Виктор Цой – уста к небу, уста к земле - Сергей Шкляев

И если человек отдаст Богу Божие, то он будет усыновлён Богом. Виктор Цой поёт о том, что и нам стоит деятельно, с любовью ждать грядущую судить мир — Любовь. Ждать в слушании и творении Его воли.

А любовь стоит того, чтобы ждать.

Для людей, имеющих дух Христов, эта встреча будет радостью совершенной. Подлинная любовь проверяется (от слова «верность») через ожидание святое, в чистом жительстве, как невеста, ждущая дня свадьбы.

Музыка волн, музыка ветра

Я вижу, как волны смывают следы на песке,

Я слышу, как ветер поёт свою странную песню,

Я слышу, как струны деревьев играют её,

Музыку волн, музыку ветра.

Здесь трудно сказать, что такое асфальт.

Здесь трудно сказать, что такое машина.

Здесь нужно кидать воду вверх.

Музыка волн, музыка ветра.

Кто из вас вспомнит о тех, кто сбился с дороги?

Кто из вас вспомнит о тех, кто смеялся и пел?

Кто из вас вспомнит, чувствуя холод приклада,

Музыку волн, музыку ветра?

Музыку волн, музыку ветра?

Песня написана в танцевальном ритме. Это ритм внутренней свободы, внутренней радости.

Я вижу, как волны смывают следы на песке.

Виктор Цой здесь поёт о видении сердцем (духом) своим суеты всего временного перед лицом вечности. Сколько бы людей ни прошло по прибрежному песку житейского моря, все их следы будут смыты волнами времени и новых событий. Бесследно смыты следы поколений людей прошлых тысячелетий. И наши следы будут смыты волнами времени и истории.

При этом осознании Цой не поёт с грустью, как бы цепляясь за ретроспективу, но поёт легко, видя и слыша сердцем нечто превосходное всему земному, смываемому земными волнами. Он поёт о перспективе иного измерения.

Я слышу, как ветер поёт свою

странную песню.

Ветер земной истории гонит морскую волну на песок со следами, гонит из послушания Творцу. У Творца неба и земли есть замысел обо всей твари и о том, кого Он познакомит со своим замыслом. Тот не может ни взыграть, ни возвеселиться всем своим естеством, от костей до духа.

Виктор Цой поёт об одном и том же открытом ему познании, но вынужден говорить, используя земные образы: вижу, слышу. В духовном смысле они тождественны, хоть и не адекватны. Цой видит и слышит странную песню, она (эта песня) — иностранка среди песен земли. Так же странна, как Херувимская песнь, звучащая на Литургии.

Я слышу, как струны деревьев играют её.

Всякая тварь знает своего Творца. В духовном плане цветы и деревья несут нам учительную службу. Они тянутся по своим силам к звезде по имени Солнце. Их руки подняты молитвенно кверху, эти ветви, как струны, напряжены, но их струны ассиметричны струнам обычных музыкальных инструментов.

Только напряжённые струны дадут чистый звук. Только духовно напряжённый в стремлении слышать и видеть волю Божию человек вводится Богом в познание Его замысла. Человек свободно выбирает того, кто будет играть на его струнах: Бог или диавол. Цой не словесный художник-пейзажист. Он описывает духовные реалии. Цой и сам как иная струна поёт о иных, духовных вещах, невидимых и неведомых поверхностным людям.

Музыку волн, музыку ветра.

И живая, и неживая природа покоряются Творцу, за исключением человека, которому предоставлена Богом честь выбора. И волны, и деревья, и ветер поют и как инструмент играют симфонию Единого Дирижёра — Бога. Каждому человеку предложено подпевать этой Вышней Песне или противиться ей, воспеть Бога или диавола в житии своём.

Здесь трудно сказать, что такое асфальт,

Здесь трудно сказать, что такое машина.

Введённый в таинство Богообщения человек как бы выходит из этого мира и, восхищённый видением новой, иной жизни, уже затрудняется говорить о суетном мире, настолько последний видится ему пустым, пожухлым, бесцветным. Асфальт и машина — здесь образы суеты мира сего, многолюдности, внешнего торжества технического прогресса и одновременно внутренней опустошённости в сердцах и глазах людей.

Здесь нужно кидать воду вверх.

Для статичного человека кидание вверх воды — это напрасные телодвижения, это действия сумасшедшего, ненормального человека. Напротив, всякий ищущий и обретший истину человекдинамичен. Кидать воду вверх такого человека «заставляет» и «понуждает» зашкаливающая его радость. Это выражение ликующего детства.

Христос говорил о необходимости обратиться в детей. Но стать небесным ребёнком можно, только обретя Отца Небесного. Там, где Отец Небесный, там и радость небесная, там и благословляющее Небо подбрасывание воды вверх.

Выражая радость победы, люди бросали и бросают вверх головные уборы, цветы, монеты, разнообразные салюты, и сами скакали, и прыгали, и прыгают вверх как живое продолжение салютов. Цой здесь спел о салюте-фонтане из воды как выражении фонтана своих радостных чувств. В чине великого освящения воды сказано о воде, «скачущей в жизнь вечную». Бросающий воду вверх и сам скачет в радости, как и сама вода в реке Иордан в день Крещения Господня.

Музыка волн, музыка ветра.

За «ширмой» музыки волн и ветра стоит воля Божия, покорившись которой человек вводится в неведомые ему прежде «измерения безмерные», о которых невозможно говорить земными понятиями.

Кто из вас вспомнит о тех, кто сбился с дороги?

Здесь поэт обращается к каждому человеку со скрытым вопросом. Его вопрос о любви к ближним, а через это и о любви к Богу. Виктор Цой здесь и ниже трижды задаёт риторический вопрос о некоем воспоминании.

Генетическая (родовая) память об утерянном рае ощущается нами как внутренняя потребность быть счастливыми. Одновременно эти чувства родственны, сочувственны, созвучны музыке волн, музыке ветра, о которых мы слышим в этой песне.

Кто из вас вспомнит о тех, кто сбился с дороги?

На эти вопросы, конечно, будет ответ — мало кто… Люди, охваченные суетой и заботой о своей шкуре и о своей стае, отвергнувшие поиск глубинного смысла жизни и Бога, становятся «контуженными», самооглушёнными к зову Неба.

Эти люди не вспоминают, не