Рождённая Небом. Три сестры (СИ) - Лайт Элеонора

— Я думаю… не стоит с ним связываться, — заикаясь, проговорила Аула. — Слишком уж он похож на настоящего Анавальда Риктуса из саги Дегиана «Смерть с небес».

— О да, пиратская внешность впечатляет, — засмеялась Десса. — Не бойся, он не настоящий, а заодно ты можешь узнать, кто это на самом деле.

— П-просто я уже тут мельком слышала про этого ряженого… мне и правда не хотелось бы с ним связываться.

— Какая глупость! — вмешалась Гелла. — А вдруг это твой капитан Вероис и есть, только в неузнаваемом виде? Просто решил тебя разыграть.

— А мне кажется, у него плечи немного пошире, чем у Вероиса… и он больше похож на совсем другого капитана.

— А вот это мы проверять не будем, если хочешь, сорви с него маску сама и посмотри.

Разумеется, Аула не стала дальше говорить им о своих опасениях по поводу охотящегося за ней геспиронского наследника, во что она сама толком не верила, хотя слышала, что он пытался обмануть амантийскую принцессу.

И вновь заиграла музыка. Пространство вокруг столов быстро опустело, но Аула не двинулась с места и продолжала наблюдать за происходящим.

Наконец, ей наскучило сидеть одной на скамейке и она вышла в круг, когда танцы стали не парными, а всеобщими и свободными. Она приняла участие в веселье, попутно наблюдая, как выряженный в пирата неизвестный кавалер по очереди танцевал со всеми желающими девушками, постепенно двигаясь от дальнего конца двора к дверям здания пансиона.

— Смотри, — Десса легонько толкнула Аулу в бок. — Он направляется к нам.

— Отвлеки его, пока твой жених играет в стрелялки, — быстро шепнула Аула и юркнула за створку распахнутой двери.

— Эх… ну как хочешь.

Пока неизвестный гость кружился в паре с Дессой под мелодичный вальс, Аула успела отметить, что по своим манерам он тоже не был похож на капитана Вероиса. Но в то же время в нём не было признаков человека, замыслившего что-то недоброе — иначе бы она узнала это своим внутренним чутьём. И в то же время в выправке и движениях этого человека её зрение уловило что-то как будто знакомое.

— А Тьма знает, кто это может быть. Если это грабитель или насильник, его поймают стражники, которые стоят на выходе, а здесь он не посмеет применить насилие…

С этими словами она смело вышла из своего не очень надёжного укрытия. В то же время некто под видом пирата, оставив Дессу, приблизился к ней и элегантно пригласил на танец под следующую мелодию.

— Вы хорошо танцуете, — заметила Аула. — И вовсе не пугаете своим страшным видом, потому что вы вовсе не Анавальд Риктус. Может, вы скажете мне, кто вы такой?

«Пират» улыбнулся.

— Я всё скажу и даже покажу, но не сейчас и не здесь. Вы не против продолжить со мной танец?

— Да, конечно, я не против… но, если хотите знать, я жду своего жениха, который где-то застрял… и если он нас тут увидит…

— Если жених застрял во время праздника, это не очень хорошая примета, не так ли? — спросил ряженый кавалер.

— Это не примета… и вообще… вы странно танцуете, я вам скажу.

Она с некоторой тревогой оглядела своего кавалера.

— Это правда? — спросил он довольно непринуждённо. — А что я делаю не так, прекрасная госпожа?

— Мне кажется, вы немного бесцеремонны, подходите очень близко и слишком крепко держите, как будто боитесь, что я от вас убегу. Спасибо, что хотя бы не наступаете на ноги, как тот стражник.

— Прошу прощения, наверное, я не самый лучший танцор на вашем празднике, но ведь у вас сейчас нет другой партии. О… вот эту музыку я точно люблю. Знаете её?

— Нет, не знаю.

Мелодия была незнакомой, но завораживающей и очень красивой. Под её звучание они продолжали кружиться, постепенно отдаляясь от толпы куда-то вглубь двора.

— Послушайте, господин… не знаю, как к вам обратиться. Может, вы не самый лучший танцор, зато прекрасно вжились в образ легендарного пирата воздушных судов, даже, похоже, переняли пиратские манеры. Куда вы меня ведёте?

— Я должен открыть вам один секрет. Наверняка вам очень хочется увидеть моё настоящее лицо, — ответил тот. — Но прежде я думал, не узнаете ли вы меня так, по голосу или манерам?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Простите… я вас не узнаю. И вообще… я совершенно не понимаю, к чему это всё? И почему вы не хотите снять маску при всех?

— На то есть свои причины, госпожа Ора.

Она огляделась и с ужасом поняла, что они находились уже довольно далеко от шумной толпы, под сенью крон деревьев, росших вдоль массивной каменной стены.

— Какие причины? Я не понимаю вас. Пожалуйста, прекратите этот глупый розыгрыш и отпустите меня, наконец. Кто вы такой, чтобы всё время держать меня за руки? Может, ещё осмелитесь зажать меня вон в том углу и получить самое настоящее пиратское удовольствие?

Ошеломлённый этой тирадой, таинственный человек, искусно замаскированный под знаменитого пирата, выпустил девушку, но та, вместо того чтобы дать дёру, остановилась в нерешительности и бесстрашно оглядела всю его фигуру.

— А знаете… порой вы начинаете напоминать мне одного человека, но не может быть, чтобы вы им оказались, это просто невозможно.

— Чего не может быть? Напоминать кого? — после недолгой паузы, повисшей в вечернем воздухе, стал допытываться неизвестный. — Разбойника, грабителя или, может быть, злобного принца Морана, который пришёл за вами с целью похитить и погубить?

Упоминание о злом принце в этот момент ясно говорило о том, что перед ней был вовсе не Моран — слишком неосторожным и безрассудным было бы для настоящего принца выдать себя раньше времени. Ведь если она закричит и позовёт на помощь даже здесь, её немедленно услышат и примчатся всей толпой, поскольку участок двора, где они находились, был не так уж и далеко от главных ворот. Но кто это мог быть ещё, она не могла понять.

— Может быть, его… а может быть и нет… я не знаю никакого принца… и вас тоже…. Так кто же вы?

— Кто я? — переспросил он, расхаживая перед ней и время от времени поднимая к небу замаскированное лицо. — Да, действительно, теперь это стало интересно мне самому.

— Перестаньте! — от нетерпения Аула топнула ножкой. — И не тяните время, нас наверняка уже потеряли.

— Я прошу только вашего спокойствия и терпения. Да… бедная девочка до сих пор не может догадаться, кто перед ней и чего, собственно, хочет. Это печально, как и то, что надвигается вечерняя темнота и скоро мы вряд ли сможем друг друга как следует разглядеть и узнать, тем более, с годами люди несколько меняются…

И тут она замерла на месте от внезапно возникшей догадки, словно поражённая молнией. Этот таинственный незнакомец, морочащий ей голову — наверняка не кто иной, как невесть откуда взявшийся Этт Мор, некогда ученик жреца Ассируса, затем воспитанник Лиерамской жреческой семинарии, герой её сновидений и тот, кого она, как ни старалась все эти годы, так и не смогла забыть. Однако для того, чтобы окончательно в этом убедиться, Ауле потребовалось увидеть его воочию.

— Я напугал вас? — в свою очередь, спросил загадочный гость.

— Снимите вашу маску… — она приблизилась к нему и, с трудом преодолевая дрожь в теле, протянула правую руку к его лицу, дотронувшись до воскового подобия физиономии Анавальда Риктуса. — И эти древесные волокна вместо волос. Я хочу увидеть ваше настоящее лицо и почти узнаю ваш голос.

— Вот как? — «пират» слегка усмехнулся. — Вы действительно хотите увидеть моё лицо? И даже прежде чем можете до конца узнать меня по голосу?

— Прошу вас… не мучайте меня, покажите ваше лицо!

Видя, что она вот-вот расплачется, гость сжалился над девушкой. Вздохнув, он одним движением снял с себя маску и парик, затем отклеил и отбросил прочь пиратские усы и бороду.

От неожиданности Аула едва не лишилась чувств и попятилась назад, ища спиной опору, коей оказалась кирпичная стена небольшой постройки, примыкавшей к высокой стеклокаменной стене здания пансиона. И всё это время на неё внимательно и несколько недоумённо взирали выразительные тёмные глаза Этта Мора. За несколько лет, что они не виделись, черты лица его стали резче и суровее, длинные вьющиеся волосы цвета горной смолы обрамляли его не менее колоритно, чем бутафорская шевелюра легендарного грабителя воздушных судов и суровый облик его же лица, а взгляд был пронизывающим. И при этом во всём этом образе сквозила некая печаль, порождённая страданием. Нет, он вовсе не был похож на вора или бродягу с подворотни, весь его облик напоминал благородного странника, чей путь был усеян отнюдь не грабежами, убийствами и насилием.