Рождённая Небом. Три сестры (СИ) - Лайт Элеонора

— А давайте мы спросим у Аулы Ора, — предложила однажды одна из студенток первого года обучения своим подругам. — Говорят, она много чего знает, а если чего-то не знает, то может получить ответ на любой вопрос каким-то своим способом

— А кто это? — спросили те почти хором.

— Одна из шестикурсниц, ну та, пепельноволосая и с голубыми глазами, похожая на клирианскую принцессу. Говорят, она учится лучше всех в нашем пансионе, в прошлом году получила за это награду и, говорят, она знает даже то, чего никто здесь больше не знает. Может быть, она станет преподавателем истории, потому что не хочет ни за кого выходить замуж, а может, и нет.

Это были, разумеется, сплетни, но никто здесь, в отличие, скажем, он пансиона в Лиераме, не запрещал девицам сплетничать и судачить, если это не мешало учёбе.

— А откуда ты знаешь, что она не хочет замуж? — пропищала одна из подруг. — Я слышала, что у неё есть какой-то завидный жених, который живёт в Арохене, и то, что он даже приезжал к ней летом в гости.

— Я этого не слышала, и вообще это мне не столь интересно, как то, что она скажет о наших опасениях. Моего отца отправили в стражи границы Непобедимого Союза, хотя до этого он был просто городским стражем, Просто так ничего не делается. И принц-самозванец появился в Аманте не просто так.

— Ну знаешь что, Гретта… если тебе это и вправду так интересно, иди сама спроси об этом у Аулы Ора. Если она действительно всё знает и, конечно, обратит своё внимание на такую мелюзгу, как ты. Я слышала, что отличницы и красавицы высокомерны и просто так к ним не подступишься.

— Это не значит, что мы не можем попытать счастья. Пошли!

Вопреки их ожиданиям, красивая клирианка с шестого курса оказалась свободна от высокомерия и надменности, однако так и не дала прямого ответа на вопрос, который ей задали эти совсем юные эйди. Казалось, ответить на него ей было сложнее, чем на все остальные, которые кому-либо здесь до сих по приходилось ей задавать. Поэтому Аула ответила им просто, прямо и без обиняков:

— Есть события, предвестники которых мы можем заметить или не заметить, но то, свершатся они или нет, зависит от тех, кто несёт за них ответственность. Когда-нибудь вы сами это поймёте.

Ответ этот, разумеется, ошеломил юных девушек, которые ожидали услышать от неё совсем другое, однако больше Аула не произнесла ни слова и отправилась восвояси.

— Я ничего не поняла, — посетовала Гретта. — А вы?

— Может быть, мы поймём позже, — предположила одна из её подруг.

— Ага, как бы не стало слишком поздно, когда мы созреем, — возразила третья. — И вообще, эта затея показалась мне с самого начала глупой.

Разумеется, сама Аула в их годы уже понимала гораздо больше и, умея проникать мыслью в самую суть вещей и явлений, могла догадаться о большем, за что некоторые считали её прорицательницей, наделённой необычным даром ясновидения и яснознания. Однако всё же, чувствуя на себе некую ответственность, масштаба которой она ещё не осознавала, она не могла составить полную картину будущих событий. Теперь же, когда суть была ясна, то, осознав масштаб своей ответственности за настоящее и грядущее, Аула не могла уже размениваться по мелочам и думать о пустяках. Она, конечно, ещё не отбросила все сомнения, касающиеся знаний и образов, приходивших ей время от времени в сновидениях, поэтому они всё ещё терзали её и побуждали проверить, так ли это было на самом деле. Но как она могла проверить, к примеру, то, что коварный, но трусливый принц Ардаманта после всех своих похождений, сомнительных действий и признаний был изгнан разгневанной матерью с острова Геспирон, а сама она похоронила в морской пучине мистический кристалл, чтобы он не достался её соперникам? И кто может поручиться за то, что Императоры не найдут его позже?

Наконец, как она могла проверить то, что тот, с кем ей, по этим сновидениям, было суждено разделить великую миссию, в которую она сама с трудом верила, не забыл о ней и настанет время, когда их судьбы будут соединены ради её исполнения? И вообще, какое отношение мир её снов, фантазий и внезапных озарений из «ниоткуда» соотносился с действительностью, которая была, вопреки всему этому, совсем другой? А не было ли всё это навеяно злыми силами с целью сбить её с толку?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Окружающая действительность и впрямь была другой: уютные стены ставшего родным пансиона, послания от родных, с которыми всё было в порядке, послания от нового друга, который, вопреки слышанному в одном из памятных сновидений, вовсе не выглядел злодеем или безвольным существом в руках злых сил, завершение обучения, посиделки с подругами, путешествия в другие города, весёлые вечера — в целом, мирная и спокойная жизнь. Хотя были в этой жизни и такие моменты, которые частично пересекались с тем. Что творилось в беспокойном внутреннем мире Аулы Ора: странные слухи об угрозе новой войны, редкие неожиданные совпадения наподобие того случая нелепой смерти госпожи Серрель Обриа, странное поведение виденных чёрных птиц и т. п. Однако такие «пробоины» в стене, отделяющей внешний мир и внутреннюю реальность её души, были нечасты и, поэтому жизнь Аулы до сих пор не превращалась в чудовищный калейдоскоп, в котором бы перемешалось всё возможное и невозможное, реальное и мистическое. Однако в душе её всё же зрело смутное предчувствие, что таких брешей будет становиться всё больше и однажды настанет момент, когда эта казавшаяся прочной стена рухнет. И тогда её ждёт совсем иная жизнь.

Глава двадцатая

— Ещё немного, и я увижу её снова… ещё немного, и случится то, о чём я мечтаю с того самого дня, когда увидел её глаза и коснулся её руки…

Так рассуждал капитан Вероис Сенам, глядя из открытого окна большого дома на огромный город внизу. Город бурлил, как котёл, жизнь в нём кипела ключом, и тем, кто сновал по освещённым предвесенним солнцем улицам, проспектам и площадям, не было вовсе никакого дела до того, о чём сейчас думал и что чувствовал отдельно взятый горожанин, находившийся сейчас в стенах одного из многочисленных жилых домов из стеклокамня, похожих за высокие замки. Каждый здесь был полон своих мыслей и забот. Так и Вероису не было ровным счётом никакого дела до движения и бурления жизни внизу и вокруг за пределами его личных апартаментов — мысли и чувства его находились далеко за пределами шумного Арохена.

Так же и мысли с чувствами той, о ком мечтал звёздный капитан, блуждали отнюдь не в пределах отдалённого от Арохена города под названием Оттари и не в стенах просторного и уютного учебного заведения для будущих образованных невест и жён. Они присутствовали отчасти и в Арохене, однако больше были дома, в селении Авингор, и, кроме того, в далёком северо-восточном городе Лиераме, который остался в прошлом. После чего её мысли, чувства и воспоминания вновь возвращались в Оттари, но уже отнюдь не в пансион для девушек, а в городской храм Владыки Мира, где она впервые встретилась с юным жрецом. Где был теперь этот человек, каким путём пошёл и помнил ли о ней до сих пор, она не знала, а последним из сновидений о нём было то, где он выстроил для неё храм как для Богини Эас и где предстал перед нею в образе Этагора, могущественного владыки Южного Звёздного Ветра. Этот сон нередко преследовал её в воспоминаниях и пугал, и не столько от того, каким она видела своего давнего друга и возлюбленного, а от того, что именно он ей сказал о её теперешнем избраннике в спутники жизни. Как мог капитан Вероис, такой обаятельный, добрый и неотразимый, даже думать о том, чтобы причинять ей какой-то вред? Если бы это было и впрямь так, рассуждала про себя Аула Ора, наверняка Этагор, воплощённый жрецом верховных Сил Света Эттом Мором, остановил бы его руку. Но действительность была такова, что от Этта никаких вестей не было уже несколько долгих лет и даже сны о нём опять надолго прекратились, а Вероис Сенам посылал ей весточки каждую декаду и обещал приехать к концу предвесенней триады, в завершение великого Праздника.