Оттенки серого - Джаспер Ффорде

ложного диагноза.

– Согласен, – сказал цветчик. – И все-таки, знаешь ли ты, кто был его сообщником?

– Нет, господин Глянц.

Он вперил в меня взгляд. Он знал: я что-то скрываю. Если бы я сказал ему, что не знаю совсем ничего, он понял бы, что я лгу.

– Не знаю, – добавил я, – пока не знаю. Но есть кое-что еще.

– Да.

– Думаю, кто-то убил Трэвиса Канарейо.

Цветчик поднял брови.

– Это связано с карточками?

– Не думаю.

– У тебя есть доказательства?

– На самом деле нет.

– А что насчет мотивов?

– Пока что думаю на эту тему.

– Есть подозрения против кого-нибудь?

– Против… одного из высокопоставленных желтых.

– Я начинаю думать, что ты из тех, кто затевает большие дела с малыми средствами.

То есть он счел меня лжецом.

– Послушай, не хочешь ли ты сказать мне чего-нибудь еще?

На беду, именно в этот момент Джейн открыла дверь черного хода. Судя по выражению ее лица, она слышала последнюю фразу цветчика. Две чашки чая и непринужденное сидение за кухонным столом тоже о многом говорили.

Я поднял глаза. Джейн дважды моргнула. Если она была удивлена или разгневана, то никак не показала этого.

– Прошу прощения, ваше цветейшество, – почтительно сказала она, – я снимала выстиранное белье. Я вас не побеспокоила?

Цветчик взглянул на нее. Вряд ли Джейн до этого сильно привлекала его внимание. Он улыбнулся ей – вежливо, как решил я, покровительственно – как, вероятно, показалось Джейн.

– Как твое имя, дорогая?

– Джейн, ваше цветейшество.

– Джейн, а тебе говорили, что твой носик просто очарователен?

Брови ее тут же дернулись.

– Люди стараются об этом не говорить, – медленно произнесла она. – Не знаю почему.

Цветчик заметил, что, живи он здесь, он очень часто делал бы комплименты ее носу. Джейн двусмысленно ответила, что со временем он, возможно, стал бы считать по-другому. Тогда Глянц сказал, что в его шкафу есть несколько рубашек, требующих глажки. Она вежливо присела и удалилась.

Я хотел было сказать что-нибудь так, чтобы Джейн услышала это и не тревожилась, но цветчик предостерегающе поднял палец – «молчи». Когда Джейн уже была наверху лестницы, судя по звуку шагов, он сказал:

– Серые – известные сплетники и любители совать всюду нос. Ну как, есть у тебя еще что-нибудь?

– Ничего достоверного, ваше цветейшество. Но я буду настороже.

– Молодец. А свои ночные фантазии оставь при себе, ладно?

Я не остался дома. Мне не хотелось сталкиваться с Джейн – вдруг она решила, что я донес на нее? Надо помнить, что мне не хотелось также натыкаться на Гуммигутов. Вероятно, лучшим вариантом на тот момент было затеряться в толпе или же запереться в чулане. Я сложил вместе вещи Трэвиса и написал на пакете его почтовый код, посчитав, что по его последнему адресу он, скорее всего, проживал с родственниками. Когда я протянул пакет госпоже Алокрово, она вручила мне телеграмму. То был ответ Констанс на стихотворение, написанное Джейн.

ЭДВАРДУ БУРОМУ РГ6 7ГД ВОСТОЧНЫЙ КАРМИН ОТ КОНСТАНС МАРЕНА СВЗ 63Х НЕФРИТ НАЧАЛО СООБЩ МАМА И Я ГЛУБОКО ТРОНУТЫ ТВОЕЙ ПОЭЗИЕЙ ТЧК ИЗВИНИ ЧТО НАЗВАЛА РОДЖЕРА ГЛАВНЫМ ПРЕТЕНДЕНТОМ РЕШЕНИЕ ЕЩЕ НЕ ПРИНЯТО ТЧК ОН СМЕРТЕЛЬНО СКУЧНЫЙ ТЧК СТРАШНО ВЗВОЛНОВАНА ТЕМ ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ ВИДЕТЬ МНОГО КРАСНОГО ТЧК ОТЕЦ УКЛОНЧИВ НАСЧЕТ ТОГО СКОЛЬКО КРАСНОГО НУЖНО ДЛЯ ЖЕНИТЬБЫ РАЗВЕ ОН НЕ ЗАНУДА ЗНАК ВОПРОСА ЛЮБЛЮ ТВОЯ КОНСТАНС ЦЦЦЦЦЦЦЦЦ КОНЕЦ СООБЩ

Отличная новость – значит, теперь я главный претендент! И сверх того – подпись: «Люблю твоя Констанс» – и целых девять поцелуев! Я был сражен наповал. Правда, затем госпожа Алокрово объяснила, что девять «ц» стоят столько же, сколько две.

Я вернулся домой, убедился, что Джейн там нет, аккуратно положил телеграмму в свой чемодан и на полчаса спрятался под кроватью, прежде чем начать занятия спортом. Новость от Констанс немного подбодрила меня, но не так сильно, как мне хотелось бы. Кортленд дал понять, что я не уеду отсюда, но он не знал Марена – если уж они чего-то хотели, то обычно добивались этого.

Хоккей с мячом

1.1.19.02.006: Занятия командными видами спорта обязательны, поскольку формируют характер. Формирование характера есть основная цель командных видов спорта.

Три игровых поля располагались на плоском участке земли между городом и рекой, откуда открывался вид на Зеленую комнату. Здесь стояли два деревянных павильона, раздевалка, крикетное табло, сиденья в несколько ярусов и несколько экранов на колесиках, тоже для крикета. Когда-то они были ярко окрашены, но цвета за долгое время поблекли, и сейчас остались лишь пастельные тона – краска потрескалась и съежилась, как пересохшее дно озера.

Из трех полей наилучшее предназначалось для крикета; из соображений экономии зеленым были выкрашены только участки, ограниченные линиями. Два остальных поля были отведены для хоккея с мячом и футбола – относительно плоские и очищенные от овечьих катышков, они тем не менее требовали катка и посева новой травы. Но в целом здесь было, скорее, мило – этакое пространство для любителей-энтузиастов. И если бы не слабый запах горячего масла, доносившийся через поля с линолеумной фабрики, общее ощущение было бы вполне приятным.

Я пришел поздно – отчасти надеясь, что пропущу отбор и окажусь на скамейке запасных, отчасти из нежелания встречаться с Джейн или Кортлендом. Оба они уже были там и угрожающе смотрели на меня. Вот необычный выбор: кого я боюсь больше? Наверное, Джейн – она была на противоположной стороне. Несчастные случаи на поле происходили редко, но квалифицировались как «случайности» и не влекли за собой снятия баллов – но только если это приключилось во время игры, а жертва была с мячом. Я мог избежать нападения со стороны Джейн, не завладевая мячом. Но ведь какой-нибудь идиот всегда мог отпасовать мне.

Мои надежды остаться запасным рассеялись. Томмо дал мне полосатую футболку, а Кортленд – клюшку, пожелав мне удачи настолько сердечно, что я мог лишь сделать вывод: он подразумевает прямо обратное.

Капитаном девушек была, разумеется, вечная отличница Виолетта де Мальва. Она смерила меня взглядом – очевидно, не забыв, какую грабительскую цену я назначил за банан.

– Рада, что ты соизволил-таки явиться, – сказала она. – Хотя это ничуточки не поможет вам избежать унизительного поражения.

– Что она имеет в виду? – спросил я Дуга, когда Виолетта вернулась к девушкам, чтобы ободрить их перед игрой.

– За всю историю хоккея с мячом в Восточном Кармине парни никогда не побеждали девушек, – ответил он довольно весело. – Мы бегаем по полю, уворачиваемся от этих проклятых клюшек и сдаемся при счете десять – ноль.

– Ух! – вырвалось