Коммунисты - Луи Арагон

говорить, что, устранив Эррио, надо оставить Бонне. Как же быть с социалистами? В кабинете станет еще меньше единства. Все европейские государства будут иметь в нем своих людей. Сторонники выступления против Италии попрежнему оказывали сильный нажим. Принять вариант Петэн — Лаваль значило поставить на этом крест, а Даладье думал оттянуть окончательное решение. Тем более Муссолини и так уже недоволен провалом международной конференции, которую он предлагал.

Десятого — в военное время воскресных дней не существует, Бонне принял Мистлера[147]. Хорошо известно, что председатель комиссии по иностранным делам пользуется большим уважением в итальянских правительственных кругах. Достаточно было одного намека Висконти, который говорил с Мистлером, повидимому, сразу же после его визита на Кэ д’Орсэ, чтобы повергнуть Доминика Мало в полное смятение. Неужели же все опять повисло в воздухе? Должно быть, Ромэн Висконти неверно понял. И сколько времени это может тянуться? Особенно для Раймонды это нестерпимо… Лучше уж ни с кем не встречаться. А то болтают все, что взбредет на ум. Хуже, чем в сумасшедшем доме. И как на зло, у Раймонды опять приступ… это всегда случается с ней по воскресеньям. Клезингерша где-то в пригороде у своих племянников, они упаковывают мебель в ящики, собираются бежать в Периге… И Блаза нет. Перед отъездом в армию он забыл пополнить запас морфия для Раймонды. Где поймать доктора… доктора… не помнишь, как фамилия врача, которого рекомендовал Блаз? Оставь меня в покое!.. Ты же видишь, какие у меня боли! Она зарывается в подушки и кричит в голос. Подожди, я прокипячу шприц. Посмотрим, какая иголка. Гм, не очень тонкая. Доминик обливается пóтом, он боится сделать больно Раймонде, как в прошлый раз. Звонит телефон. А вдруг это Эдуард вызывает меня… Как бы не так, это не Эдуард, а Дэзи Френуа — в сотый раз пристает со своим Гвидо Мессершмидтом, то бишь… Мессерманом!

Одиннадцатого утром маршал опять посетил Даладье. Оттуда он прямо направился на Кэ д’Орсэ. Тут нет ничего особенного. Ведь он же посол. Он обязан явиться к своему министру. В приемной Бонне он встретился с Висконти, очень любезно осведомился, как поживает его дочка, и даже порекомендовал для нее школу в окрестностях Биаррица. Больше он ничего тебе не говорил, Ромэн? В вопросе Мало чувствуется явная тревога, хотя все как будто идет нормально. А ты-то зачем ходил к Бонне? Один родственник Матильды служит во французском институте на Балканах, его хотят отозвать, чтобы взять в армию. Такое идиотство просто недопустимо!..

Все идет нормально…

Но в этот же день Даладье уезжает из Парижа: во Францию неожиданно прибыл Чемберлен. Что бы это означало? Мало бросается в комитет своей партии на улице Валуа… Ходят слухи, что Лондон хочет посадить Рейно на место Даладье. Ну, нет, извините. До этого мы еще не докатились! При Рейно нам, чего доброго, навяжут в военные министры Кериллиса… или какого-нибудь военного, который делает ставку на Кериллиса, на этого мелкого честолюбца! Впрочем, еще не все пропало. Надо только чем-нибудь занять голову, а то одна мысль все сверлит и сверлит, как гвоздь. Доминик Мало в конце концов уступил неотвязным просьбам Дэзи Френуа — женщине ведь трудно отказать. Он даже обещал немедленно поехать посмотреть, в каких условиях содержится этот немецкий эмигрант. Тот как-никак католик, а Мало, хоть и антиклерикал, однако католиков-немцев он любит. Он побывал днем на стадионе Коломб, где из предосторожности с начала военных действий собрали в кучу всех германских подданных, не разбирая — эмигранты они или нет… Ничего не поделаешь, на то и война. Но смотреть на это больно. Физически больно! Потрясающая картина. Люди пришли сюда с одним чемоданчиком. Живут все прямо на стадионе. Видел бы кто, как они сидят на скамьях. А для отправления естественных нужд… Право же, необходимо быть в правительстве, чтобы навести тут порядок… Честь Франции… вот еще лишняя причина, почему ему надо быть в правительстве… Даладье, несомненно, не знает, что творится в Коломб… что делают его подчиненные, прикрываясь именем премьера. У этого Гвидо Мессермана вид вполне безвредный. Они потолковали о немецком романтизме… о номере «Кайе дю сюд»[148], посвященном этой теме… после чего интернированный немец без запинки продекламировал ему «Морское кладбище» от начала до конца. Сразу видно, что он любит Францию. Гвидо Мессерман — сухопарый, седой человек, он косит на оба глаза, и одно плечо у него немного выше другого.

Из-за этого затемнения никуда не выйдешь вечером, просто опасно!

Председатель совета министров возвратился во вторник, маршал в то же утро отбыл в Гендей, а ровно в шесть вечера Даладье снова совещался с Эррио. О министерстве Священного единения уже и речи быть не может. Раз Петэн устранен — Блюм и социалисты совсем ни к чему; надо усилить состав кабинета. Англичане ни за что не допустили бы Лаваля после того, как он сделал им такую пакость — сорвал санкции против Италии во время войны с Абиссинией. Для них это сугубо важный вопрос, вопрос престижа империи. Теперь, допустим, мы удалим Бонне, какие же тогда гарантии будут даны… мягко выражаясь, умеренным элементам? Бонне — наименьшее из зол. И потом нужен же какой-то противовес Рейно. Важно убрать Бонне с Кэ д’Орсэ. Для этого достаточно дать ему другой портфель… Но кто согласится ради него сделать себе харакири? Тут надо действовать убеждением.

Тринадцатого Даладье вызывает по телефону Монзи, чтобы узнать, какой это будет иметь отклик в Риме, если посадить Шампетье де Риба[149] на Кэ д’Орсэ… Ну, понятно, только в качестве товарища министра! Монзи не возражал и тут же сообщил про телефонный звонок премьера своему приятелю Ромэну Висконти, а тот шепнул об этом словечко Доминику Мало. Мало прикинул: Шампетье де Риб? Уж не думает ли Эдуард, чего доброго, ткнуть меня в министерство финансов? Министерство ведь на улице Риволи — слишком шумно для Раймонды… Известия из Польши отчаянные. Встретил старика Виснера, дядю Фреда, у госпожи де П.; я и не знал, что они знакомы, надо рассказать об этом Дени д’Эгрфейль. Еще там был Ипполит Дюко[150]. Из него слова не вытянешь, а ведь наверняка знает все. У премьера от него нет тайн. Но это же рыба, а не человек… Виснер все время разговаривал с хозяйкой дома. Терпеть не могу этого секретничанья. Пропащий вечер…

В четверг, четырнадцатого, комбинация готова. Министр юстиции Маршандо[151], который одновременно является мэром Реймса, официально заявил, что на время войны намерен