Оковы и плети (СИ) - "StilleWasser"

– Всё будет хорошо, – сказал он, поглаживая её по вздрагивающей спине. – Ты молодец.

– Пойдем, Гарри, – пробормотала Гермиона, понимая, что сейчас лучше оставить Малфоя наедине с подругой детства.

– Грейнджер, – вдруг всхлипнула Пэнси, вытерла слезы и только тогда повернулась. – Спасибо… Только… не я одна тогда сварила лучшую Амортенцию.

– Да, – улыбнулась Гермиона: Пэнси все-таки слышала то, что она говорила ей, пытаясь подбодрить тогда, в подвале, перед появлением призраков. – Ты была лучшей среди слизеринцев. А у гриффиндорцев всех обошел…

– Поттер, – кивнула Паркинсон, и Гарри слегка покраснел и улыбнулся, не совсем понимая, о чем говорят девушки.

– Колдомедики прибыли, – вдруг сказал он и направился к Кингу, кивнув на прощание Гермионе: – Еще увидимся.

Драко что-то долго шептал на ухо Пэнси, а затем серьезно и внимательно посмотрел ей в глаза, и она кивнула. Тогда он, как показалось наблюдающей за ними Гермионе, слегка расслабился и передал Паркинсон в руки колдомедиков.

– Кинг зайдет позже записать показания, – сказал подошедший Кристоф, а следовавший за ним Стефан молча протянул Гермионе её палочку, найденную в вещах Поллукса. – Идем. Сегодня вы заночуете в клубе.

– Мы не вернемся в школу?! – удивленно спросила Гермиона у Драко, и тот, обменявшись взглядами с месье Веларом, покачал головой.

– В клубе безопасно. А в школе нас со всех сторон атакуют вопросами и преподаватели, и ученики. Твое исчезновение наделало много шума. Да и я, признаться, подлил масла в огонь, когда обнаружил твое сообщение. Ты молодец, что смогла подать весточку и помочь тебя найти, а я… Мне стоит извиниться перед МакГонагалл, – сказал Малфой, и судя по его взгляду, он жалел о том, что наговорил директору.

Гермиона вздохнула.

– Надо сообщить ей как можно быстрее. Уверена, она там места себе не находит.

– Не волнуйся об этом, – Драко взял её за руку, и они вышли вслед за Кристофом и Стефаном на улицу. Уже спустилась ночь, и, взглянув на ярко сияющие над головой звезды, Гермиона поняла, что на нее вдруг разом навалилась вся усталость прошедшего дня. Она не запомнила, как они добрались до места, откуда можно было трансгрессировать, а затем – до особняка Кристофа. Кажется, на втором этаже Драко подхватил её на руки, когда она в очередной раз споткнулась, а дальше наступила блаженная темнота.

Открыв глаза, Гермиона увидела над собой гладкий белый потолок. На нем, как на холсте, перед глазами медленно проплыли события вчерашнего дня: похищение, подвал с призраками, Поллукс и его мерзкие прикосновения, Оливия… Оливия! Которая за миг до своей окончательной смерти использовала последние силы, чтобы наложить Обливиэйт на её любимого!

– Драко! – вскрикнула Гермиона и резко села на постели, а затем принялась выбираться из нее, путаясь в легком одеяле и запинаясь о многочисленные подушки.

– Мисс Грейнджер! – красивый вибрирующий баритон, донесшийся откуда-то справа, застал её врасплох, и она съехала с края кровати по черной атласной простыне и оказалась на полу. – Как вы, Гермиона?

В голосе подошедшего Кристофа слышалось беспокойство, и он поспешил помочь ей встать.

– Где Драко?! – выпалила она, чувствуя, как колотится сердце в предчувствии чего-то нехорошего. Но месье Велар лишь ласково улыбнулся и спокойно подал ей висящий на спинке кресла шелковый халат. Машинально взяв его, Гермиона поняла, что стоит перед хозяином дома в одной мужской рубашке и трусиках. Но сейчас ей было все равно. В конце концов, она уже два раза разговаривала с ним без белья.

– Где Драко?! – уже требовательней повторила она, накидывая халат, и в её голосе мелькнули истеричные нотки. – Кристоф, где он?!

– В Хогвартсе, – успокаивающе проговорил месье Велар, – объясняется с директором. Он не хотел отходить от вас ни шаг, но миссис МакГонагалл прислала четыре громовещателя в Министерство и вместе с двумя своими преподавателями прочесала весь Хогсмид, надеясь, что найдет вас там, как в прошлый раз. Кингу отдали приказ немедленно предоставить ей полный отчет, он как раз прибыл сюда, когда получил сову от начальства. Я убедил Драко пойти с ним. Уверен, его слова успокоят её лучше, чем сухой отчет простого аврора. Ведь, если миссис МакГонагалл не удовлетворят его слова, она обрушится на Министерство как гнев божий, а затем заставит содрогнуться всю магическую Британию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Да, это вполне ей по силам. Значит, Драко… – Гермиона закусила губу, не зная, как продолжить. Теперь, когда ей удалось окончательно проснуться, страх, что Обливиэйт мог сработать спустя столько времени, казался смехотворным, и признаться в этом спокойному уверенному Кристофу было неловко.

– Драко в порядке. Проклятие ведьмы не подействовало, – сказал Кристоф, и от его понимающего взгляда слезы сами потекли из глаз. Всхлипнув, Гермиона ощутила на плече теплую тяжелую руку, и рыдания захватили её. Пришла в себя она через несколько минут и обнаружила, что плачет, уткнувшись Кристофу в грудь, а он ласково гладит её по спине, не обращая внимания на огромное мокрое пятно от слез на своей белой рубашке.

– Простите, – пробормотала она, вытирая слезы и стараясь успокоиться, хотя безотчетная тревога и чувство опустошения в душе никуда не ушли.

– Пустяки, – Кристоф улыбнулся, что-то шепнул, и пятно исчезло. – Прилягте, Гермиона. Вам нужно восстановить силы.

– Вы уйдете? – пробормотала она, послушно забираясь обратно в кровать и усаживаясь среди подушек. Вопрос прозвучал как-то слишком жалобно и по-детски, но сейчас ей было все равно, лишь бы не оставаться в одиночестве до возвращения Малфоя.

– Я обещал Драко, что лично присмотрю за вами, поэтому я никуда не уйду, – сказал месье Велар, усаживаясь в кресло, стоящее у кровати, и Гермиона вдруг поняла, что они находятся в той же самой комнате, где она очнулась после того, как атаковала Кастора Уорвика в Белом зале клуба, приняв его за Джеймса. Это были личные покои хозяина дома, где он раньше проводил редкие сессии с нижними, а теперь просто спальня.

– Я попрошу приготовить вам завтрак. Может быть, вы хотите чего-то особенного? Мои домовики могут почти всё, кроме блюд из запрещенных ингредиентов, – сказал Кристоф, пока Гермиона с любопытством осматривалась – в прошлый раз в комнате было темно, и ей ничего не удалось разглядеть.

– Спасибо. Просто чая и пары тостов с джемом будет достаточно, – ответила она, чувствуя, что сейчас ей кусок в горло не полезет.

Кристоф покачал головой и, вызвав не знакомого Гермионе домовика по имени Шелли, попросил его принести овсяной каши, яичницу с беконом, фруктов и чая.

На прикроватной тумбочке лежала её палочка, и Гермиона схватила её, с радостью ощущая, как теплеет холодная рука от струящихся по телу магических потоков. Ей очень не хватало этих ставших настолько привычными ощущений, что она перестала обращать на них внимание до тех пор, пока не была вынуждена колдовать без палочки. Улыбнувшись, она направила её на стоящий на тумбочке букет нераскрывшихся роз и, повинуясь заклинанию, они медленно распустились.

– Какие красивые, – прошептала Гермиона, рассматривая великолепные оранжево-розовые цветы с яркой желтой сердцевиной. – Никогда не видела такие.

– Этот сорт роз называется «Кристофер Марло**», они всегда стоят у меня в спальне как напоминание о том, что нужно ценить каждый момент жизни, проведенный с теми, кого любишь, – в ласковой улыбке месье Велара сквозила грусть, легкая и невесомая, но Гермиона почувствовала, что сейчас снова расплачется. Она отвела глаза и принялась рассматривать чудесные цветы, но вдруг её взгляд упал на фото в изящной, обтянутой бархатом рамке, прячущейся за огромной вазой. Это явно была не колдография, ведь фигура на ней не двигалась, и, присмотревшись, Гермиона поняла, что это и не магловское фото тоже. Это был рисунок карандашом, и девушка, искусно изображенная на нем, показалась смутно знакомой.

Перед глазами всплыло воспоминание: утро после злосчастного «свидания» с Джеймсом-Поллуксом, кабинет директора школы, колдография в простой деревянной рамке на столе и улыбающаяся с нее девушка в школьной форме Гриффиндора. Длинные каштановые волосы завиваются крупными локонами, нос упрямо вздернут, а карие глаза смотрят открыто и задорно.