Приговор приведен в исполнение... - Олег Васильевич Сидельников

Абдумавлянбек. Исын моя Абдумавлянбеков Шаисламбек.

— Чччерт!.. Язык сломаешь! Веди к сыну.

— Касал...

— Веди... Мать твою!.. В дом, уйга веди, старый пес!

— Зачем ругаешь?.. Чека разве ругают бедный одам?

— Я тебе покажу — адам! Шкуру спущу.

Еле держась на ногах от страха, старик ввел ночных «гостей» в большую, богато украшенную комнату. Слабо мерцала керосиновая лампа. На стенах ковры, в глубоких нишах высокие стопы бархатных и шелковых одеял. В центре комнаты, устланной дорогой кошмой, находился сандал для обогрева. Возле сандала, укрытый одеялами, лежал больной Шаисламбек. Он был в забытьи — глаза полузакрыты, зубы клацают. Его, видимо, мучила лихорадка.

«Главный чекист» — громадный человек с бешеными глазами — вдруг выхватил два нагана и, приставив к животу старика, захрипел:

— Где деньги, говори?!

— Ой-бо!.. Какая деньга? — старик провел дрожащими ладонями по длинной седой бороде, как бы обращаясь к аллаху. — Мы бедные одамляр.

— Врешь, старая собака! Ковры, одеяла... Бедный?!.. Где деньги? Считаю до трех... Бир... Икки...

— Помирай не хочу! — вскричал старец. — Шайтан, бери денга!.. Там одеял лежит, за одеял... А-а-а... — бедный старик заплакал.

Со звериным урчаньем бросились мнимые чекисты к нише, на которую указал старец. Главарь остался на месте, спиной к больному, держа обитателей дома на прицеле.

И тут произошло нечто удивительное. Лежавший без сознания больной вдруг схватил главаря шайки за ногу, да с такой силой дернул, что тот, мгновенно уронив оружие, беспомощно рухнул на пол и тут же был схвачен за горло. Трое, пытавшихся взять мешки, не успели оглянуться, как на них посыпались стопки одеял, подушек, халатов, освободив таким образом ниши, откуда выскочили шесть человек, да четверо нагрянули из мрака смежных комнат. В одно мгновение бандитов скрутили.

Главарь рычал, ругался страшными словами, однако схваченный железными объятьями «больного», ничего не мог поделать. Всех четверых связали, заткнули кляпами рты.

И только после этого Пригодинский тихо сказал:

— Спокойно. Уголовный розыск. Вы арестованы.

Аракелов, возбужденный, с сияющими глазами, восхищенно говорил бывшему «кассиру»:

— Ну и силища у тебя, брат! Такого бугая, как котенка, одолел!

— А зачем я его из Коканда позвал, а? — улыбался начальник Управления охраны старого города Бабаджанов. — Он снял большую седую бороду, которую ему, по совету Цируля, искусно приделали. — Его в Коканде прозывают Палван-Таш, что означает — Каменный богатырь![17]

— Не отвлекаться, товарищи, — напомнил Пригодинский.

— Есть!

Бабаджанов деловито осмотрел парусиновые мешки. Высыпал на пол их содержимое — обрезки бумаги, ветошь. Ядовито заметил:

— Эх, вы, разбойнички! За такой ерундой охотились.

Связанные грабители помалкивали. Лишь главарь загундел что-то, пытаясь освободиться от веревок.

— Замри, — тихо посоветовал Палван-Таш. — Хуже будет.

Тем временем шестеро бандитов, оставшихся для прикрытия на улице, изнывали от нетерпения. Стрельбы не было — значит, все идет как по маслу... Что-то долго не появляется их главарь с дружками!.. А вдруг они решили все деньги забрать себе?

Мысль эта сверлила головы всех шестерых.

И как-то так получилось, что они вышли из укрытий и стали приближаться к калитке. Тронули — заперта! (Это Беккудиев бесшумно запер калитку). Попытались перелезть через дувал — слишком высок.

Вдруг за дувалом, во дворе, раздался выстрел (это был сигнал внешней засаде уголовного розыска!).

Послышался звонкий голос Лугина:

— Сдавайтесь! Уголовный розыск!

Бандиты кинулись за карагачи, в арыки, залегли и открыли яростный огонь. Вспышки выстрелов просвечивали ночную мглу.

— Сдавайтесь, гады! — вопил Лугин.

Бандиты продолжали отстреливаться. Они ждали помощи из дома беглого бая.

Пули нежно посвистывают лишь на большом расстоянии. Вблизи они занудливо ноют, ударяясь о камни, визжат...

Агент Зернов наповал сразил бандита, суетившегося возле калитки. Агент Мавлянов, сняв предохранительное кольцо с гранаты, швырнул ее в арык, откуда вели огонь трое. Оглушительный взрыв и решил исход дела. Двое в арыке остались недвижимы (вскоре они испустили дух), третий бросился наутек и тут же растворился во тьме.

Из дома выскочили пятеро на помощь товарищам. При связанных бандитах остался Палван-Таш.

На улице тех, кто остался, тоже схватили. Аракелов с Коканбаевым, согласно плану операции, на лошадях помчались к Соколовскому...

Кончилась перестрелка. Еле упросили прибежавших на помощь жителей махалли разойтись по домам. Задержанным развязали ноги, освободили от кляпа рты. Подняли на ноги главаря. Он действительно производил жуткое впечатление. Огромного роста, заросший черными волосами, глаза сверкают.

— Кто таков? — спросил его Пригодинский.

Бандюга, дыша сивушным перегаром, угрюмо ответил:

— Много фамилий. Пиши коротко — Абрек.

— Ай-яй-яй, — покачал головой Александр Степанович. — Выпивший на работе. Нехорошо!

— Для понта тяпнул, — отвечал громила.

Опросили остальных. Все — пробы негде ставить.

— Один из вас успел рвануть когти, кто он?

— Одуванчик. Ему, падле, всегда везло.

При обыске у задержанных и на улице было обнаружено четырнадцать пистолетов и револьверов.

В убитом у ворот опознан одноглазый рецидивист по кличке Хан. Двое, отстреливавшихся из арыка, были тяжело ранены и вскоре скончались: клички — Мараван и Чубак. Остальные задержанные тоже матерые бандиты.

В ту ночь накрыли без шума все притоны. Лишь в Татарской слободе[18], где особенно было весело, и всякие буйные собрались, оравшие в пьяном угаре: «Матчиш я танцевала с одним нахалом, в отдельном кабинете, под одеялом!..» — лишь там дошло до небольшой перестрелки. В остальном же операция прошла строго по плану.

Остался объект, находившийся под наблюдением группы Соколовского. Глубокой ночью Аракелов с Коканбаевым, оставив лошадей охране спирто-водочного завода, тихо прошли к Соколовскому. Узнав о результатах в старом городе, Соколовский закручинился:

— Все торчу здесь со своими ребятами и торчу. А у вас там война идет.

— Успокойся, Анатолий Людвигович, — сказал ему Аракелов. — Мне так думается, что главная битва здесь разыграется.

— Да я и сам понимаю, шкурой чувствую, что именно здесь все и раскроется. Но сколько можно ждать?

— Всех там, в Магазин-Мавзуке, накрыли. Один, однако, дал стрекача. Обязательно сюда явится. Бди, товарищ дорогой.

— И без того глаза режет от напряжения.

— Как там у нее, есть движение?

— Тишина...

Он оборвал фразу на полуслове — вдоль стены спирто-водочного завода двигалась тень. Она перешла Куйлюкскую и направилась к Синявской. Из укрытия вышли Соколовский с Аракеловым, уперли стволы наганов в живот «тени».

— Уголовный розыск. Проверка документов.

Человек от неожиданности охнул. Был он мал ростом, лядащ, при свете спички увиделось, что правая щека