Мы разобьёмся как лёд - Айла Даде

отзывается громким хрустом. Едва я добираюсь до елей, как слышу:

– Если он что-то значит для тебя, тебе стоит остановиться сейчас же, Гвентастик.

В хриплом голосе сквозит отчаяние.

Медленно поворачиваюсь, чтобы встретиться лицом к лицу с тощей, измождённой версией кукольного личика.

– Брайони, – хриплю я.

Она стоит в тени ели. Шапка плотно прижимает светлые волосы к щекам. Она дрожит. Неудивительно. На ней лишь тонкая потрёпанная парка. А её ноги… боже, насколько же худая эта девчонка! Ноги как зубочистки. Такое впечатление, что они в любой момент могут сломаться под тяжестью туловища.

По всей видимости, на моём лице выражение полнейшего потрясения, потому что Брайони фыркает:

– Чего вылупилась?

– Что… что ты здесь делаешь?

– А разве Оскар не предупреждал тебя? – Она кривит губы в пренебрежительной усмешке. В том, как она произносит его имя, замечаю какой-то странный оттенок. Как будто Оскар для неё предмет поклонения. Вещь, которой можно владеть. – Меня это удивляет. Я ведь пообещала, что приду и порву тебе задницу, если узнаю, что ты, – её мелодичный голос превратился в злобное шипение, – его грёбаная девушка.

Ледяной воздух впивается в мою кожу, и я ошеломлённо смотрю на Брайони.

– Ты это серьёзно?

– А похоже, что я шучу? – Брайони выходит из тени. Она ниже меня. Но выражение её лица… боже мой. Она выглядит так, будто собирается совершить убийство. И, честно признаться, это пугает. Особенно когда она медленно приближается ко мне. – Знаешь, я тебя ненавижу.

– Ты меня не знаешь.

– Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, Гвентастик.

– Перестань меня так называть.

Она хихикает, и от этого хриплого звука у меня по спине пробегает холодок.

– Я буду называть тебя, как захочу. Я полтора дня добиралась автостопом. На грузовиках с мужиками, которые выглядели как серийные убийцы. Мне было всё равно. Я рискнула всем, чтобы попасть сюда. Чтобы увидеть тебя. Ты думаешь, я собираюсь лизать тебе задницу?

Боже, что с ней не так?

– Мы можем разбудить Оскара, – через мгновение произношу я. – Он беспокоится о тебе. Я уверена, что он будет рад тебя видеть.

– Заткнись! – Внезапно Брайони срывается с места. Мгновение, и она хватает меня за воротник куртки. Её лицо оказывается всего в миллиметре от моего, и я вижу безумие в её тёмных радужках. – Оскару насрать на меня, Гвентастик!

– Это неправда. Он…

– … трахает тебя. Не так ли? Это в тебя он засовывает свой член, не в меня. – Брайони делает короткую паузу, и в её глазах появляется блеск, свидетельствующий о тоске и глубокой печали. – Обо мне он забыл.

Её грубость шокирует.

– Это неправда. Его чувства… его чувства не меняют того факта, что ты дорога ему, Брайони.

Она плюёт мне в лицо. Я закрываю глаза, пытаясь осмыслить, что здесь происходит. Она смеётся. Я вытираю щёку рукавом пальто. Открываю глаза и набрасываюсь на неё.

Однако Брайони оказывается быстрее. Наверняка улицы Бронкса учат защищаться. Она уворачивается и отталкивает меня ногой. Я больно приземляюсь лицом в снег. Через мгновение чувствую на спине её лёгкий вес. Вцепившись пальцами в волосы, она поворачивает мою голову набок и с силой прижимает щёку к земле.

– А теперь послушай меня очень внимательно, Гвентастик. – Брайони приближает ко мне лицо и из кармана парки достаёт нож. Сердце в моей груди бешено колотится. Мучительно медленно она проводит кончиком лезвия по моей челюсти. – Оскар больше не хочет меня. Я не настолько глупа, чтобы лелеять надежду. И не настолько, чтобы отдать его кому-то другому. Поняла? – Брайони слегка нажимает на нож, и он чуть царапает кожу. Тёплая капля крови стекает по моей челюсти. – Это предупреждение, потому что я гуманна.

– И что будет? – выдавливаю из себя. У меня вырывается безрадостный смех. – Если я не буду держаться от него подальше, убьёшь меня?

– Не тебя. – Она тихо смеётся, обдавая меня запахом сигарет и алкоголя. – Его.

У меня перехватывает дыхание. Снег попадает в лёгкие, и я кашляю.

Брайони снова смеётся.

– Это было бы гораздо приятнее. Ты будешь страдать всю оставшуюся жизнь. И больше вообще никто не сможет претендовать на Оскара. Эти мучения наконец-то закончатся. – Нож дрожит у меня на коже. – И я снова смогу спокойно спать, не представляя, как его член пульсирует внутри тебя.

Боже мой! Она ненормальная. Абсолютно сумасшедшая.

– Ты бы никогда не смогла этого сделать, – шепчу я.

– Может, я не смогла бы, – ласково произносит она, – однако я знаю людей, которые способны на это. – Брайони наклоняется вперёд и больно надавливает мне локтем на щёку. Я сжимаю зубы, чтобы не задохнуться. – Если ты хочешь, чтобы Оскару и дальше хорошо жилось в его сраной горной резиденции класса люкс, – её губы плотно прижимаются к моему уху, – ты будешь держаться от него подальше. Ты больше никогда не будешь кататься с ним на коньках, Гвентастик. Ты больше никогда не будешь рядом с ним. Мы друг друга поняли?

– Он этого… он этого не примет.

– Тогда будь настойчивой. Игнорируй его. В какой-то момент он отвернётся от тебя.

– А потом? Думаешь, он всегда будет один?

– О, нет. – Судя по голосу, она усмехается. – Но я найду их всех. Так же, как нашла тебя. Отследить вас было легко. И это всегда будет легко.

Внезапно осознаю, что у меня нет другого выхода. Тело сотрясает дрожь. Брайони внушает мне ужас. Я ни на секунду не сомневаюсь, что за её словами последуют действия. Ей будет всё равно, если её схватит полиция. Она сделает всё возможное, лишь бы добраться до Оскара, чтобы никто другой не смог заполучить его. Больше никогда. Только тогда она будет довольна, сидя в своей грязной конуре.

– Договорились. – Спустя вечность звучит мой тихий голос, и от него веет бархатистой мягкостью. Слёзы текут из глаз, и я опускаю веки. Солёная жидкость стекает в порез на челюсти. Жжёт. Как и в сердце. Как и в душе. – Я буду держаться от него подальше. Но, пожалуйста… пожалуйста, ничего с ним не делай.

Наконец Брайони отпускает меня, напоследок почти нежно коснувшись моей щеки пальцами. Её мягкий тон совершенно не соответствует манере выражаться.

– Пока ты держишь свои грязные лапы при себе, Гвентастик.

Брайони слезает с меня и выпрямляется. Звук её шагов по снегу разносится по всей округе. Но в какой-то момент я перестаю его слышать.

С неба сыплются белые хлопья. Ещё некоторое время я лежу на снегу и слушаю, как бьётся сердце. Надо мной пролетает белая сова.

Через некоторое время я прихожу в себя. Собираюсь отправить сообщение Оскару, когда вижу,