Виктор Цой – уста к небу, уста к земле - Сергей Шкляев

переживают и не молятся о тех, кто сбился с дороги к Богу, кто, ослеплённый сатаной, творит множество зла и не может найти выхода из лабиринта страстей, из рабства многим формам лжи.

Кто из вас вспомнит о тех, кто смеялся и пел?

Люди, согласившиеся служить злу, внутренне всегда мрачны. В их глазах и устах не будет чистого смеха, радости и пения. Актёрствовать они могут и делают это часто, вплоть до смерти. Их маски прирастают к их лицам.

Можно играть в чадо Божие, но без послушания Богу нельзя таковым стать. По слову Виктора Цоя, они не смогут вспомнить тех, кто в связи с Богом смеётся и поёт от радости близости Бога.

Кто из вас вспомнит, чувствуя холод приклада?

Холод приклада ощущается во время прицеливания, когда стрелок «срастается, сливается» с огнестрельным оружием, когда оружие становится продолжением самого стреляющего. Здесь речь не столько о прямом смысле, о «людях с ружьём», а о типе людей беспринципных, эгоистичных добытчиках, «рвачах». О людях, готовых ради выгоды пойти против совести, правды и любви. Это охотники за сребролюбием, славолюбием и сластолюбием.

Все эти люди не услышат зов Бога и одновременно воспоминание о Нём, они не услышат «музыку волн, музыку ветра». Они не услышат воли Божией, без исполнения которой никто из людей не может спастись от брака с духами зла.

Упоминая эти категории людей, Виктор Цой свидетельствует о себе, что он иной по духовному устремлению и самоорганизации, он иной по отношению к людям мира сего.

Музыку волн, музыку ветра?

Музыку волн, музыку ветра?

Звёзды останутся здесь

Я не люблю тёмные стёкла.

Сквозь них тёмное небо.

Дайте мне войти, откройте двери!

Мне снится Чёрное море,

Тёплое Чёрное море,

За окнами дождь, но я в него не верю.

И я попал в сеть, мне из неё не уйти,

Твой взгляд бьёт меня, словно ток.

Звёзды, упав, все останутся здесь,

Навсегда останутся здесь.

В каждом из нас спит волк,

В каждом из нас спит зверь.

Я слышу его рычанье, когда танцую.

В каждом из нас что-то есть,

Но я не могу взять в толк,

Почему мы стоим,

А места вокруг нас пустуют?

И я попал в сеть, мне из неё не уйти,

Твой взгляд бьёт меня, словно ток.

Звёзды, упав, все останутся здесь,

Навсегда.

Я не люблю тёмные стёкла.

Эта песня также о вещах духовных и религиозных. На фотографиях видно, что Виктор Цой носил солнцезащитные (тёмные) очки.

В одной из его песен есть слова и об этом:

«Мы идём по улицам города,

Весь день, по улицам города.

И каждый, и каждый идёт как памятник,

И каждый молчит как рыба.

И куртки расстёгнуты настежь,

И тёмные стёкла очков блестят на солнце,

Блестят на солнце».

А в этой песне Цой поёт, что он не любит тёмные стёкла. Слова его песни, конечно, не о внешних вещах, а о внутренних, невидимых.

Когда люди коварно говорят неправду ради выгод, то в народе о них говорят, что они темнят. Всякая ложь есть помрачение, оно от князя тьмы. И человек, вводящий в свою жизнь ложь, начинает смотреть своим сердцем на фундаментальные, важнейшие вещи как сквозь тёмные стёкла, о которых поёт Цой.

И по мере увеличения принятия лжи, потемнение-помрачение нарастает, до полной непроницаемости света истины человеческим восприятием. В песне «Муравейник» Виктор Цой спел:

Я не люблю, когда мне лгут (тёмные стёкла),

Но от правды я тоже устал…

Здесь нет слов об Истине с большой буквы, Цой спел о человеческой правде, точнее, полуправде, в которой человек тоже духовно устаёт и «задыхается».

Сквозь них тёмное небо.

«Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5, 8), — сказано Христом. Но какувидит его сердце сквозь ложь? Сама ложь будет лгать на всё Небо, если не ликвидировать ложь. В Священном писании есть слова: «И небо (звёзды) нечисто пред Ним». (См. Иов. 25, 5). Этим сказано об абсолютной сверхчистоте Творца.

Дайте мне войти, откройте двери!

Виктор Цой, словно запертый в земном мире, стучит в двери Неба. Здесь стоит восклицательный знак, знак «крика сердца поэта», это мольба Цоя к Небу. Христос сказал: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, (в Небесные двери) и отворят вам (дастся вам Дух Святой)» (Мф. 7, 7). (См. Лк. 11, 13).

Мне снится Чёрное море,

Тёплое Чёрное море.

У большинства людей нашей страны, живущих далеко от тёплого моря, черноморское побережье, прежде всего, ассоциируется с отдыхом и лечением. В религиозном контексте песни Чёрное море означает сон и видение в нём рая, иного, не разрушенного грехопадением бытия человека, видевшего Бога и говорящего с Ним «лицом к лицу».

Но видение этого былого рая не принадлежит области человеческих глаз, привыкших видеть только земные, двух-трёхмерные образы. Это видение принадлежит сердцу человека, точнее, палитре его чувств, невыразимых земным словом. Это внутреннее видение и есть вера Виктора Цоя, об этом будет сказано ниже.

За окнами дождь, но я в него не верю.

Окна — это глаза человеческие. Глядя в мир, лежащий во зле, лжи, яде, человеку внушается духами зла: «Нет иного мира, кроме мира зла, не верь своему сердцу, забудь о Боге, умри для света»…

Дождь, снег, тучи в символическом языке Цоя — это образы сил, противящихся Богу. Поэт, употребив слово «не верю», указал нам и себе: «дождь» навязывал и навязывает веру в него, это голос древнего льстеца, обманщика-убийцы, голос диавола.

И я попал в сеть, мне из неё не уйти.

Всё человечество рождается и находится в глубоком грехопадении, рождается в