Оттенки серого - Джаспер Ффорде

Это недолго, выйдем за пределы – и сразу назад.

Дуг открыл ворота, и мы пошли по гладкой перпетулитовой дороге к Внешним пределам. Они представляли собой всего лишь ряд деревянных столбов, вкопанных через каждые двадцать ярдов, на расстоянии пятисот ярдов от границы. Украшенные красным хламом – тем самым обозначался доминирующий в городе цвет, – они подновлялись ежегодно во время празднеств по случаю Дня основания. Формально Внешние пределы были рубежом нашего мира, но полоса земли между границей и столбами традиционно считалась Зоной терпимости, где каждый мог развлекаться с чуть большей степенью свободы. Здесь разрешалось прогуливаться, думать, беседовать, танцевать, прижимаясь друг к другу, устраивать импровизированные пикники, кричать и даже совершать неблагопристойные поступки, больше подходящие для склада шерсти, – лишь бы все делалось с необходимой осторожностью.

Мы дошли до столбов, и Дуг с ухмылкой показал на дорогу.

– Ну как тебе?

Это часто происходило с листвой, иногда – с мелкими зверьками, но чтобы с большим животным, как жираф? Я видел такое впервые. Несчастное создание упало замертво на дорогу, и органопластоидная смесь не стала спихивать жирафа на обочину, решив поглотить его.

– Дорогу в Мрачный Угол почти не прикрывают деревья, – объяснил Дуг, – а покрытие сильно пострадало, когда жгли рододендроны. Оно поглощает все, что только может.

Жирафа пожрали, как опавшие листья, – от него остался лишь силуэт на гладком перпетулите. Ясно были различимы скелет, и на покрытии проступал даже сетчатый узор шкуры. Кости и зубы ломались, и след белой кальциевой пыли тянулся к дорожной разметке.

– Занятно, – сказал Дуг. – Он тут всего шесть дней. Пойдем, нам пора.

Мы миновали ворота, и я рассказал Дугу о внутренней границе у Виридиана – перпетулитовой дороге в десять раз шире этой. Обочины ее залили бетоном, а питательных веществ поблизости не было, и она жадно поглощала любое живое существо, имевшее несчастье ступить на нее: финк-крыс, неосторожных собак и даже птиц, – с пугающей скоростью.

– Похоже, это и вправду опасно.

Я пожал плечами.

– Мы выросли рядом с этим. Внутренняя граница у нас – это действительно граница. Лишь большой глупец или большой храбрец рискнет перебежать через нее, даже в обуви с бронзовыми подметками. Но есть и плюсы – мы не суемся в Великую Южную конурбацию, а бандиты не высовывают носа оттуда. А это что?

Я показал на пару кожаных ботинок, концы которых высовывались из-под эвкалипта, примерно на полпути между границей и пределами. Это выглядело необычно: такие ценные предметы не выбрасывали, а случайно потерять ботинки не так-то просто. Мы подошли, чтобы разглядеть все в подробностях, и увидели, что ботинки никто не снимал – они до сих пор были на Трэвисе Канарейо. Но вряд ли они понадобились бы ему впредь, потому что Трэвис был убит, убит молнией. Не обычной, оставляющей ожоги, а шаровой, которая страшно обезображивает человека. Почти вся голова сгорела, но черты лица все еще оставались узнаваемы. Вокруг него весело жужжали мухи. Руки его уже распухли и лоснились. Он даже не успел выбраться за Внешние пределы.

– Это сильно расстроит господина Циана, – заметил Дуг, морща нос, – в воздухе витал запах гниющей плоти. – Он ненавидит бумаготворчество.

Дуг отправился звонить, а я решил поглядеть на тело вблизи. На противомолниевую защиту тратилась масса времени, энергии и ресурсов, но это была первая жертва молнии, которую я видел воочию, – если не считать предостерегающих снимков, еженедельно помещаемых в «Спектре».

Дыша через рот из-за трупного запаха, я внимательно осмотрел голову. Она была сильно обожжена изнутри и выглядела куда более впечатляюще, чем головы убитых обычной молнией, о которых я читал. Мне стало любопытно. Я поднял палочку и осторожно ввел ее в полость черепа. Наклонившись ближе, я аккуратно нащупал и вынул расплавленный слиток металла размером с шахматную фигурку. Я глядел на него несколько мгновений, соображая, что это такое, а потом быстро завернул его в платок. Потом я оглянулся – Трэвис, насколько я помнил, покидал город со своим маленьким чемоданчиком. Загадка вскоре разрешилась: рядом шла перпетулитовая дорога, и искомое обнаружилось разбросанным вдоль обочины из бронзы.

– Что тут у тебя? – спросил вернувшийся Дуг.

– Смотри. – Я показал на дорогу, где еще виднелись очертания чемоданчика. – Чемодан, должно быть, упал на дорогу. Кожа переварилась, а непоглощаемые предметы оказались на обочине.

Дуг сел на корточки и стал рыться в небольшой коллекции. Кроме латунных частей чемоданчика – застежек, петель, заклепок и таблички с именем владельца – там были несколько монет, коробочка с лаймовым, ременная пряжка, банка сардин, часть дальновида, которая показывала плывущую рыбу, несколько игрушечных машинок, детали каких-то механизмов и две ложки – одна с гравировкой, другая без.

– Как жаль! – воскликнул Циан, приехавший на «форде» вместе с Фанданго через двадцать минут. – Если уж он хотел расстаться с жизнью, почему было не пуститься в экспедицию или заняться поисками цветного мусора?

Он отпустил замечание по поводу смертельной опасности, исходящей от шаровых молний, сделал пометки в блокноте, забрал ботинки, ложки, коробочку и деньги, сказал, что остальное мы можем взять себе по праву нашедших, и полез обратно в машину.

– Чего вы ждете? – спросил он, когда «форд» разворачивался. – Патрулирование не закончено, ребята. Скажите спасибо, что я не снимаю с вас баллы за переход границы.

К счастью для нас, больше происшествий при патрулировании не было. К несчастью для нас, из-за этой задержки сельскохозяйственные рабочие, встававшие рано, съели весь бекон. Циан не проявил к нам никакого участия.

– Если вы хотели опередить серых по части бекона, – сказал он, – надо было оставить Трэвиса завтрашнему патрулю.

Дуг согласился с ним: что такое лишний день для покойника, в конце концов?

Мы разделили между собой вещи Трэвиса. Дуг взял ременную пряжку, я – перочинный ножик. Остальное мы договорились послать его родственникам: они, конечно же, захотят иметь что-нибудь на память о несчастном и узнать, что с ним случилось. Я собирался сказать, что его внезапно убило шаровой молнией, и все. Трэвис лишь по случайности не успел уклониться от выполнения своего гражданского долга – обстоятельства помешали ему.

Шаровая молния

2.5.03.16.281: Учения по молниезащите должны проводиться не реже одного раза в неделю.

После завтрака я направился в фотолабораторию к Северусу и рассказал ему о возможности обосноваться в Смарагде и об условиях цветчика.

– Тысяча?

– Так он сказал.

– Мы вдвоем сможем ее наскрести, но на билет тогда не хватит.

– Как урожай?

– Пятнадцать минус-унций, – сказал он, – намного хуже, чем в прошлом году.

Я велел ему быть в постоянной готовности –