Восставая из рабства. История свободы, рассказанная бывшим рабом - Букер Т. Вашингтон

Брюсселе, где посетили поле битвы при Ватерлоо. Далее мы поехали прямо в Париж, где познакомились с Теодором Стэнтоном, сыном миссис Элизабет Кэди Стэнтон, который любезно предоставил нам жилье. Мы едва успели устроиться, как мне пришло приглашение на банкет, устраиваемый Парижским университетским клубом. Среди гостей мероприятия были экс-президент Бенджамин Гаррисон[161] и архиепископ Ирландский, которые в то время находились в Париже. Председательствовал на банкете американский посол, генерал Гораций Портер[162]. Мое выступление, похоже, понравилось слушателям. Генерал Гаррисон любезно посвятил мне бо́льшую часть времени за ужином, и мы подробно обсудили влияние работы в Таскиги на решение расового вопроса в Америке. После моего спича на том банкете мне стали поступать другие приглашения, но я отклонил большинство из них, понимая, что, если я начну здесь выступать с лекциями, весь отдых пойдет насмарку. Тем не менее я согласился произнести речь в американской часовне утром следующего дня. На этой встрече присутствовали генерал Гаррисон, генерал Портер и другие выдающиеся американцы, гостившие в то время в Париже.

Чуть позже от американского посла мы получили официальное приглашение на прием в его резиденцию. Там мы познакомились со многими влиятельными американцами, среди которых были судьи Фуллер и Харлан, а также члены Верховного суда США. В течение месяца, который мы провели в Париже, посол и его супруга, а также несколько других американцев были чрезвычайно добры к нам. Мы часто встречались с ныне прославленным американским темнокожим художником Генри Таннером, с которым ранее познакомились в Штатах. Было очень приятно узнать, насколько хорошо мистер Таннер известен в среде европейских деятелей искусства. Он пользовался уважением у представителей всех классов. Когда мы сообщили нашим знакомым, что идем в Люксембургский дворец, чтобы увидеть картину американского темнокожего художника, никто не поверил, что она действительно существует. Полагаю, они сомневались в этом до тех пор, пока не увидели экспонат своими собственными глазами. Мое знакомство с мистером Таннером укрепило меня во мнении о том, что любой человек, независимо от того, какого цвета у него кожа, способен добиться успеха и признания в обществе, если он научится делать что-то лучше других. Я всегда повторяю это своим студентам в Таскиги, говорю об этом на своих лекциях. Как я уже не раз упоминал, у меня нет сомнений в том, что секрет процветания людей моей расы – научиться быть полезными и незаменимыми в обществе. Именно это помогло мне однажды поступить в Хэмптон. У меня не было ни цента, но я умел очень хорошо подметать полы. Я понимал, что вся моя будущая жизнь зависит от того, насколько тщательно я уберу ту комнату, и был полон решимости сделать это идеально, чтобы никто не смог найти в работе ни одного недостатка.

Удивительно, но в Люксембургском дворце очень многие останавливались перед картиной мистера Таннера, но никого не интересовало, какого цвета у него кожа или какой он национальности. Людям было достаточно знать, что этот художник способен подарить миру великую красоту, и вопрос о его расе им просто не приходил в голову. Когда негритянская девочка учится готовить, мыть посуду, шить или писать книги, а негритянский мальчик овладевает искусством ухода за лошадьми, выращивания батата, производства масла, строительства или постигает сложную науку врачевания так же хорошо или лучше, чем кто-то другой, никто не спросит о цвете их кожи. В конечном счете никакие различия в расе, религии или прошлой истории не смогут оградить мир от прогресса.

Думаю, будущее моей расы зависит от того, сможем ли мы доказать свою полезность и незаменимость для общества, в котором живем. Ни один человек, внося свой вклад в нравственное, материальное или интеллектуальное развитие общества, не останется без награды. Этот закон природы никто не в силах изменить.

Меня очень впечатлила любовь к развлечениям и праздникам, которой славятся французы. Полагаю, в этом отношении они значительно превосходят представителей моей расы. При этом я не думаю, что с точки зрения морали и нравственности французы находятся впереди нас. Условия жесткой конкуренции заставили их все делать более тщательно и проявлять большую бережливость, но со временем, надеюсь, мой народ придет к тому же. Вряд ли в вопросах чести средний француз опережает американского темнокожего. А вот в том, что касается милосердия и доброты к бессловесным тварям, моя раса далеко впереди. На самом деле, когда я покидал Францию, моя вера в будущее темнокожего человека в Америке была крепче, чем когда-либо.

Из Парижа мы отправились в Лондон, куда добрались в начале июля, в самый разгар светского сезона. Шли заседания парламента, и в городе проходило множество интересных событий. Мистер Гаррисон и другие друзья снабдили нас большим количеством рекомендательных писем, а также сообщили о нашем приезде многим замечательным людям в разных частях Соединенного Королевства. Вскоре после прибытия в Лондон мы были завалены приглашениями на всевозможные светские мероприятия. Мне поступило очень много просьб выступить с публичной речью. Большинство из них я отклонил по той причине, что хотел отдохнуть. Преподобный доктор Брук Херфорд и миссис Херфорд, с которыми я познакомился в Бостоне, посоветовались с американским послом, достопочтенным Джозефом Чоутом, и договорились о моем выступлении в Эссекс-холле. Мистер Чоут любезно согласился председательствовать на этой встрече, где присутствовали лучшие люди страны. Были здесь и несколько членов парламента, включая мистера Джеймса Брайса[163], который также обратился к собравшимся. Речь посла, представлявшего меня публике, а также краткое изложение моего спича опубликовали в американских газетах. Мистер и миссис Херфорд устроили для меня и миссис Вашингтон прием, на котором мы имели честь познакомиться с выдающимися британцами. На протяжении всего времени нашего пребывания в Лондоне мистер Чоут был очень добр и внимателен к нам. На приеме в посольстве я впервые встретил великого американского писателя Марка Твена.

Несколько раз мы посетили миссис Унвин, дочь английского государственного деятеля Ричарда Кобдена[164]. В течение той же недели мы нанесли визит дочери Джона Брайта[165], ныне миссис Кларк. Через год эта дама вместе с мужем и дочерью посетила нас в Таскиги. В Бирмингеме мы несколько дней гостили у мистера Джозефа Стерджа, отец которого был великим аболиционистом и дружил с Уиттьером и Гаррисоном. Для нас было большой честью встретиться в Англии с теми, кто знал и почитал покойного Уильяма Ллойда Гаррисона, Фредерика Дугласа и других аболиционистов. Британские борцы против рабства, с которыми мы общались, постоянно вспоминали наших выдающихся соотечественников. До поездки в Англию я не имел верного представления о глубоком интересе, который