Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

Старикъ Бемберъ, оживленный предметомъ своей бесѣды, самодовольно потиралъ руками и, казалось, готовъ былъ ознакомить своихъ слушателей съ новыми болѣе интересными подробностями.

М-ръ Пикквикъ смотрѣлъ во всѣ глаза и готовъ былъ слушать во всѣ уши. Молодые люди улыбались и молчали.

"— Убирайтесь вы съ вашими германскими университетами и фантастическою жизнью нѣмецкаго студента"- продолжалъ старикъ Бемберъ, — много y насъ своихъ романовъ, разыгрывающихся внутри уединенныхъ стѣнъ: стоитъ только поискать!"

— Вы меня изумляете, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — ни разу мнѣ не случалось думать о романахъ такого рода.

— Еще бы! Разумѣется, вы не думали, — отвѣчалъ старикъ. — Вотъ такъ-же одинъ пріятель спрашивалъ меня: — "Что вы находите особеннаго въ этихъ комнатахъ?" — Комнаты довольно странныя, — говорилъ я. — "Совсѣмъ нѣтъ", — говорилъ онъ. — Пустынныя, говорилъ я. — "Ничуть не бывало", — говорилъ онъ. И вотъ въ одно прекрасное утро, собираясь отворить наружную дверь, онъ умеръ отъ апоплексическаго удара. Онъ опрокинулся головою на корзинку, гдѣ лежали письма, и пробылъ въ этомъ положеніи восемнадцать мѣсяцевъ сряду. Всѣ думали, что онъ выѣхалъ изъ города".

— Какъ же его нашли? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.

— "Хозяинъ рѣшился, наконецъ, выломать дверь, такъ какъ его жилецъ не платилъ за квартиру цѣлыхъ два года. Призвали полицію, взломали замокъ… и на руки дворника, отворившаго дверь, шарахнулся сухой скелетъ въ синемъ фракѣ, черныхъ панталонахъ и шелковыхъ чулкахъ. Вѣдь это, я полагаю, довольно странно, милостивые государи, а?

И, склонивъ голову на бокъ, маленькій старичокъ опять самодовольно началъ потирать руками.

"— Знаю я еще другой случай, если вамъ угодно послушать. Позвольте… такъ точно — это случилось на клиффордскомъ подворьѣ. Одинъ безпокойный жилецъ — продувная бестія, я зналъ его — нанимавшій для себя квартиру въ верхнемъ этажѣ, вдругъ задумалъ принять мышьяка и запереться въ шкафу, который стоялъ въ его спальнѣ. Управляющій подумалъ, что жилецъ сбѣжалъ и немедленно прибилъ на воротахъ билетъ, что вотъ, дескать, отдаются въ наймы такіе-то покои. Явился новый постоялецъ, омеблировалъ пустыя комнаты и расположился въ нихъ жить. День проходилъ y него, какъ-слѣдуетъ, въ занятіяхъ разнаго рода; но по ночамъ не смыкалъ онъ глазъ въ своей спальнѣ и всегда чувствовалъ какое-то безпокойство. "Это, однакожъ, странно, подумалъ онъ наконецъ, — попытаюсь спать въ другой комнатѣ, и пусть эта спальня будетъ моей гостиной". — Сказано, сдѣлано. Съ этой поры, онъ ночи сталъ проводить спокойно, но зато никакъ не мотъ читать по вечерамъ. Усаживаясь въ новой гостиной за своимъ письменнымъ столомъ, онъ вдругъ становился безпокойнымъ, раздражительнымъ, и безпрестанно снималъ со свѣчи, не находя никакой возможности приковать свое вниманіе къ перу, бумагѣ или книгѣ. — "Я никакъ не могу раскусить этой загадки", — сказалъ онъ однажды, воротившись домой изъ театра и выпивъ стаканъ холоднаго грога. — "Не могу я раскусить этой загадки", — повторилъ онъ опять, прислонившись спиною къ стѣнѣ, чтобы отнять y своей фантазіи силу вообразить за собой какой-нибудь посторонній предметъ. Въ эту минуту глаза его вдругъ обратились на маленькій, всегда запертый шкафъ, и невольная дрожь мгновенно пробѣжала по всему его тѣлу, съ ногъ до головы. — "Странное ощущеніе", — подумалъ онъ, — "и ужъ, кажется, я испытываю его не въ первый разъ. Неужели тутъ завелась какая-нибудь чертовщина? Посмотримъ". — Сдѣлавъ надъ собою значительное усиліе, онъ взялъ кочергу, ударилъ со всего размаха въ дверь — и что же? Въ углу шкафа, вытянувшись во весь ростъ, стоялъ послѣдній жилецъ съ багрово-синимъ лицомъ, исковерканнымъ судорогами насильственной смерти. Маленькій пузырекъ съ ядомъ былъ еще крѣпко сжатъ его правою рукою".

И, окончивъ эту рѣчь, старикъ съ наслажденіемъ взглянулъ на внимательныя лица озадаченныхъ слушателей.

— Что это y васъ за странные анекдоты, сэръ! — сказалъ м-ръ Пикквикъ, устремивъ свои очки на загадочную физіономію старика.

,- Странные!.. какой вздоръ! — возразилъ старикъ. — Забавные, можетъ быть; но ничего необыкновеннаго въ нихъ нѣтъ.

— Забавные! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ.

"— Ну, да, забавные и веселые, — подтвердилъ. старикъ съ демонской усмѣшкой. И, не дожидаясь отвѣта, онъ продолжалъ съ прежнимъ одушевленіемъ.

,- Зналъ я еще человѣка — позвольте… этому ужъ будетъ лѣтъ сорокъ слишкомъ. Нанялъ онъ сырыя, затхлыя комнаты въ одной изъ старинныхъ гостиницъ, стоявшія пустыми и запертыми нѣсколько лѣтъ сряду. Носились о нихъ бабьи сплетни и разсказывались разныя фантастическія исторіи, способныя навести страхъ и ужасъ на всякую легковѣрную душу; но онъ былъ человѣкъ бѣдный, квартира отдавалась за безцѣнокъ, и, стало быть, ничего мудренаго нѣтъ, если онъ, съ философскимъ равнодушіемъ, рѣшился занять полусгнившіе покои. Вмѣстѣ съ квартирой, въ его распоряженіе поступилъ огромный деревянный шкафъ для книгъ и бумагъ, съ большими стеклянными дверями, задернутыми извнутри зеленою тафтой; но мебель этого рода, при существующихъ обстоятельствахъ, не могла имѣть никакой опредѣленной цѣли: книгъ не читалъ онъ во всю свою жизнь, бумагами не занимался, и всѣ статьи туалета, отъ единственныхъ сапоговъ до единственнаго галстука, носилъ онъ съ собою во время дневныхъ прогулокъ. Очень хорошо. Онъ перенесъ сюда все свое движимое имущество, состоявшее изъ четырехъ колченогихъ стульевъ, и въ первый же вечеръ заказалъ въ кредитъ два галлона дистиллированной водки. Усѣвшись на одномъ изъ своихъ стульевъ, онъ залпомъ выпилъ первый стаканъ и отъ бездѣлья погрузился въ размышленіе, раздумывая, во сколько лѣтъ онъ можетъ расплатиться съ буфетчикомъ за водку. Между тѣмъ глаза его невольно обратились на стеклянныя дверцы деревяннаго шкафа.

"— Какъ, подумаешь, глупъ и неопытенъ, смертный человѣкъ, угораздившійся смастерить такую гадкую мебель! — воскликнулъ онъ, испустивъ глубокій вздохъ при взглядѣ на занавѣшенныя стекла. — Жаль, что нельзя снести ее назадъ, въ мебельную лавку. Однакожъ, послушай, любезный, — продолжалъ онъ, обращаясь къ шкафу и принимая его за одушевленный предметъ; — не лучше ли мнѣ употребить тебя вмѣсто дровъ для моего камина?

Лишь только произнесъ онъ эти слова, какъ изъ внутренности шкафа раздался звукъ, весьма похожій на стонъ живого существа. Жилецъ испугался и вздрогнулъ; но скоро успокоилъ себя предположеніемъ, что звукъ, по всей вѣроятности, исходилъ изъ сосѣднихъ комнатъ, гдѣ запоздалые гуляки оканчивали свой обѣдъ. Онъ положилъ свои ноги на рѣшетку и, выпивъ еще стаканъ живительной влаги, принялся разгребать кочергою уголья въ каминѣ. Въ эту минуту звукъ повторился опять, шкафъ медленно отворился, и жилецъ увидѣлъ въ немъ блѣдную, исхудалую фигуру въ грязныхъ и оборванныхъ лохмотьяхъ. Высокая, сухопарая и тонкая фигура имѣла чрезвычайно озабоченный и безпокойный видъ, и во всей ея осанкѣ были такіе неземные признаки, какіе отнюдь не могли принадлежать живому существу, одаренному мыслью и чувствомъ.

"— Кто вы, пріятель? — сказалъ оторопѣвшій жилецъ, взвѣшивая кочергу на своей рукѣ и приготовляясь, въ случаѣ надобности, вступить въ открытую борьбу, — кто вы?

"— Бросьте кочергу, — отвѣчала фигура, — борьба со мною неумѣстна. Я выше земныхъ стихій, и мнѣ не повредятъ ни желѣзо, ни огонь. Ваша кочерга пролетитъ сквозь меня и ударится о стѣну этого шкафа. Я духъ, безплотный духъ.

"— Чего-жъ вамъ здѣсь надобно? — пролепеталъ жилецъ.

,- Въ этой самой комнатѣ,- отвѣчало привидѣніе, — совершилась погибель земной моей жизни. Отсюда пустили по-міру меня и всѣхъ моихъ дѣтей. Въ этотъ самый шкафъ положены были судейскія бумаги, накопившіяся въ продолженіе моей безконечной тяжбы. Здѣсь, на этомъ самомъ мѣстѣ, и въ ту пору какъ я умиралъ отъ печали, двѣ презрѣнныя гарпіи дѣлили мое богатство, изъ-за котораго я судился всю свою жизнь. Все отняли y меня до послѣдняго фарсинга, и когда я умеръ, семейство мое осталось безъ хлѣба и безъ крова. Вотъ почему, спускаясь по ночамъ на землю, я брожу исключительно по этой жалкой юдоли своихъ земныхъ страданій, пугая людей присутствіемъ существа, непостижимаго и незримаго для нихъ. Эта квартира принадлежитъ мнѣ: оставьте ее".

Жилецъ между тѣмъ выпилъ еще стаканъ водки и совершенно ободрился.

"- Извольте, — сказалъ онъ, — я готовъ съ величайшимъ удовольствіемъ уступить вамъ эту незавидную квартиру, если вы имѣете неизмѣнное желаніе оставаться здѣсь цѣлую вѣчность; но во всякомъ случаѣ, я желалъ бы, собственно для вашей же пользы, предложить вамъ одинъ вопросъ.

"- Говорите: я готовъ внимать вашимъ словамъ, — отвѣчалъ духъ суровымъ тономъ.

"- Очень хорошо, — сказалъ жилецъ, — мое замѣчаніе, впрочемъ, будетъ относиться не къ вамъ однимъ, а ко всѣмъ вообще безплотнымъ духамъ, сколько я могу знать и понимать сущность ихъ природы. Дѣло видите ли въ чемъ: вѣдь пространство для васъ ничего не значитъ?