Оковы и плети (СИ) - "StilleWasser"

– Прозерпина МакГонагалл, – ошеломленно пробормотала Гермиона и увидела боковым зрением, как вздрагивает всегда невозмутимый хозяин дома. – Откуда здесь её портрет?

Кристоф встал и прошелся по комнате, остановившись у окна спиной к кровати. Он долго молчал, и Гермиона уже хотела извиниться за бестактность, но вдруг месье Велар повернулся к ней с грустной улыбкой.

– Вы очень похожи на нее, мисс Грейнджер… Неудивительно, что Минерва так опекает вас. Она слишком рано потеряла дочь… по моей вине, – Кристоф подошел и взял в руки рисунок, и его золотистые глаза наполнились неизбывной тоской и болью. – Я был сиротой, никому не нужным и не знавшим любви ребенком, брошенным на произвол судьбы в огромном городе. Человек, который вырастил меня и выучил своему ремеслу, был холоден и суров, как и улицы Парижа, где нам приходилось выживать. А чтобы выжить там, где царят равнодушие и жестокость, нужно стать еще жестче и беспощаднее, хитрее и изворотливее, чем твои противники.

Увидев удивление на лице Гермионы, Кристоф горько усмехнулся:

– Да, мисс Грейнджер, я не всегда был таким, каким вы меня знаете. Доброта, милосердие и терпимость считались там слабостью, а слабых добивали, – он помолчал, погрузившись в воспоминания, и вдруг его лицо озарила светлая улыбка. – Я встретил Прозерпину в Венсенском лесу, когда мне было девятнадцать. Она сидела на поляне среди невесть откуда там взявшихся роз необычайного окраса и была похожа на богиню Флору, сошедшую на бесплодную землю и заставившую ту цвести. От ее улыбки мое зачерствевшее сердце дрогнуло и забилось быстрее. Никто никогда в жизни не смотрел на меня так тепло и ласково, как она, и я, одичавший и озлобленный мальчишка, видевший в каждом незнакомце врага, сразу и без памяти влюбился в нее.

Кристоф снова ненадолго замолчал, но глаза его сияли теплом и любовью.

– Она сбегала ко мне из Хогвартса каждый вечер, и мы все время проводили на той поляне, где встретились впервые. Она готовилась к экзаменам, между делом рассказывая мне о своих планах на будущее. Она хотела изменить мир, сделать его лучше и терпимее к презираемым и угнетенным, тем, кто непохож на остальных: кентаврам, оборотням и великанам, – месье Велар улыбнулся, взглянув на Гермиону, и та смущенно улыбнулась в ответ.

– Простите, Кристоф, – она все же решилась прервать его рассказ и задать вопрос: – Вы сказали, Прозерпина сбегала из Хогвартса каждый вечер. К вам, во Францию. При всем уважении, сэр, но это невозможно…

– Вы уверены, что знаете о своей школе всё, Гермиона? – хитро сощурился Кристоф, вдруг отдаленно напомнив ей Дамблдора. – Если пройти Запретный лес насквозь, двигаясь все время строго на северо-восток, можно выйти к небольшому озеру, напоминающему формой песочные часы. Ровно на середине озера, у перемычки «часов», проходит граница антитрансгрессионного заклятия, наложенного на территорию школы. Едва сдав экзамен и получив разрешение на перемещения, Прозерпина бросилась изучать огромный мир за воротами Хогвартса. И так однажды она оказалась во Франции, в Венсенском лесу, о котором много читала. Она хотела отыскать там редкие травы, но её ждало разочарование, – парижские зельевары давно оборвали подчистую все поляны. Тогда она вырастила на одной из них свои любимые розы сорта «Кристофер Марло», за чем и застал её я.

– Запретный лес полон опасных существ, – покачала головой Гермиона, в который раз удивляясь бесчисленным тайнам Хогвартса, раскрыть которые, все до единой, не по силам, наверно, никому. – Акромантулы, кентавры, единороги, гиппогрифы… Именно поэтому ученикам строжайше запрещено ходить туда. Как Прозерпина умудрялась бывать в лесу каждый день и возвращаться невредимой?

– Прози защищали кентавры. Не знаю, как ей удалось заручиться их поддержкой, она никогда не рассказывала об этом. Предполагаю, что однажды она спасла или вылечила кого-то из них, и с той поры они неизменно провожали её через лес к озеру и обратно. Их благодарность ей была столь велика, что они не тронули меня, чужака, когда я пришел проститься с ней в последний раз… Видимо, она рассказывала им обо мне. Я лишь видел за деревьями их смутные тени, когда направлялся в замок, а на обратном пути не встретил никого.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Кентавры! – ошеломленно пробормотала Гермиона, вспоминая гордых неуступчивых существ, с которыми им пришлось столкнуться на пятом курсе во время самоуправства Амбридж. Завоевать их благосклонность было не просто сложно – почти невозможно. Прозерпина, вероятно, была необыкновенной девушкой.

– Да, и в этом она тоже была очень похожа на вас, – улыбнулся Кристоф, будто читая её мысли. Гермиона лишь покачала головой в ответ. После инцидента с Амбридж она никогда не решилась бы пойти к кентаврам одна без веского повода. Даже необходимую ей для проекта информацию она предпочла узнать у самого лояльного к людям представителя этой расы волшебных существ – Флоренца, преподающего сейчас прорицания в Хогвартсе.

– Что же… случилось? – не зная, как подобрать слова, наконец смогла выдавить из себя Гермиона, и месье Велар коротко кивнул, показывая, что понял вопрос, а затем его сияющий взгляд потух, когда он принялся рассказывать дальше:

– Как я уже говорил, смерть Прози – целиком и полностью моя вина. Мой учитель, Лоран, был плохим человеком. И хотя он научил меня всему, что помогло мне выжить, свою плату за это он взял с меня сполна, и я не чувствовал себя ничем ему обязанным, когда вызвал его на дуэль. В случае моей победы я обрел бы окончательную свободу от него навсегда, поэтому, пока Прози готовилась к экзаменам, я упражнялся в атакующих заклинаниях. Я мечтал, как покину Францию, страну, которая отняла у меня так много, и уеду в Англию, куплю огромный дом и попрошу руки девушки своей мечты у её матери. Сбережения у меня были, да и работа для человека вроде меня всегда находилась легко. Роковой ошибкой было выбрать местом дуэли ту самую поляну… Прозерпина сдавала экзамен и не должна была там появиться, но по стечению обстоятельств она освободилась раньше… Она была необыкновенно талантливой и одаренной, лучшей ученицей на курсе, – в голосе Кристофа на мгновение мелькнула гордость, но затем её снова сменила печаль. – Проклятие Лорана, попавшее в Прози, предназначалось мне. Не всем известная Авада, а древнее, забытое заклинание, которое мгновенно останавливает все жизненные процессы в организме человека. Я был готов закрыть её собой, принять смерть, только чтобы эта юная жизнерадостная девушка с самой доброй душой на свете жила и сделала этот мир лучше, как она мечтала. Но я не успел… – его голос прервался, а лицо стало похоже на непроницаемую маску, но в глазах было столько боли, что она с легкостью выплеснулась наружу и захлестнула Гермиону. Закусив губу, она попыталась сдержать слезы, но Кристоф заговорил снова:

– Лоран скрылся, когда увидел, что его заклятие попало не в меня. Трансгрессировал. Я знал, куда он направился, и медлить было нельзя, поэтому я отнес Прози в Запретный лес и трансфигурировал несколько больших камней, лежащих на берегу озера, в удобное ложе, защищенное со всех сторон. Я не мог допустить, чтобы её тело осквернили хищники, ведь я собирался вернуться и отнести её в замок, когда расправлюсь с учителем. Однако, когда я пришел к озеру второй раз, Прози исчезла, а на берегу я обнаружил следы копыт и понял, что о ней позаботились кентавры.

Гермиона кивнула, вспомнив слова МакГонагалл о том, что тело её дочери вынесли из леса кентавры, но Кристоф, погруженный в свои мысли, не обратил на это внимания.

– Я смог встретиться с Минервой лишь спустя два дня. Втайне я мечтал о зеленой вспышке Авады или о Круциатусе, но она лишь слушала меня и плакала… И была столь добра, что позволила мне увидеть Прози в последний раз и проститься с ней. Минерва сказала, что это не моя вина, но я так не считал. Я миллион раз прокручивал сцену смерти Прозерпины в голове и пытался постфактум придумать способ спасти её. День ото дня я проживал те роковые минуты на поляне снова и снова. Тогда мне еще не было известно заклинание, позволяющее мгновенно оттолкнуть с места человека, как я сделал вчера, защищая вас с Драко от Поллукса. Я нашел это заклятие через несколько лет в одной из древних книг, и с той поры боль… нет, не ушла, она словно отступила на второй план, позволив мне жить дальше. Как будто я уже тогда знал, что в будущем мне пригодится это заклинание. Прози была бы счастлива знать, что её смерть позволила спасти жизнь двум прекрасным молодым людям.