указаниям крупные суммы. Очень крупные суммы. Если я заставлю их подчиниться нашему сценарию, все может начаться уже завтра. А я заставлю их, не беспокойтесь.

Джон последовал за ним, и ему казалось, что с каждым шагом он становится все легче и легче, будто готов в любой момент подняться и облететь комнату.

– Звучит хорошо.

– Вы этого хотели?

– Абсолютно.

– Тогда скажите «вперед!», и это произойдет.

Джон смотрел на Маккейна, изучая темные, исполненные ожидания глаза, в которых бушевала, казалось, нескончаемая энергия, готовая вырваться в мир, действовать в русле пророчества. Он набрал побольше воздуха, пытаясь почувствовать, действительно ли настал тот самый момент, – если бы это было фильмом, то раздалась бы драматическая музыка, но это не было фильмом, это было реальностью, – и произнес:

– Вперед.

Маккейн кивнул, нажал клавишу на переговорном устройстве и сказал:

– Договоритесь насчет времени встречи в Цюрихе. Сегодня вечером. И скажите пилотам. – Он отпустил клавишу и улыбнулся. – Начинается.

Возникла странная пауза, оба молчали.

– Э… – произнес Джон. – Это все?

Маккейн кивнул.

– Да.

– Хорошо. Тогда, э… желаю вам успеха и…

– Спасибо. Не переживайте.

– Все ясно.

Джон смущенно отвернулся, чувствуя себя несколько неловко, но Маккейн выглядел так, словно ему не терпелось остаться одному. Чтобы еще раз просмотреть документы и так далее. Подготовиться.

– Увидимся завтра?

– Полагаю, что да.

– Ну, тогда хорошего полета.

– Спасибо. Ах да… – вдруг произнес Маккейн, когда Джон был уже в дверях. – Еще одно дело. Его нужно уладить срочно.

Джон снова обернулся.

– Какое?

– Я давно уже хотел поговорить с вами об этом, но вы видите, столько проблем…

Джон медленно вернулся к столу. Маккейн откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди, потер пальцем переносицу.

– Да, и что? – спросил Джон. Очевидно, он что-то пропустил; как бы там ни было, он не понимал, к чему клонит Маккейн.

Маккейн пристально посмотрел на него.

– Люди из объединения банков в прошлый раз задали мне вопрос, который мы должны были задать себе сами очень давно.

– Какой?

– Что произойдет с «Фонтанелли энтерпрайзис», – спросил он, – если вы умрете?

Джон смотрел на крупного мужчину, сидящего за массивным столом, и вдруг у него возникло ощущение, будто он наблюдает за всем со стороны. Как будто все происходящее здесь было нереальным.

– Умру? – услышал он собственный голос. – Почему я должен умереть?

– Они банкиры, Джон. Банкиры хотят быть уверены.

– Я исполняю пророчество. Божественную волю. Она не позволит мне умереть, пока я не закончу.

– Боюсь, – высоко подняв брови, произнес Маккейн, – что банкиры из Цюриха не настолько богобоязненны, чтобы понять логику этого аргумента. – Быстрое движение руки, словно он пытался отогнать надоедливую муху. – Вы должны понять этих людей, Джон. Если они вкладывают деньги в наших интересах, они хотят иметь возможность полагаться на то, что план сработает. Они не желают, чтобы в случае вашей смерти состояние унаследовали ваши родители и, что вполне вероятно, подарили его Красному Кресту, вы понимаете? И я могу их понять. Неважно, оправданы тревоги этих людей или нет, они беспокоятся, и поэтому их тревога представляет для нас нечто, что мешает нашим планам.

Джон закусил нижнюю губу.

– И что вы предлагаете? – спросил он.

– Долгосрочным решением стала бы женитьба и рождение детей. Тогда мы можем ссылаться на то, что есть наследники, которые, само собой, будут хорошо воспитаны, получат прекрасное образование и когда-нибудь смогут встать во главе концерна. –