Ультиматум Борна - Роберт Ладлэм

— Спокойно. По мнению моих специалистов — я нарочно использую слово «мои», если вы следите за моими словами, — скажем, дней через пять пациент будет «так накачан, что на Луну взлетит»... Это их выражение, а не мое, Бог знает, почему они так говорят. В промежутке между сеансами ему предоставляется великолепный уход. Вводят всякие нейтрализаторы и что там еще, обеспечивают соответствующие физические нагрузки, хороший сон и все такое прочее... И мы ведь тоже заботимся о своем здоровье, адвокат?

— Конечно, некоторые для здоровья даже в сквош через день играют...

— Извините меня, мистер Парк-авеню, Манхэттен, но сквош для меня как кабачки, которые я обожаю.

— Разве вы не знаете, что лингвистические и культурные различия постепенно стираются?

— Ну, с этим не поспоришь, consigliere.

— Да уж... Кстати, я — простой адвокат.

— У вас есть время. Вы еще вполне можете стать советником.

— Наша жизнь быстротечна, Луис... Вы продолжите? Или я ухожу?

— Продолжаю, мистер адвокат... Всякий раз перед тем, как этого еврея психиатра станут «накачивать для полета на Луну», он будет в хорошей форме, согласны?

— Да, возможны периодические ремиссии в нормальное состояние... Но вообще-то я не врач.

— Не знаю, что вы, мать вашу, там бормочете, но и я не врач, поэтому верю моим спецам на слово. Видите ли, всякий раз, когда его будут накачивать наркотиками, его внутренний разум будет совершенно ясен: вот ему и станут выдавать имя за именем. Многие, может быть даже большинство, не будут для него ничего значить, но время от времени то или другое имя вызовет его реакцию. С каждым именем будут проводить то, что они называют зондированием — нахождением обрывков информации, достаточных для того, чтобы составить примерный портрет того или иного человека, о котором он будет рассказывать. Итак, сведений будет достаточно, чтобы запугать до смерти человека, когда мы до него доберемся. Времена сейчас тяжелые, а этот жид психиатр обслуживал самых важных людей в Вашингтоне: как в правительстве, так и вне его. Ну и как это вам, мистер адвокат?

— Да, несомненно, дело стоящее, — изучающе глядя на саро supremo, ответил адвокат. — Хотя документы, по правде говоря, были бы предпочтительнее...

— Как я уже говорил, мы над этим работаем, но нужно время. А «накачка» — прямо сейчас, immediate. Через пару часов доктор будет уже в Пенсильвании. Хотите, заключим договор? Вы и я?

— Какой договор? Вы хотите продать то, чего у вас нет и, может быть, никогда не будет?

— Эй, вы что, не знаете, кто я?

— Уверен, мой ответ вам вряд ли понравится...

— Ладно, бросьте. Давайте договоримся так: через день-два или неделю мы встретимся, и я передам вам список людей, которые, по моему мнению, вам интересны. К этому времени у меня будет информация о них. И такая информация, которую не так-то легко достать. Вы выберете из списка одного-двух, а может, и никого, — что вы теряете? В конце концов, это договор только между вами и мной. Никто другой, кроме моего специалиста и его ассистента, не будет в этом замешан, да и они ничего не будут знать: они не знают вас, вы — их.

— Негласный договор, так сказать?

— Не так сказать, а именно так! В зависимости от важности информации я буду назначать цену. Это может быть тысяча или две, может, и Двадцать, а может, и бесплатно, кто знает? Все будет без обмана, Потому что я заинтересован в вашем бизнесе, capisce!

— В этом что-то есть.

— Знаете, что говорит мой спец? Он говорит, что мы можем открыть свой бизнес: похитить несколько психиатров, обслуживающих серьезных клиентов из сената или даже Белого дома...

— Я все понял, — перебил адвокат, поднимаясь, — но время не терпит... Я жду ваш список, Луис. — Адвокат направился через небольшой мраморный холл к выходу.

— Разве вы не захватили с собой атташе-кейс с секретом, синьор адвокат? — поинтересовался, поднимаясь с дивана, Луис.

— Чтобы затрезвонили всякие штучки возле дверей?

— Ничего не поделаешь: мы живем в жестоком мире.

— Да что вы говорите!

Едва за адвокатом с Уолл-Стрит закрылась дверь, Луис буквально бросился к столику, инкрустированному в стиле эпохи королевы Анны, и схватил телефонный аппарат.

— Рогатая паскуда! — бормотал он, набирая номер. — Садовод сраный... Марио?!

— Привет, Лу, — раздался приятный голос из Нью-Рошеля. — Держу пари, ты звонишь, чтобы поздравить Энтони с днем рождения!

— Кого поздравить?

— Моего сына, Энтони. Ему сегодня исполнилось пятнадцать, ты разве забыл? В саду собралась вся семья, только тебя не хватает, кузен. Эх, видел бы ты, Лу, каков в этом году сад. Я — великий художник...

— И еще кое-что...

— Что?

— Купи своему Энтони подарок и пришли мне счет. В пятнадцать это может быть и проститутка. Ему пора становиться мужчиной.

— Лу, это уж чересчур. Есть ведь и другие вещи...

— Сейчас для меня важна только одна вещь, Марио. И о ней я хочу услышать от тебя, или я вырву ее из тебя с мясом.

На другом конце провода в Нью-Рошеле воцарилась тишина; после паузы вновь зазвучал приятный голос садовода:

— Я не заслужил, чтобы со мной так разговаривали, кузен.

— Может, да, а может, и нет. Из дома генерала в Манассасе исчезла одна ценная книга...

— А! Значит, хватились ее!

— Вот дерьмо! Она у тебя?

— Была у меня, Лу. Я собирался ее подарить тебе, но... потерял.

— Потерял?! Как, черт бы тебя подрал? Может, в такси забыл?!

— Да не в такси... Я бежал со всех ног, а этот маньяк с ракетами — как его там: Уэбб, что ли? — палил не переставая. Он меня зацепил, я упал, ну и эта чертова книга вылетела у меня из рук... А тут как раз подкатила полиция. Уэбб подобрал книгу, а я что было сил помчался к ограде.

— Так ее подобрал Уэбб?

— Наверное.

— Вот это да!

— Что-нибудь еще, Лу? А то мы как раз собираемся зажечь свечи на торте.

— Слушай, Марио, ты можешь понадобиться мне в Вашингтоне: есть там один чудак без ноги, зато с книгой.

— Эй, подожди, кузен, ты же знаешь мои правила: между деловыми поездками всегда должен быть месяц отдыха. Ты ведь знаешь, сколько времени отнял у меня Манассас! Шесть недель! А прошлым маем Ки-Уэст — три, а может, и все четыре? Я не могу ни позвонить, ни послать домой весточку. Нет, Лу, всегда должен быть месячный перерыв. У меня есть обязательства перед Энджи и детьми. Я не хочу, чтобы при живом родителе у ребят не было отца: у них перед глазами должен быть пример для подражания... Понимаешь, о чем я?

— У меня не кузен, а прямо Оззи Нельсон какой-то! — Луис гневно отшвырнул аппарат и тут же схватил вновь, едва он успел удариться о стол: на корпусе из слоновой кости появилась трещина. — Лучший исполнитель заказных убийств, да и тот идиот безмозглый, — бормотал саро supremo, лихорадочно набирая другой номер. Услышав голос, он ласково сказал: — Привет, Фрэнки-милашка, как дела, дружок?

— А, Лу, привет, — ответил запинаясь томный голос из апартаментов в Гринвич-Виллидж. — Я перезвоню тебе через пару минут? Как раз сейчас я собираюсь посадить в такси мамочку, чтобы ее отвезли в Нью-Джерси. Понимаешь?

— Конечно, приятель. Ладно, через пару минут... — «Мамочку?! Шлюха! Il pinguino!» Луис подошел к зеркальному бару, налил в стакан виски и сделал несколько глотков, чтобы успокоиться. Стоявший на баре телефон зазвонил. — Да? — сказал он, поднимая трубку.

— Это я, Фрэнки. Я уже проводил мамочку.

— Ты примерный сын, Фрэнки. Никогда не забывай свою маму.

— Да я и не забываю, Лу. Ты сам научил меня этому. Помнишь, ты рассказывал, что устроил своей маме похороны, каких никогда не бывало в Ист-Хартфорде.

— Да, я тогда купил всю эту паршивую церковь, парень.

— Здорово, просто великолепно.

— Ладно, давай поговорим о действительно приятных вещах, о'кей? Сегодня у меня тяжелый день, Фрэнки, много суеты, понимаешь, что я имею в виду.

— Конечно, Лу.

— Так вот, мне не терпится. Хорошо бы отдохнуть и разрядиться. Приезжай ко мне, Фрэнки.

— Хорошо, Лу. Я приеду так скоро, насколько позволяет такси. Prostitute! Это будет последнее свидание с жеребчиком Фрэнки.

Выйдя из дома Луиса, адвокат прошел два квартала на юг и еще квартал на восток. Здесь его ждал лимузин, припаркованный возле роскошного дома на Бруклин-Хайтс. Шофер — крепыш средних лет — болтал о чем-то со швейцаром. Заметив хозяина, шофер быстро подошел к задней дверце машины и открыл ее. Несколько минут спустя они двигались в потоке транспорта.

Откинувшись на спинку сиденья, адвокат расстегнул ремень из крокодиловой кожи, нажал на верхний и нижний ободки пряжки, и в руках у него оказалась небольшая катушка.

Он некоторое время разглядывал это миниатюрное записывающее устройство, приводимое в действие звуком голоса. У этого удивительного приспособления был механизм из акрила, на который не реагировали даже самые совершенные детекторы. Адвокат подался вперед и обратился к шоферу: