Оковы и плети (СИ) - "StilleWasser"

Пришла в себя она, когда стоящий рядом Драко ласково разжимал её пальцы, намертво вцепившиеся в стойку. Жутко боясь упасть, Гермиона держалась за нее изо всех сил.

– Всё, милая, всё, можешь отпустить, – сказал Малфой, улыбаясь ей. – Ты молодец. Моя хорошая девочка. Иди ко мне. Давай я сниму зажимы.

Всё еще тяжело дыша, Гермиона отцепилась от стойки и сделала шаг вперед. И только тогда поняла, что Драко вытащил имитатор и пробку, но на её сосках все еще висят зажимы, к которым она уже успела привыкнуть, и поэтому почти не чувствовала их.

– Потерпи немного, – Драко взялся за оба зажима сразу и одновременно снял их, а затем обнял зашипевшую от боли Гермиону. – Вот и всё. Сейчас пройдет. Ты молодец.

Поймав её удивленный взгляд, он улыбнулся:

– Да, ты правильно меня поняла. Сессия окончена.

– Но как же… – она посмотрела на внушительную выпуклость на его брюках в районе паха. Малфой усмехнулся.

– Это естественная реакция организма на возбужденную послушную девушку рядом. Верхний должен уметь контролировать себя и свои желания, иначе какое право он имеет принимать контроль над другим человеком?

– Но ведь… Позволь мне, – смутившись, попросила Гермиона и потянулась к ширинке его штанов, но Драко покачал головой, поймал её руку и потянул за собой на кровать, попутно наколдовав Очищающее заклинание для них обоих.

– Сессия была нужна тебе, поэтому всё происходило для тебя одной, – сказал он, устроив Гермиону в объятиях и укрыв их обоих одеялом. – Я вообще не планировал её проводить ни сегодня, ни в ближайшие дни.

– Драко, – вздохнула Гермиона, – я в порядке, правда. Когда я проснулась, испугалась, что тебя нет рядом… Мне вспомнилась Оливия и её прощальное заклинание. Но потом я пришла в себя. Кристоф действует на меня умиротворяюще, заражает спокойствием и внушает уверенность в том, что я со всем справлюсь сама. И при этом он не пытается решать проблемы за меня, умаляя мои способности. По-моему, это лучшая поддержка, которую может оказать сильный мужчина сильной женщине. Если, конечно, он не является её Верхним. Спасибо, что попросил его остаться со мной.

– Кажется, никто еще не давал ему более точной характеристики, – улыбнулся Драко, целуя её волосы. – Только речь не о Кристофе. Глядя вчера на Пэнси, я не мог отделаться от мысли, что тот мерзавец мог сделать с тобой то же самое.

Гермиона покачала головой.

– Поллукс не успел ничего со мной сотворить. Правда. Я ударила его Ступефаем. Но… ты должен всё-таки научить меня лучше владеть беспалочковой магией. Потому что потом я не смогла его остановить, когда Оливия начала свой обряд…

– Милая, – прервал её Драко, понимая, как тяжело ей обо всем рассказывать, – может, будет легче, если ты позволишь мне увидеть?

Гермиона согласно кивнула и села поудобнее, стараясь сосредоточиться на нужных воспоминаниях.

– Расслабься, – Малфой ободряюще улыбнулся ей и поднял палочку. – Легилименс!

Воспоминания замелькали в сознании Гермионы как кадры кинопленки. Она почувствовала, что Драко просмотрел всё быстро, кроме эпизода с Поллуксом, когда тот пытался её раздеть и ощупать, а затем осторожно покинул её разум.

– Ублюдок! – его кулаки гневно сжались, но потом расслабились, и он поднял на Гермиону взгляд потемневших глаз. – Прости меня, милая. Это моя вина.

– Что ты такое говоришь?! Нет, конечно! – возмутилась она. Драко долго молчал, глядя в одну точку, и когда она осторожно коснулась его руки, вдруг заговорил:

– Этот подонок оставил мне воспоминания о том, как наложил на меня Империус, – жестко сказал он. – Это случилось, когда я шлялся по богом забытому магловскому району в поисках очередной дозы. Я хотел заглушить все чувства и не помнить о том, что моя мать умерла в одиночестве в больнице, хотя у нее были сын и муж. Муж, который спустя два дня после её похорон объявил о помолвке со своей любовницей. В темной подворотне ко мне подошел человек в магловской одежде с капюшоном, надвинутым низко на лицо. Все дилеры примерно так и выглядят, поэтому я не ощутил подвоха и не успел среагировать, когда тот вытащил палочку. Он говорил шепотом, и его приказ звучал предельно нейтрально, без издевок и оскорблений. Он знал, что в этом нет необходимости. Он хотел, чтобы в самом конце, своими руками отдав свою любимую девушку в рабство маньяку, я вспомнил, с чего началась вся эта цепочка событий: с того вечера, когда я позволил себе быть слабым. Совсем недолго, но этого хватило.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Да, Поллукс считал меня своей с того самого вечера в «Трех мётлах». И был в ярости оттого, что ты спал с его собственностью, – задумчиво сказала Гермиона. – Получается, сначала он заглушил твои воспоминания о том дне, когда наложил Империус, чтобы ты не вздумал сопротивляться его воле, а потом заставил всё вспомнить, чтобы помучить. Интересно, он был психом до вмешательства Оливии или обезумел уже после? – она покачала головой.

Малфой смотрел в одну точку и, казалось, не услышал её.

– Я обещал защитить тебя от него, но не смог. Простишь ли ты меня за это?

– Драко! – Гермиона обняла его, прижавшись к груди так крепко, словно хотела слиться с ним воедино. – Я не собираюсь тебя прощать, потому что ты ни в чем не виноват! Оливия! От начала и до конца это вина древней озлобленной на весь мир ведьмы, которая слишком далеко отпустила поводок с диким зверем, начавшим кусать всех подряд, упиваясь вседозволенностью. Ты такая же его жертва, как и я. Ты не всесильный господь бог, а просто человек! И если ты считаешь, что мог предвидеть нападение на тебя в той подворотне, предотвратить его и тем самым уберечь меня от Поллукса, то в тебе всё еще жив тот напыщенный самоуверенный Малфой, которому я когда-то отвесила пощечину! И сейчас отвешу еще одну, чтобы он перестал нести чушь!

Драко усмехнулся куда-то ей в волосы.

– Я люблю тебя, милая, – пробормотал он.

– Я тоже люблю тебя. И даже не вздумай мучиться каким-то дурацким чувством вины! Лучше расскажи о том, что случилось дальше, – отстранившись, попросила Гермиона. – После того, как ты освободился от Империуса. Что же ты все-таки наговорил МакГонагалл?

– Если начну рассказывать, то чувством вины всё-таки придется помучиться еще немного, – грустно улыбнулся Драко, поглаживая щеку Гермионы. – Как только Поллукс забрал тебя и трансгрессировал, я очнулся от сладкого дурмана, царившего в голове после Империуса, и тут же, прямо у ворот Хогвартса, отправил патронуса Кристофу. А затем поспешил к МакГонагалл. Сейчас я понимаю, как мне повезло, что уроки уже начались, и в коридоре третьего этажа, где я её встретил, не было никого, кроме парочки привидений, выглядевших инертными и какими-то полудохлыми даже после смерти. Я cпросил у директора, знает ли она, где сейчас находится её любимая ученица и почему в её школе такие проблемы с безопасностью. А потом… я пришел в ярость… Ты знаешь, как это у меня бывает. Она собралась вызвать авроров, а я выпалил, что всё это дерьмо закономерно, когда директор – гриффиндорец. И что счастливым исключением был только Дамблдор.

Гермиона лишь покачала головой, представив, каким ударом для Минервы стало похищение одной из учениц прямо из школы, а Малфой, которого директор всячески поддерживала последний год, своими ядовитым словами только подлил масла в огонь.

– Да, я знаю, – вздохнул Драко, – это было гадко с моей стороны. Я злился на себя и вылил весь свой гнев на МакГонагалл. К счастью, она всё поняла и великодушно простила меня, когда я извинился сегодня утром.

Гермиона вздохнула. Было видно, что Драко искренне сожалеет о своих словах, иначе она не спустила бы ему оскорбления в адрес доброй и справедливой Минервы, которая относилась по-матерински не только к ней самой, но и ко всем своим ученикам.

– Я потом поговорю с МакГонагалл, – в голосе Гермионы явственно звучала угроза, – и если твои слова задели её сильнее, чем ты думаешь, то тебе не поздоровится, Драко Малфой!

– Да, мэм, – грустно улыбнулся в ответ он. – Я понимаю, что мне нет оправдания, и готов нести ответственность за свои слова.