Оттенки серого - Джаспер Ффорде

частью о семейных делах. Кармазины спускались в цветовой иерархии, но если у Бурых цветовосприятие упало резко, то у Кармазинов снижалось понемногу – примерно на 10 % за поколение.

– Ты всерьез намерен жениться на Виолетте? – спросил я.

– Наверное. – Дуг пожал плечами. – Мне, конечно, не слишком хочется, но Виолетте очень сложно отказать. Когда она предложила полупомолвку, связывающую меня, но не ее, я попытался объяснить, что хочу примкнуть к Хранителям больших образцов и посвятить свою жизнь молчаливому созерцанию цвета. А вышло что-то вроде: «Спасибо, Виолетта, будет просто здорово».

Я рассказал ему о Констанс, и мы обсудили женитьбу на девушках с более высоким цветовосприятием. Пожалуй, я смотрел на все оптимистичнее. Но с другой стороны, Констанс была намного приятнее Виолетты, которая однажды закричала так громко, что разбилась ваза для пирожных – в соседней комнате.

– Имей в виду, – продолжил Дуг, – если я женюсь на одной из де Мальва, у меня всегда будет много карманных денег и легкая работа на фабрике. Я смогу ничего не делать и размышлять о линолеуме.

Вероятно, меня ждало то же самое, только с веревками вместо линолеума.

– Дуг, – сказал я, думая об апокрифике, – нет ли у тебя джема?

– Конечно, есть.

– Из логановых ягод?

Глаза его округлились.

– Если бы! В погребах де Мальва, наверное, есть.

– А они мне не продадут?

Он усмехнулся. Я решил, что ответ отрицательный.

Мы молча перешли реку, миновали фабрику и железнодорожную станцию, после чего зашагали по западной дороге. Впереди, за узкой долиной, высились лесистые Красные Горы. В одной из седловин виднелось большое серое сооружение. Я показал на него Дугу.

– Это комплекс из пяти плотин, возведенный Прежними, – объяснил он. – Здесь все время шли дожди, даже тогда. Вода отсюда до сих пор поступает в Западный Синий сектор по семидесятитрехмильному акведуку. Он такой большой, что когда-то по нему можно было идти, но сейчас там известковый налет в фут толщиной. Плотины видны по пути в Верхний Шафран. Сейчас почти полностью занесены илом.

Дорога сделала крутой поворот вправо, и мы оказались у границы. Она очень напоминала ту, что была у нас в Нефрите: насыпь высотой в тридцать футов, по которой шла частично обрушенная каменная стена. За насыпью тянулась глубокая канава, усаженная колючим кустарником. Все это способно было остановить ринозавра или слона, но не ленивца или прыгучую козу.

Со стороны города у границы стояла телефонная будка, которая из экономии была выкрашена в серый, а не в красный. Двери не было, остались лишь три стеклянные панели. Будка почти на четверть ушла в землю. Но телефон из бакелита был все еще в порядке, оставаясь совершенно сухим и чистым под стеклянным колпаком, который вполне подошел бы и для кекса.

Дуг снял колпак, набрал номер и сказал, где мы находимся. Циан, видимо, был под землей, в Зале отслеживания, где по непреложным, но неведомым причинам продвижение команды обозначалось на большом столе с нанесенной на него картой Приколлектива.

Дуглас вернул на место трубку и колпак, и мы двинулись дальше. Солнце стояло еще низко, прохладный воздух был напоен росой. Время от времени я улавливал какой-нибудь оттенок красного в щедром разнообразии цветов загородной местности. Птицы, которых мы порой вспугивали шагами, высовывали голову из-под крыльев и начинали свою песню.

– Я бы тоже пел, если б мог летать, – сказал Дуг. – А вот там Упавший человек, видишь?

Он показал на пространство, огороженное низкой стеной, сразу за границей, – ровный участок незаросшей земли. Рядом росли два больших дерева гинкго и несколько кустов рододендрона – казалось, будто они обсуждают план вторжения. Я отыскал тропинку и подошел поближе. Пространство насчитывало футов сорок в диаметре, а стенка чуть-чуть не доходила человеку до пояса. Железная калитка не ржавела, так как ее регулярно красили, но выглядела хлипкой, точно паутина. Трава на этом участке была аккуратной и короткой благодаря морским свинкам: когда я открыл калитку, они, моргая, смотрели на меня из своих нор. Внутри помещался Упавший человек. Как и жилец нашего дома, он был плохо объясним в системе тщательно упорядоченных абсолютных понятий, а потому его останки сохранялись нетронутыми: ничего не унесено и – за исключением стены и морских свинок – ничего не добавлено.

Человек вместе со стулом, некогда упав на бок, лежал на земле. От его тела мало что осталось: оно давно истлело, а затем непогода превратила кости в хрустящую белую пыль, кучки которой виднелись там и сям в обгрызенной траве. Тяжелые ботинки были сравнительно целы, как и каска и другие части одеяния – некоторые поблекшего красного цвета. Стул совершенно не напоминал изображенный на вывеске чайной – не кожаный, набитый мягким материалом, а сделанный из алюминия, латуни и хрома, изящной конструкции. Когда-то он был еще и окрашен, но солнце и дожди вернули металлу его уныло-серый цвет. Хотя стул наполовину погрузился в землю и заметно покорежился от удара, он не сильно заржавел.

– И давно он тут лежит?

– Я помню, меня приводили сюда вскоре после того, как он упал, – ответил Дуг, подумав секунду. – То есть лет тринадцать назад.

– Откуда он взялся?

Дуг пожал плечами и показал прямо вверх; это ничего не проясняло.

– Когда вокруг столько неотвеченных вопросов, – сказал он, глядя на часы, – что значит появление странного человека, привязанного к креслу?

– Может быть, еще загадочнее то, что никто не пытается это выяснить, – заметил я. – Что ты думаешь?

– Если думаешь завлечь меня в свой Клуб вопрошающих, – улыбнулся Дуг, – ты не на того напал. Знание, откуда появился Упавший человек, ничего не изменит в нашей жизни. Как и установление того, чем же было То, Что Случилось, или имени седьмого апостола Манселла, или сути «Сокрытых мерзостей».

– Ладно, больше не буду об этом.

Мы вернулись на тропинку и полчаса шагали в молчании вдоль по долине, пока земляная насыпь не свернула к югу. Мы оказались на западной дороге – там, где она пересекала границу и где стояли большие и прочные деревянные ворота, – и остановились, чтобы позвонить. Здесь стояли еще одна телефонная будка, а также противодождевое укрытие и клетка Фарадея, удобно расположенные так, чтобы защищать путников от молнии.

– Теперь можешь позвонить ты, Эдди.

Я снял колпак и связался с Цианом, сообщив ему наши коды и номер будки. Он велел поторапливаться и отключился.

– Мы обошли примерно половину нашего сектора, – сказал Дуг, отхлебнув воды, – и движемся в хорошем темпе. Хочешь посмотреть кое-что очень интересное?

– Ты не станешь синеть?

Он засмеялся.

– А, ты тоже видел этот вставной номер? Нет.