Державю. Россия в очерках и кинорецензиях - Денис Горелов

бульдогом грыз немецкую оборону в киноромане «Щит и меч». Второй рулил гардемаринами. Третий возглавлял «Бригаду». Когда внимание отрасли привлек мюнхенский баскетбольный суперфинал-72 и его герои Беловы — одни киноисторики да режиссер Мегердичев распознали впереди эпохальный, космический прокатный успех.

Фильм ставился по одноименному байопику первого из Беловых, Сергея. Лидер сборной грубо и прозаически обозначил вселенское значение той победы. Черная раса рождена для баскетбола, писал он. Единственный шанс белым в игре с черными дает негритянская гордыня и игнор тренировок. Если белый и черный тренируются вровень — наша не пляшет, забудьте.

Тем дороже стоила победа, свечка вверх с вечной второй позиции.

Годами мужская сборная СССР, базовым для которой был Центральный клуб армии, паслась на вторых ролях. Разовых успехов добивались итальянцы, Бразилия, Куба. С конца 60-х надежное третье место застолбила за собой Югославия, знаменитая рослыми черногорцами и грязной игрой — плевками-шипками-царапками. Но Штаты были недосягаемы — даже в благодатные времена расовых квот, когда черные и белые в национальных сборных были представлены строго поровну. И — после бешеного старта с десятиочковым отрывом, когда американский чиф просто не успевал менять игру, не озаботившись запасными вариантами, — команда удерживала счет до конца и все-таки выгрызла «золото» финальным броском.

Критик однажды писал, что в «Экипаже» пилоты перемогли стихию, потому что у одного была дочь, у другого жена, а у третьего любовница. Экранная сборная взяла верх в финале, потому что у одного был порок сердца, у другого близорукость, у третьего Литва, у четвертого сестра в Грузии, пятый (автор книги) хамил всем подряд, и все вместе везли контрабандой через границу мохер на продажу вязальщицам. Без этого ни за что бы не справились. Смейся не смейся, а мячик, пролетев площадку при счете 50: 51, лег в кольцо от руки Александра Белова за секунду до финальной сирены.

Конечно, сценарист ради эффекта нагнал мелодрамы. Порок сердца, сведший Белова-2 в могилу, обнаружился уже после Олимпиады. Капитан сборной Паулаускас истово болел за общее дело и Союз, иначе не стал бы капитаном. Тренерский сын был болен безнадежно, и никто ему на операцию не собирал. Зато игра была воспроизведена с точностью до секунды, до смазанного мяча, до драки мелкого Коркии с амбалом центровым, до персональной дуэли Белова-старшего с лучшим из их белых Коллинзом.

Матчи сродни фильмам. Большинство скучных. Часть предсказуемы, но эффектны. У единиц просвечивают сквозь рисунок гениальные анонимные драматургия и режиссура, господня воля, картина маслом, как любил повторять исполнитель одной из главных ролей. Первая из игр канадской суперсерии, когда уступали хозяевам 0: 2, а выиграли 7: 3. Олимпийский хоккейный финал — 2018 «Россия — Германия»[32]. И эта вот сорокаминутная рубка богов с гигантами, оконченная замедленным пролетом мяча через всю площадку, с первым и последним в игре очками Александра Белова, с тяжелым шагом красных гоблинов к раздевалке на перерыв.

Результат попер вверх, как сборная all stars. Сначала лег чемпион отечественной кассы «Сталинград». За ним «Пираты Карибского моря». После тень наползла на непревзойденный, вдвое опередивший всех по бокс-офису «Аватар».

«Аватар» устоял, но наше кино его превзойдет. Потому что в нем у одних близорукость, у других порок сердца, третьи хамят, а у четвертых сестра в Грузии. И Беловых полно, и многие Александры.

Хана «Аватару», не сегодня, так завтра.

Лучшие годы нашей жизни

Военное кино на исходе семидесяти лет мира

Двадцатый — век войны и шоу-бизнеса. Став массовыми и демократичными, пушки и музы ушли от традиционной оппозиции и переплелись до неузнаваемости. Любой из male all-stars века легко представим в пилотке, шлеме или фуре королевских ВВС — далеко не всегда реквизитных. Гейбл и Джеймс Стюарт служили в бомбардировочной авиации. Габен дрался в танке. Наше послесталинское кино вышло из шинели почти целиком: носили погоны Басов, Тодоровский, Чухрай, Котеночкин, толстяк Алексей Смирнов — даже Бондарчук прыгал во фронтовом ансамбле песни и пляски. «Бриллиантовая рука» была на фронте полным составом, исключая недоросля Миронова: Папанов в пехоте, Никулин в артрасчете, Гайдай в разведке. Оттого у них так легко про это дело шутилось. «С войны не держал в руках боевого оружия», — брякает Семен Семеныч, суя пистолет в авоську. В 69-м люди их возраста, кто выжил, воевали все до одного.

Отчего б и не пошутить.

Война всегда была ТА САМАЯ, заслонившая все прочие кампании — превратив их в костюмированное шоу в дыму с усами. В гусарскую балладу и атаку легкой кавалерии.

С середины ХХ века любой житель Земли знал, что война — это:

— долгая изнуряющая еженощная бомбежка, вой всего, штукатурка со стен, раскладушки в метро. Ноги из-под развалин;

— нормирование круп, жиров, крахмала. Перевод мяса в консервы, хлеба в сухари, еды в хавку, жрач и хмырь;

— экстаз успешного боя и подмятия чужих корявых топонимов: для кого — Сухиничи и Жиздра, для кого — Кенигсвустерхаузен;

— жадное, стадное, охотничье мурло оккупационного солдата. Вошедшие в язык «хальт», «цурюк», «аусвайс», «ферботен» и «давай-давай». Дискредитация губной гармошки;

— расход трети мужского населения. Бабий голод и стыдная соревновательность.

В полном объеме, стало быть, войну видели четыре нации: мы, немцы, японцы и югославы. Бритты не знали оккупации, французы — побед и потерь, американцы — вообще ничего: ни бомб, ни могил, ни норм отпуска в одни руки. За войну США потеряли четверть миллиона — нашу двадцатисуточную норму. Чехи бузы вообще не заметили: тысячу лет до того прожили под чьим-то суверенитетом и не больно рыпались.

Из видавших виды немцам-японцам запретили вякать как проигравшим зачинщикам. Покаяние, пацифизм и пепел на голову — только. Незаживающие раны войны.

Югославы, что б ни говорили, — культурно эмбриональный этнос, они только плясать умеют. Письменность, лицедейство — все в первичном, зачаточном состоянии, не исключая лубочную Кустурицу.

Так методом исключения мы и стали главной военно-производящей нацией. Лязг трогающихся с места поездов, чавканье движущихся войск, гул идущих на дело эскадрилий, пыль да туман. Заход на