Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

— Въ этомъ не можетъ быть никакого сомнѣнія, — отвѣчалъ Додсонъ. — Не угодно ли, сэръ, мы прикажемъ изготовить для васъ копію съ этого дѣла?

— Очень хорошо, господа, очень хорошо, — сказалъ, м-ръ Пикквикъ, поднимаясь съ мѣста и пылая благороднымъ гнѣвомъ, — я пришлю къ вамъ своего адвоката.

— Этимъ вы доставите намъ величайшее удовольствіе, — сказалъ Фоггъ, потирая руки.

— Намъ будетъ очень пріятно, — сказалъ Додсонъ, отворяя дверь.

— Но прежде, чѣмъ я уйду, господа, — сказалъ раздраженный м-ръ Пикквикъ, — позвольте мнѣ замѣтить, что такого гнуснаго и подлаго дѣла…

— Обождите, сэръ, сдѣлайте одолженіе, — перебилъ Додсонъ съ величайшею учтивостью. — М-ръ Джаксонъ! М-ръ Виксъ!

— Мы здѣсь.

— Прошу послушать, что говоритъ этотъ джентльменъ. — Теперь, сэръ, не угодно ли продолжать? Сдѣлайте милость, безъ церемоніи. Вы, кажется, изволили говорить о какомъ-то гнусномъ и подломъ дѣлѣ.

— Говорилъ и повторяю еще, что такого гнуснаго и подлаго дѣла не могло быть во всей исторіи англійскихъ законовъ! — сказалъ м-ръ Пикквикъ энергическимъ тономъ. — Довольно вамъ этого?

— Слышали вы, м-ръ Виксъ? — сказалъ Додсонъ.

— Вы не забудете этихъ выраженій, м-ръ Джаксонъ? — спросилъ Фоггъ.

— Слышали и не забудемъ, — отвѣчали клерки.

— Быть можетъ, сэръ, вамъ угодно назвать насъ ябедниками? — сказалъ Додсонъ. — Назовите, если вамъ угодно, сдѣлайте милость.

— Да, вы ябедники! — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Прекрасно. Слышали вы это, м-ръ Виксъ? — спросилъ Додсонъ.

— Да, сэръ, — отвѣчалъ Виксъ.

— Не угодно ли вамъ, сэръ, подняться еще ступенью повыше? — прибавилъ м-ръ Фоггь.

— Продолжайте, сэръ, продолжайте, — говорилъ Додсонъ. Не хотѣли ли вы назвать насъ ворами, мошенниками?

— Хотѣлъ, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ. — Вы мошенники, воры!

— Или, можетъ быть, вы намѣрены нанести мнѣ личное оскорбленіе, задѣть мою амбицію, сэръ? — сказалъ Фоггъ. — Сдѣлайте милость, не церемоньтесь: вы не встрѣтите ни малѣйшаго сопротивленія. Пожалуйста, я прошу васъ объ этомъ.

И такъ какь м-ръ Фоггъ, говоря это, подошелъ на весьма соблазнительное разстояніе къ сжатому кулаку ученаго мужа, то, по всей вѣроятности, м-ръ Пикквикъ не преминулъ бы удовлетворить этой покорнѣйшей просьбѣ, если бы м-ръ Самуэль Уэллеръ, услышавъ изъ конторы эту суматоху, не бросился наверхъ и не удержалъ руки своего господина въ самую роковую минуту.

— Постойте, — сказалъ м-ръ Уэллеръ, — воланъ, — очень хорошая игра, но вы промахнетесь, навѣрное промахнетесь, и васъ забузуютъ эти законники. Пойдемте домой, сэръ. Если ужъ вамъ непремѣнно хочется заушить кого-нибудь, заушите лучше меня, когда мы выйдемъ на свѣжій воздухъ. Амбиція тутъ дорого стоитъ.

И безъ дальнѣйшихъ околичностей м-ръ Уэллеръ потащилъ своего господина внизъ, откуда благополучно они выбрались на широкую улицу Корнгилля.

М-ръ Пикквикъ шелъ съ разсѣяннымъ видомъ, самъ не зная куда и зачѣмъ. Черезъ нѣсколько минутъ онъ повернулъ за уголъ, тамъ опять за уголъ, и очутился въ Чипсайдѣ. Самуэль Уэллеръ недоумѣвалъ, зачѣмъ забрались они въ эту глухую часть англійской столицы. Вдругъ м-ръ Пикквикъ повернулся, и сказалъ:

— Самъ, мнѣ надобно сейчасъ идти къ м-ру Перкеру.

— Вамъ еще вчера, сэръ, слѣдовало пойти къ нему. Съ этого нужно было начать.

— Правда, правда!

— Конечно, правда.

— Хорошо, Самъ, мы пойдемъ вмѣстѣ, только не мѣшало бы напередъ выпить стаканчикъ пунша: я слишкомъ разгорячился, Самуэль. Нѣтъ ли здѣсь по близости какого-нибудь трактира?

М-ръ Уэллеръ уже нѣсколько лѣтъ сряду занимался спеціальнымъ изученіемъ Лондона. Онъ зналъ все и потому отвѣчалъ безъ малѣйшей остановки:

— Какъ не быть. Второй домъ на правой рукѣ, входъ со двора по черной лѣстницѣ, налѣво въ третьемъ этажѣ; передъ дверью большой ларь съ битой птицей. Отворите и ступайте прямо до третьей комнаты: тамъ еще стоитъ большой круглый столъ съ переломленной ногой.

Черезъ нѣсколько минутъ м-ръ Пикквикъ и Самуэль Уэллеръ вошли въ трактиръ, носившій скромное названіе таверны. Они оба усѣлись за одинъ столъ. М-ръ Пикквикъ приказалъ подать для себя полбутылки рома и горячей воды; Самуэлю подали кружку портера.

Комната, гдѣ они расположились, довольно темная и грязная, состояла, повидимому, подъ особымъ покровительствомъ людей, посвятившихъ свои способности кучерскому искусству, потому что за разными столами сидѣли пьянствующіе и курящіе джентльмены, очевидно, принадлежащіе къ ученому сословію кучеровъ. Между ними особенно обратилъ на себя вниманіе м-ра Пикквика пожилой краснолицый толстякъ, сидѣвшій одиноко за противоположнымъ столомъ. Онъ курилъ и затягивался съ величайшимъ аппетитомъ, и передъ глазами его постоянно носилось облако дыма; но, когда мало-по-малу дымъ расходился, краснолицый толстякъ искоса посматривалъ, то на м-ра Уэллера, то на самого м-ра Пикквика. Его лицо довольно часто опускалось въ кружку портера; но послѣ каждаго глотка, онъ опять смотрѣлъ съ какимъ-то острымъ любопытствомъ на незнакомыхъ джентльменовъ. Положивъ, наконецъ, свои ноги на стулъ и прислонившись спиною къ стѣнѣ, онъ вдругъ началъ затягиваться съ рѣшительнымъ остервенѣніемъ, и глаза его впились въ фигуру Самуэля.

Сначала м-ръ Самуэль Уэллеръ не обращалъ никакого вниманія на эволюціи забавнаго толстяка; но замѣтивъ, что м-ръ Пикквикъ довольно часто наблюдаетъ одинъ и тотъ же предметъ, онъ самъ обратился въ ту же сторону и полузаслонилъ рукою свои глаза, какъ будто желалъ въ точности разсмотрѣть черты интереснаго предмета и увѣриться въ его тождествѣ съ другимъ лицомъ. Скоро, однакожъ, сомнѣнія его совсѣмъ исчезли: прогнавъ дуновеніемъ устъ своихъ густое облако дыма, краснолицый толстякъ пробасилъ охриплымъ, но довольно звучнымъ голосомъ, который, казалось, самъ собою, независимо отъ его воли, вытрубилъ изъ его груди, закрытой огромной шалью:

— Самми!

— Что это за человѣкъ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.

— Вотъ ужъ, сэръ, чего совсѣмъ не ожидалъ! — воскликнулъ м-ръ Уэллеръ. — Вѣдь это старикъ.

— Старикъ! — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Какой старикъ?

— Мой родитель, сэръ, — отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ. — Здравствуй, старина!

И съ этимъ изліяніемъ сыновней нѣжности м-ръ Уэллеръ спѣшилъ очистить подлѣ себя мѣсто для краснолицаго толстяка, который, съ трубкой во рту и пивною кружкою въ рукѣ, привѣтствовалъ своего возлюбленнаго сына.

— Давненько мы не видались, Самми… слишкомъ два года. Гдѣ ты пропадалъ.

— Тамъ же, гдѣ и ты, старый хрычъ. — Ну, здорова ли мачеха?

— Жирѣетъ со дня на день, провалъ ее возьми! — отвѣчалъ м-ръ Уэллерь старшій, принимая торжественную позу. — Послушай, Самми, другъ ты мой любезный, когда я зналъ ее вдовой, это, что называется, была чудо въ свѣтѣ, a не баба: смирна, какъ овца, ласкова какъ голубь; a теперь ужъ не то, Самми!.. совсѣмъ не то! Она ведетъ себя, не какъ жена.

— Право? — спросилъ м-ръ Уэллеръ младшій.

Старшій м-ръ Уэллеръ покачалъ головой, затянулся, вздохнулъ и отвѣчалъ такимъ образомъ:

— Лукавый попуталъ меня, Самми, окаянный смутилъ мою душу. Бери, другъ мой, примѣръ со своего отца и не зарься на вдовицъ во всю свою жизнь, особенно, если онѣ занимались какимъ-нибудь ремесломъ.

Передавъ этотъ родительскій совѣтъ, м-ръ Уэллеръ старшій снова набилъ свою трубку табакомъ изъ жестяной коробочки, бывшей въ его карманѣ, и принялся затягиваться съ превеликимъ паѳосомъ.

— Прошу извинить, сэръ, — сказалъ онъ, обращаясь, послѣ продолжительной паузы, къ м-ру Пикквику, — личности, я полагаю, здѣсь не имѣется. Вы не женаты на вдовѣ?

— Нѣтъ, — отвѣчалъ улыбаясь м-ръ Пикквикъ.

И покамѣстъ м-ръ Пикквикъ улыбался, Самуэль Уэллеръ шепнулъ на ухо своему отцу, въ какихъ отношеніяхъ былъ онъ поставленъ къ этому джентльмену.

— Прошу извинить, сэръ, — сказалъ м-ръ Уэллеръ старшій, — надѣюсь, что вы не нашли никакихъ художествъ за моимъ сынишкой?

— Я совершенно доволенъ вашимъ сыномъ, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ.

— Очень радъ, сэръ, очень радъ, — сказалъ старикъ. — Я такъ и думалъ, сэръ. Воспитаніе его стоило мнѣ большихъ хлопотъ. Уже пятилѣтнимъ мальчишкой онъ бѣгалъ y меня, гдѣ хотѣлъ, и промышлялъ свой хлѣбъ, какъ умѣлъ. Иначе, сэръ, и не должно воспитывать дѣтей, если хотятъ изъ нихъ сдѣлать порядочныхъ людей, съ умѣньемъ обращаться въ свѣтѣ.

— Опасная метода воспитанія — замѣтилъ м-ръ Пикквикъ.

— И не совсѣмъ удачная, — прибавилъ м-ръ Самуэль Уэллеръ. — Вотъ еще недавно я сыгралъ изъ себя порядочнаго дурака,

— Кто это? — спросилъ отецъ.

Сынъ разсказалъ въ короткихъ словахъ, какъ поймалъ его на удочку какой-то забулдыга, по имени Іовъ Троттеръ.

М-ръ Уэллеръ старшій выслушалъ разсказъ съ величайшимъ вниманіемъ, и затѣмъ, подумавъ съ минуту, спросилъ: