Оттенки серого - Джаспер Ффорде

за всю свою жизнь. А господин Блаупункт, наш синий префект, сказал мне с глазу на глаз, что Берти это заслужил – он болван – и все так считают.

– Это из-за моих предложений по очередям? – тихо спросил я.

– Ага, начал въезжать. Коллектив запрограммирован на сопротивление переменам. Не только в плане технологий и социальной мобильности, но и в плане идей. Улучшение системы очередей не правонарушение, но ты теперь носишь скрытую метку.

– А «один берешь, другой отдаем задаром» тоже скрытая метка?

– И Томмо здесь по тем же причинам. Но его пометили из-за жадности, а не из-за крамольных покушений на нерушимую систему обеденных очередей. Точно не хочешь чаю?

– Точно.

– Постройка летающих моделек, открытие колебаний, чрезмерный интерес к истории, необычные высказывания в Дискуссионном клубе – список длинный. Ты не уедешь отсюда.

– Но я собираюсь жениться на одной из Марена.

– Со временем ты привыкнешь, беспокойство и гнев поутихнут. Большинство людей в Пределах постепенно сдаются и даже выставляют свою нестандартность напоказ с уязвленной гордостью. Через одно-два поколения твои потомки не будут знать, почему они живут здесь, и смогут куда-нибудь переехать. Если только…

– Если только что?

Он порылся в кармане, достал свой кошелек и демонстративно открыл его – так, чтобы я увидел толстую пачку банкнот.

– Твой нелепые утверждения насчет Трэвиса не подкреплены никакими доказательствами. Но я, скажем так, готов проявить щедрость по отношению к тому, кто везде сует свой нос, – для его же пользы. Сколько сейчас берут красные за молчание? Триста?

Я уставился на него.

– Я не продаюсь.

Он вздохнул.

– Ваша неуместная щепетильность становится утомительной, мастер Бурый. Вы собираетесь назвать цену – или мы начинаем долгие и скучные переговоры?

– Я всего лишь хочу справедливости для Трэвиса.

Кортленд снова рассмеялся.

– Тогда удачи. Что есть у тебя? Кусок ни на что не годного металла и скандальная история. Что есть у нас? Префект и старший инспектор, готовые поклясться Словом Манселла, что они ничего не видели и не нашли. – Он наклонился ближе ко мне и тихо прорычал: – У тебя нет ничего, Бурый. Ничего. На самом деле, после того как ты навлек на себя ярость Гуммигутов, у тебя даже меньше чем ничего.

– Низко и медленно, вест-тень-зюйд! – крикнул Престон, бегом направляясь к «форду». – Двойная!

Действительно, две молнии размером с футбольный мяч вращались друг вокруг друга. Подгоняемые ветром, они плыли между вершин деревьев ярдов за пятьсот от нас. Престон мигом запустил «форд», Кортленд вскочил в кузов.

– Сюда, Бурый, – сказал он, поворачивая тяжелый арбалет по горизонтали и убеждаясь, что медный гарпун прочно сидит на тетиве. – Принеси хоть какую-то пользу!

Поколебавшись секунду, я запрыгнул в кабину – и вовремя. «Форд» наклонился, дернулся и под кортлендовское «ату!» понесся по траве, вниз по склону, к рощице.

– Привет, – сказал я Престону. – Эдди Бурый.

– В первый раз ловите молнию?

Я кивнул. Автомобиль подскочил, заехав в ямку.

– Вам понравится, – сказал он. – У нас тут каждые тридцать семь дней плазменные штормы. С такой регулярностью, что можно строить по ним свое расписание.

Я понизил голос, чтобы Кортленд не услышал, хоть это и было излишним – гудение «форда» заглушало все, кроме криков.

– А Кортленд – он… ну, вы понимаете?

– Опасный? Буйный? Тронутый? Безусловно. А вы, сударь, глупы, как слизень. Обвинять Кортленда и его мать в убийстве? Думаете, они это так оставят?

– В Нефрите, – ответил я, – все соблюдают правила.

– Вы во Внешних пределах, мастер Эдвард. Здесь совсем другой коленкор.

«Форд» промчался через открытые ворота, въехал в рощицу, покружил между деревьев, помял несколько колючих кустов – и наконец остановился. Мы оказались на небольшой полянке, окруженной белыми березами. На ее краю я заметил старый двухрельсовый локомотив, наполовину ушедший в землю и крепко оплетенный корнями могучего дуба. Мы ожидали, что где-то рядом будет плясать двойная молния, но воздух был спокойным, и молний нигде не было заметно.

– Взорвалась? – спросил Кортленд.

– Не-а, – ответил Престон, он пробовал воздух, облизывая губы. – Где-то рядом. Металл обычно их притягивает. – Он кивнул в сторону ржавого локомотива. – Чувствуете?

Теперь, после его вопроса, я чувствовал это: слабое жужжание в воздухе и странный металлический вкус у меня во рту. Я вышел из кабины вслед за Престоном. Мы оба залезли в кузов, где молча ждал Кортленд. Наша с ним стычка оказалась на время позабыта – шаровая молния была куда важнее, и к тому же все мы понимали, что добыча близка.

– Там!

Шелестя и потрескивая, из-за древесных крон медленно выплыли два шара. Кортленд стал настраивать прицел арбалета, а Престон развил бурную деятельность: стал вращать барабан, освобождая провод заземления, затем вбил медный колышек на безопасном расстоянии от «форда». Прикрепив провода, он проорал:

– Давай!

Несколько вещей, казалось, произошло одновременно. Кортленд выстрелил из арбалета, раздалось «дзынь», удерживающий гарпун трос стал быстро разматываться с барабана. Гарпун вошел в соприкосновение с молнией, по тросу к медному колышку побежала яркая вспышка, обозначая перемещение заряда энергии, и с оглушительным звуком – в тональности си-минорного нонаккорда – в земле, на месте колышка, возникла обширная дыра. Я пришел в себя через секунду-другую, но Престон с Кортлендом еще не оправились. Молний было две, и каждая из них теоретически обладала большой разрушительной силой. Я прыгнул в кузов – Престон только начал шевелиться – и помог Кортленду заново натянуть арбалет. Мы вернулись на луг, где вести машину было гораздо легче, и вскоре перегнали молнию, которая смещалась к линолеумной фабрике. «Форд» остановился. Арбалет был теперь полностью натянут, тетива зацеплена за скобу. Кортленд вложил новый медный гарпун, а Престон стал разматывать барабан с проводом заземления.

– Быстрее! – нетерпеливо рявкнул Кортленд.

Шар проплывал у нас над головами с жужжанием, которое скорее ощущалось, чем слышалось. Но Престон замешкался, привязывая провод к колышку.

– Шевелись! – приказал Кортленд. – Помоги идиоту распутать провод!

Я выскочил из кузова и побежал туда, где Престон боролся с заземляющей проволокой. Если бы солнце было в другом положении и тень Кортленда не оказалась справа от меня, я не дожил бы до сегодняшнего дня, чтобы стать жертвой ятевео. Но оно было именно в этом положении, и я мог наблюдать за тенью Кортленда, разворачивавшего арбалет в нашем направлении. Я даже не успел подумать, как метнулся влево. Громкое «дзынь» – и я внезапно ощутил боль в боку, а гарпун зарылся в траву передо мной.

На мгновение я подумал, что он прошел сквозь меня. Я посмотрел на Престона и по выражению его лица понял, что он подумал то же самое. Я помедлил,