Оковы и плети (СИ) - "StilleWasser"

– Я этого не хотела, – Оливия покачала головой, впрочем, без особого сожаления. – Мне нужна была лишь одна. Живая. Но Алан вошел во вкус после первого убийства, и его уже было не остановить. Сама того не ведая, я разбудила зверя.

– Где он сейчас?

– Умер, продав незадолго до своей смерти магазин со всей коллекцией антиквариата Поллуксу за бесценок.

Гермиона задумалась. Если призраки девушек, живущие в подвале, утверждают, что не смогут обрести покой, пока жив их убийца, то что-то не сходится. Ведь, по словам Оливии, Алан мертв. И очевидно, именно об этих девушках писал ей Гарри – нераскрытые дела о похищении времен той истории с мантией-оборотнем, опозорившей министерского чиновника на совещании. Видимо, Алан поведал об этом Поллуксу, а тот рассказал Гермионе на их встрече в «Трех метлах».

– Значит, так Поллукс получил твой крест? Вместе с магазином? – до палочки оставалось всего несколько шагов, и Гермиона решила задавать как можно больше вопросов, чтобы отвлечь словоохотливого призрака.

Оливия кивнула, улыбкой подтверждая догадку своей собеседницы, и продолжила:

– У братьев Уорвик было сложное детство, из которого они вынесли одно тайное порочное желание – жажду власти и доминирования над женщинами. Долгие годы Поллуксу удавалось подавлять его, но накопленное напряжение требовало выхода. Его стремление заполучить в свои руки красивую умную девушку совпадало с моими планами, и я помогла ему. Слегка подтолкнула.

– И он дал в журнал объявление, на которое откликнулась я, – Гермиона почувствовала, как по спине стекает пот. Непрерывно перемещающаяся по комнате Оливия вдруг неумышленно преградила ей дорогу к палочке и замерла в задумчивости. Проходить сквозь привидение Гермионе совершенно не хотелось, особенно после всего услышанного.

– Он переписывался не только с тобой. Но лишь ты оказалась достаточно смелой, чтобы прийти на личную встречу. Признаюсь честно, я не слишком верила в способность всю жизнь прожившего в одиночестве мужчины очаровать тебя настолько, чтобы убедить пойти с ним добровольно.

– Поэтому ты подсказала ему опоить меня зельем? И чтобы запутать тех, кто стал бы меня искать, он назвался другим именем. Твоим, – Гермиона почувствовала, как её снова начинает трясти от переполняющих эмоций. – Оливия Джеймсон – Джеймс Олливер. Кто бы мог подумать, что преступник, которого разыскивает аврорат, – женщина. Да еще и призрак. Всё остальное, что творил Поллукс, ты тоже нашептала ему на ушко? Империус для моих друзей, Обливиэйт для его семьи, угрозы, запугивания?

– Я понимаю, что, как человек, лично переживший все эти события, ты не можешь реагировать иначе. Но поверь, я не настолько злобное привидение, как ты думаешь, – Оливия оставалась спокойной и продолжала улыбаться, словно видела Гермиону насквозь и держала всё под контролем. – У Поллукса оказался настоящий талант, и я почти не вмешивалась в его охоту за тобой. Лишь помогала иногда подсказками: например, как правильно наложить Империус, чтобы жертва начала выполнять приказ не сразу, а в нужный момент. Или перед тем, как околдовать похитивших тебя девочек, исказить свою внешность одним забытым заклинанием, с помощью которого раньше отводили глаза маглам. И Поллукс прекрасно справился – ты ведь здесь, как и твоя подруга Пэнси, на свою беду согласившаяся пойти с ним на свидание. Сперва я хотела использовать её, но он успел, вопреки моему желанию, наложить на нее свои грязные лапы, и теперь она безнадежно испорчена. Но признаюсь честно, я этому даже рада. Ведь как только я узнала, кем ты являешься для современного магического мира, – героиней войны, знаменитостью – я сразу захотела именно тебя.

Оливия чуть отплыла в сторону, и Гермиона, поняв, что медлить больше нельзя, рванулась вперед. Её рука была всего в нескольких сантиметрах от волшебной палочки, когда её оттолкнуло в сторону что-то тяжелое. Ударившись головой, она не сразу поняла, что происходит, но когда удалось сфокусировать взгляд, увидела, что на нее навалился Поллукс, прижав всем телом к полу. Его глаза были пустыми, белесыми, затянутыми странной поволокой, и они смотрели сквозь нее. В руке он сжимал свою палочку, нацелив кончик Гермионе в шею. А в воздухе над ним зависла, подняв руку, Оливия, продолжающая все так же спокойно улыбаться. Она небрежно повела пальцами влево, и Поллукс послушно склонил голову в ту же сторону. Следующий жест – и он прижал кончик палочки к шее Гермионы, больно вдавив в кожу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Твои намерения легко читаются у тебя на лице, – проговорила Оливия, опуская руку. – Тебе лучше не дергаться и быть паинькой. И да, я знаю, что сохранять твое тело в целости в моих интересах, – добавила она, видя, что Гермиона собралась было что-то сказать. – Но ты забыла о своей подруге Пэнси. Её жизнь мне пока что нужна, а вот целостность шкурки не особо волнует.

– Ты отвратительна! – выплюнула Гермиона, пытаясь отвести шею от впившейся в нее палочки. – Как ты превратила Поллукса в марионетку? Ты же говорила, его воля слишком сильна…

– Была сильна. Ты оказала мне услугу, оглушив его. Сознание находящегося в магическом обмороке человека подавлено и легче поддается чужому влиянию. Пока ты смотрела сказочку о моей прошлой жизни, я окончательно сломила его. Теперь он сделает всё, что я скажу, хочет он того или нет.

Оливия перевела взгляд на Уорвика, и тот наложил на Гермиону невербальный Мобиликорпус, вернув её на доску, испещренную рунами, и снова приковав к ней.

– Зелье, – равнодушно бросила ведьма, и Поллукс безжизненным голосом медленно, словно ему было тяжело говорить, произнес:

– Ленни, доставь сюда зелье.

С негромким хлопком в комнате возник тот самый домовик, который забрал Пэнси из подвала. Рядом с ним появился небольшой котел с мутной жидкостью, неприятно пахнущей болотом. Доска с прикованной к ней Гермионой плавно опустилась на кровать, и Поллукс, подчиняясь приказу призрака, движением палочки переместил котел в изножье.

Гермиона похолодела. Ей вдруг вспомнился рассказ Гарри о воскрешении Волан-де-Морта. Похоже, медальон епископа Броуди был ничем иным, как крестражем, в основу создания которого легло убийство жителей деревни. Похоже, что и для возвращения к жизни Оливия будет использовать ритуал, схожий с тем, что проводил для Темного Лорда Хвост.

– У тебя ничего не выйдет! – срывающимся голосом крикнула Гермиона, со страхом наблюдая, как Поллукс призывает с помощью Акцио древний кинжал с рукоятью, украшенной затейливой резьбой.

– Что ты можешь знать об этом? – прошипела Оливия, и впервые маска спокойствия на её лице треснула, и на свет показалась коварная древняя ведьма, веками лелеявшая свою обиду и злобу.

– Для обряда нужен прах отца! – уверенно ответила Гермиона, безуспешно пытаясь освободиться от магических пут, сковавших её по рукам и ногам. – Наверняка от костей твоего отца за прошедшие столетия не осталось даже пыли, и ты не сможешь отыскать ни крупинки!

– Глупая девчонка! – Оливия так стремительно приблизилась, что весь её облик на миг исказился, делая призрака схожей с теми ведьмами, которыми маглы пугают маленьких детей. – Я никогда не знала своего отца! Он отверг мою мать еще до моего рождения, и она растила меня одна! Мне не нужны кости этого мерзавца! Они пригодились бы, чтобы вырастить новую плоть, а я заберу твое тело!

– Но как? – воскликнула Гермиона, пытаясь представить себе, насколько темной должна быть магия, чтобы осуществить подобное. – Это ведь невозможно!

– А я слышала, ты самая умная и талантливая волшебница своего поколения, – презрительно усмехнулась Оливия, но до объяснения все же снизошла: – Нужно всего лишь разорвать связь твоего тела с душой, и тогда я смогу занять её место. Одно простое, всем известное заклинание…

– Авада кедавра, – прошептала Гермиона и закрыла глаза, пытаясь представить свою смерть. Она видела, как умирают другие, но почему-то, несмотря на слова ведьмы, сложно было осознать, что с ней это тоже скоро случится. – Но как ты собираешься создать связь между своей душой и чужим телом?