Оттенки серого - Джаспер Ффорде

разговоре, точно где-то рядом шла более интересная беседа.

– Это Эдвард Бурый, – представил меня Обри, когда они проходили мимо. – Я рассказывал ему, как опасны молнии.

Последовал краткий сеанс рукопожатий и обмена любезностями. Кармазины, как видно, взвешивали вероятность того, что я останусь жить в городе. Подобно их сыну, я обладал потенциально сильным цветовосприятием.

– Молнии? А меня больше беспокоят лебеди. И бандиты.

– Вы знаете что-нибудь о бандитах? – спросил я, стараясь, чтобы фраза прозвучала как глубокомысленный вопрос, а не как саркастическое замечание – чем, в сущности, она и была.

– Я не большой любитель фактов, – сказал господин Кармазин, туповатый, но зато честный. – Скорее, я тяготею к необоснованным предположениям. Но госпожа Гуммигут кое-что знает об этом. Да, мадам?

Я не заметил, как она вошла – с блокнотом в руке. Префекты обычно присутствовали на собраниях, чтобы записывать те «значительные и важные мысли», которые порой высказывались. К счастью, она явилась без Кортленда.

Салли Гуммигут двинулась в центр комнаты. Она выглядела чуть менее неприятно, чем всегда, но это мало что значило. Салли нельзя было назвать некрасивой, но ее поведение портило все, вызывая недоверие к ней. Но мы с отцом стали слушать ее самым внимательным образом. Остальные уже знали эту историю, но все равно стояли в почтительном молчании.

– В прошлом году навещала сестру в Желтополисе, – сказала она. – Там бандиты разбили лагерь так близко к городу, что совершали набеги на поля на рассвете и на закате, когда не было рабочих. Пришлось поставить капканы вдоль Внешних пределов. И удивительно – они поймали одну бандитку.

– На кого она была похожа?

– На грязное животное: немытая, вшивая, с плохими зубами, в изорванной одежде и заляпанном переднике, обувь без малейшего блеска. Недочеловек, вот что я вам скажу.

– А это не могла быть потерявшаяся в ночи, страдающая сильным никтопсихозом? – спросил отец.

Как и большинство людей, он видел, как действует на других ночная паника, или сам испытывал ее: дрожь, сердцебиение, внезапные выкрики, отрыв от реальности и в конце концов – умопомешательство.

– У нее не было почтового кода, – ответила префектша, постучав себя по левой ключице. – Я проверяла, когда они раздели ее, чтобы окатить водой из шланга.

– А говорить она умела? – поинтересовалась Люси.

– На дикой смеси языков, – со знанием дела сказала Салли, отхлебывая из стакана с желтой настойкой цветов бузины. – Многие слова жаргонного происхождения, а грамматика похожа на нашу. Но есть ужасные ошибки в произношении – что объяснимо, раз она не могла ходить в школу. Что-то я понимала, но она уснащала свою речь самыми непристойными ругательствами. Лучше было даже не вдумываться в то, что она говорит.

– Дикарка, – с содроганием произнесла госпожа Лимонебо.

– Так и есть, – подтвердила Гуммигут. – Но странно: она все время повторяла мужское имя. Если бы я не знала бандитов, то подумала бы, что она способна на моногамные отношения.

В ответ на эту затейливую фразу раздался вежливый смех – я, правда, к нему не присоединился.

– Любопытно вот что, – продолжала префектша. – В капкане она потеряла часть ступни, и через день началось заражение. Бандитка стала вялой, бледной и стонала самым жалобным образом, пока не лишилась сознания и не умерла. Все было кончено в три дня.

– То есть она не подхватила травматическую плесень? – спросила Люси.

– Никаких спор не было заметно. Любой цивилизованный человек с таким тяжелым увечьем мгновенно скончался бы от Т-плесени.

В комнате воцарилась тишина – все размышляли о том, устойчив ли организм бандитов к плесени. Все, кроме старой Кармазинши, которая рассказывала всем, что она только что видела за окном пчелу.

– Как я понимаю, некоторые города ведут торговлю с бандитами, – вставила госпожа Охристая: ей как хозяйке приходилось заполнять паузы в общей беседе. – Моя сестра Бетси живет на Медовом полуострове, в Хенне. Она говорит, что бандиты оставляют мешки с рассортированным цветным мусором во Внешних пределах – в обмен на манную крупу, овалтин и гранулированный соус.

– Если это правда, – сказал Обри, – можно прийти к поразительному заключению: у бандитов есть начатки цветовосприятия!

Все с умным видом кивнули в знак согласия.

– Я много лет изучала homo feralensis, – заметила госпожа Гуммигут, – и поддерживаю теорию, согласно которой бандиты – это серые, которые впали в дикое состояние, ведь это у них случается легко. Без стабилизирующей общество хроматической идеологии Манселла и мы бы стали как бандиты – невежественные, грязные, звероподобные.

– А правда, что они едят собственных детей? – спросила госпожа Кармазин.

– Абсолютная правда. И других детей, которые оказываются в их руках. Некоторые утверждают, что они производят на свет детей только для еды.

– Как одичавшие серые могут иметь начатки цветовосприятия? – спросил я.

Госпожа Гуммигут одарила меня ледяным взглядом и замогильным голосом сказала:

– Они поедают мозги своих жертв, чтобы получить их хроматические способности.

– Поедают мозги? – переспросила дрожащим голосом госпожа Охристая, нарушая всеобщее потрясенное молчание.

– Несомненно. Причем ложкой, орудием настоящих варваров.

– О-о! – воскликнула госпожа Лимонебо. – Так вот почему, согласно «Гармонии», ложки запрещено производить!

– Воистину пути Манселла неисповедимы, – объявила госпожа Кармазин.

– Чем скорее мы решим проблему бандитов раз и навсегда, – продолжала госпожа Гуммигут, желая закончить свою мысль, – тем раньше мы сможем спокойно спать ночью.

Раздался хор одобрительных голосов. Затем настала долгая пауза – видимо, каждый думал о том, какое это счастье – жить среди порядка и безопасности. Кроме меня: я думал о том, что уже спокойно сплю ночью.

– Невообразимая фигня! – громко проскрипел чей-то голос.

– Кто осме… – начала было госпожа Гуммигут, но тут увидела, что это апокрифик, и закончила свою фразу кашлем, в то время как все созерцали свои стаканы, или стены, или что-нибудь еще.

Госпожа Охристая, желая отвлечь всеобщее внимание, решила, что пора садиться к столу.

– Время обеда! – провозгласила она, хлопнув в ладоши. – Рассаживаемся: мальчик – девочка – мальчик – девочка.

Споры за обедом

9.02.02.22.067: Банки с джемом и молоком, как и бутылки с настойками, должны быть одного размера. Это касается как производства, так и поставки.

Мы прошли в столовую, но апокрифик опередил нас и уселся первым, нарушив тем самым порядок, тщательно продуманный госпожой Охристой. Остолбенев на несколько секунд, она затем объявила, что это место «будет пустовать из уважения к ушедшим друзьям». Все быстро расположились уже по-новому, к радости хозяйки.

Нам с Люси, как прислуживающим за столом, мест, разумеется, не полагалось. Я отметил любопытную деталь – Салли Гуммигут посадили рядом с моим отцом.

– Экспедиция в Ржавый Холм увенчалась большим успехом, – принужденно сказала она, – и я надеюсь, что вы скоро