Семь лет между нами - Эшли Постон

бы понравился экземпляр этой книги, но, как только я сняла её с полки и положила в сумку, реальность вновь ударила меня, как кирпич по голове.

Я задумалась, не поставить ли книгу обратно, но стыд за то, что я хоть на миг забыла, что её больше нет, заставил меня быстро уйти к лифту. Лучше пожертвую её в какой-нибудь букинистический магазин в эти выходные.

Охранница у входа оторвалась от телефона, когда я проскользнула мимо, ничуть не удивлённая, что я снова задержалась допоздна.

Я спустилась в метро и поехала в Верхний Ист-Сайд. Выйдя на своей станции, достала телефон. Теперь уже стало привычкой звонить родителям по пути от метро до квартиры тёти.

Раньше я так не делала, но после смерти Аналии это стало чем-то вроде утешения. Да и маме, кажется, помогало. Аналия была её старшей сестрой.

После второго гудка мама взяла трубку.

— Скажи своему отцу, что совершенно нормально наконец-то поставить мой велотренажёр в твою старую комнату!

— Я не живу там уже одиннадцать лет, так что да, вполне, — ответила я, обходя пару, уткнувшуюся в телефон с открытым Google Maps.

Мама закричала, от чего я поморщилась.

— СЛЫШИШЬ, ФРЕД? Я же говорила, ей всё равно!

— Что? — отозвался отец где-то вдалеке. В следующий момент я услышала, как он берёт трубку, видимо, из кухни. — Но что, если ты вернёшься, детка? Что, если она тебе снова понадобится?

— Не понадобится, — возразила мама. — А если и понадобится, она может спать на диване.

Я потерла переносицу. Несмотря на то что я переехала ещё в восемнадцать, отец терпеть не мог перемены. Мама же, напротив, обожала повторяющиеся привычки. Они были словно созданы друг для друга.

— Разве не так?

Отец запротестовал.

— Но что, если…

Я перебила.

— Вы можете переделать мою комнату во что угодно. Хоть в Красную комнату, если хотите.

— Красную…? — начала мама.

Отец уточнил.

— Это та самая из того фильма, где…?

— ФРЕД! — завопила мама, а потом добавила: — Хотя… идея интересная…

Отец вздохнул так тяжело, что в нём, казалось, была вся тяжесть их тридцатипятилетнего брака.

— Ладно. Ты можешь поставить туда свой велотренажёр, но кровать мы оставим.

Я пнула ногой какой-то мусор на тротуаре.

— Вам не обязательно…

— Но мы хотим, — возразил отец.

Я не решилась сказать ему, что домом для меня больше не был их двухэтажный синий дом с виниловым сайдингом на Лонг-Айленде. Уже давно. Но домом не была и квартира, к которой я направлялась. И чем ближе я подходила, тем медленнее шла, словно вообще не хотела туда возвращаться.

— Ну, как прошёл твой день, детка?

— Нормально, — быстро ответила я. Слишком быстро. — Вообще-то… кажется, Ронда собирается уйти на пенсию в конце лета и хочет повысить меня до директора по связям с общественностью.

Мои родители ахнули.

— Поздравляем, милая! — воскликнула мама. — Мы так гордимся тобой!

— И всего за семь лет! — добавил отец. — Это, наверное, рекорд! Мне понадобилось восемнадцать лет, чтобы стать партнёром в архитектурной фирме!

— И как раз к твоему тридцатилетию! — счастливо подхватила мама. — О, мы просто обязаны это отпраздновать…

— Я ещё не получила эту работу, — быстро вставила я, переходя улицу к кварталу, где находилась квартира моей тёти. — Наверняка будут и другие претенденты.

— А ты сама как к этому относишься? — спросил отец. Он всегда умел читать меня каким-то пугающим образом, который был совершенно недоступен маме.

Мама фыркнула.

— Да что тут думать, Фред? Она в восторге!

— Это просто вопрос, Марта. Лёгкий.

Это ведь был лёгкий вопрос, правда? Я должна была чувствовать радость, конечно… но мой желудок никак не хотел расслабляться.

— Думаю, я буду больше радоваться, когда наконец закончу переезд, — сказала я. — Осталось всего несколько коробок разобрать.

— Если хочешь, мы можем приехать в выходные помочь, — предложила мама. — Знаю, у моей сестры наверняка полно всякого хлама, заныканного в самых неожиданных местах…

— Нет-нет, всё в порядке. Тем более я работаю в выходные.

И это, скорее всего, не было ложью — я найду себе работу на выходные.

— Ладно, я уже почти дома. Поговорим позже. Люблю вас, — добавила я и сбросила звонок, когда свернула за угол и передо мной возникло внушительное здание Монро.

Здание, в котором находилась небольшая квартира, когда-то принадлежавшая моей тёте.

А теперь, против моей воли, принадлежавшая мне.

Я пыталась как можно дольше не думать об этом, но когда мой арендодатель объявил о повышении платы за квартиру, которую я снимала в Гринпойнте, у меня не осталось выбора. Квартира тёти пустовала в одном из самых престижных зданий Верхнего Ист-Сайда, завещанная мне.

Так что я сложила все свои вещи в маленькие коробки, продала диван и переехала.

Монро выглядел, как и большинство столетних жилых домов в этом городе — узор из окон и дверей, вместивший за свою историю множество людей, давно ушедших и забытых. Белый фасад с резными деталями, стилизованными под середину прошлого века, крылатые львы, высеченные под карнизами и у входа, с обломанными ушами и зубами, и уставший привратник у вращающихся дверей.

Он работал здесь столько, сколько я себя помнила. Сегодня он сидел за стойкой, его фуражка была чуть съехавшей набок, а в руках он держал свежий роман Джеймса Паттерсона.

Когда я вошла, он поднял голову, и его лицо осветилось улыбкой.

— Клементина! — радостно воскликнул он. — Добро пожаловать домой.

— Добрый вечер, Эрл. Как дела? Как книга?

— Этот Паттерсон никогда не подводит, — довольно ответил он и пожелал мне спокойной ночи, пока я направлялась к позолоченным лифтам.

Сердце сжалось — оттого, как знакомо было это место. Как легко, как естественно оно ощущалось домом.

Монро всегда пах стариной. Не сыростью и не пылью, просто… стариной.

Живым.

Любимым.

Лифт звякнул, оповещая о прибытии на первый этаж, и я вошла внутрь. Он был таким же, как и лобби — с латунными панелями, которым не помешала бы полировка, с узором из лилий на плинтусах и мутным зеркалом на потолке, в котором отражалась усталая, размытая версия меня самой.

Каштановые волосы, чуть завивающиеся от летней влажности, стриженные по плечи. Чёлка, которая всегда выглядела так, будто я отрезала её в три часа ночи кухонными ножницами, под влиянием разбитого сердца.

Первый раз, когда я приехала к тёте, мне было восемь, и всё здание казалось мне чем-то из сказки.

Из книги, которую я могла бы найти в маленькой библиотеке у нас дома.

Дом, где могла бы жить Гарриет Шпионка или Элоиза.

Я представляла себя одной из них.

Клементина — имя, которое больше подошло бы героине детской книжки,