Королевы анимации Disney. Кто и как придумывал всем известных принцесс: от Белоснежки до Мулан - Наталия Холт

многообразие культур. Ее решимость была вознаграждена – книга вышла в 1963 году и стала бестселлером, было продано более полутора миллионов копий. «Детям нужны факты, – однажды сказала Фудзикава. – Я включаю их в свое творчество, потому что дети пытаются до них докопаться, когда слушают рассказы». Тексты Гё получались невероятно чувствительными, она была уверена, что изображения, которые мы показываем детям, и истории, которые им рассказывают, влияют на восприятие действительности в более поздние годы. Именно в таких принципах инклюзивности и индивидуальности отчаянно нуждалась студия Уолта Диснея, и именно это Мэри Блэр собиралась до них донести.

Несмотря на недовольство Уолта и споры среди сотрудников, «Сто один далматинец» удостаивался похвальных отзывов начиная с премьеры – 25 января 1961 года. Журнал «Тайм» писал: «Это самый остроумный, очаровательный и совсем не вычурный фильм из всех, когда-либо созданных Уолтом Диснеем». Еженедельник Variety оказался скромнее на комплименты, штатные кинокритики писали: «Хотя мультфильм получился не настолько очаровательным или вдохновенным, как некоторые из самых незабываемых анимационных проектов, это вне всякого сомнения кропотливая и творческая работа». И все же картину восприняли не так, как предыдущие фильмы Уолта. Его перестали считать авангардистом, создающим шедевры, которые превосходили всякие ожидания и переходили из поколения в поколение. Как-то Дисней сказал: «На самом деле мы снимаем фильмы не для детей, мы создаем фильмы, которыми дети могут насладиться вместе с родителями». Теперь же казалось, что он сам перестал получать удовольствие от анимационных фильмов. «Сто один далматинец» получился детским и создавался в корыстных целях.

Титры на экране никогда полностью не отражали усилия всех, кто трудился над фильмами, но в «Сто один далматинец» признание заслуг оказалось непривычно кратким. Учитывая, что на студии сейчас трудилось не много художников, оставшиеся проводили за работой очень много часов. Несмотря на то что над фильмом работало много помощниц аниматоров, ни одна из них не увидела свое имя на экране. Да они и не сильно рассчитывали – все знали, как работала система. Единственными женщинами, чьи заслуги отметили в титрах к фильму, стали Сэмми Джун Ланэм за верстку и Эвелин Кеннеди в качестве музыкального редактора.

Однако преимущества ксерографии оказались очевидными. «Сто один далматинец» создали с нуля в рекордно короткие сроки, всего за три года. Сборы тоже впечатляли: при бюджете в три с половиной миллиона долларов картина заработала в прокате более шести миллионов долларов. Технология Xerox спасла анимацию студии Уолта Диснея, будущее которой висело на волоске со времен «Спящей красавицы». Только вот женщины за это дорого заплатили.

Когда-то в отделе чернил и красок господствовали женщины, а теперь их столы были пусты. Карьера аниматоров и сценаристов тоже застопорилась, а возможности повышения у женщин практически не осталось. Отделы, может, и пережили тяжелые времена, но вот интерес Уолта к будущим анимационным проектам угас вместе с упадком традиционной рисованной анимации. Чтобы укрепить свои позиции на студии, женщинам необходимо было найти проект за ее пределами.

Глава 15

Это маленький мир

За обедом Мэри размышляла о своих мальчишках. Подростки были совершенно разными. Старший сын, Донован, унаследовал от родителей интерес к искусству и анимации. Правда, временами он показывал свой непростой характер, заставляя материнское сердце неистово биться в груди. Сегодня он гулял с друзьями, и Мэри старалась сохранять спокойствие, убеждая себя, что с ним все в порядке. Она посмотрела на сидящего рядом Кевина – мальчик, как и мать, рос очень мягким и спокойным, но вот интересы у них совершенно не совпадали. Ему нравилось обсуждать ракеты, технику и исследование космоса. Однако тем вечером ни у кого не было настроения поддерживать разговор. Без Донована все трое сидели молча. Кевин привередливо ковырялся в тарелке, словно ребенок. Он отказывался даже попробовать салат, отделив его от остальной еды.

Мэри обратила внимание, что муж выпивал, но в этом не было ничего необычного – он пил каждый день. В юности, изучая лицо отца, она пыталась понять, насколько сильно он уже захмелел. Теперь тем же внимательным взглядом она наблюдала за мужем, пытаясь оценить, насколько тот был пьян. Алкоголь не доставлял Ли ни грамма удовольствия, став необходимой потребностью. Казалось, он уже не мог нормально существовать без пары рюмок. Две стопки водки, потом еще две, и к концу дня мужчина напивался до беспамятства.

В тот вечер Ли был далек от этого блаженного (для Мэри) забвения, и всем присутствующим за обеденным столом приходилось соблюдать крайнюю осторожность. Наблюдая за сыном, мужчина все больше злился. «Ешь свой ужин, – сказал он, – и салат тоже». Кевин посмотрел на салат, затем на отца. Ему страшно не хотелось есть зелень. Он уткнулся в тарелку и притих, в надежде что пронесет. Но мальчику не повезло. Напряжение нарастало, и, несмотря на все усилия Мэри осторожно успокоить мужа, Ли перешел на крик.

Пьяный разъяренный мужчина схватил один из стульев и со всего размаха ударил им сына, разбив парню голову. Кевин попытался ухватить деревянные перекладины, но не смог защититься от удара. У Мэри голова пошла кругом от шока, и она начала что-то неразборчиво кричать, бросаясь на сына, чтобы закрыть своим телом от второго удара. В порыве ярости, даже не пытаясь сдержаться, Ли со всей силы ударил жену. Когда Мэри открыла глаза, сын корчился от боли, вся голова была в глубоких ранах, а деревяшки, когда-то бывшие стулом, валялись на полу вокруг. Мэри была в таком шоке, что лишь через несколько минут осознала, что по ее лицу тоже сочится кровь.

Алкоголизм и оскорбления вошли у Ли в привычку, а за ними неизбежно следовали невразумительные извинения. Мэри не осмеливалась ни с кем обсуждать то, что творилось в доме. От одной только мысли рассказать все многочисленным родственникам или друзьям ей становилось плохо. Она предпочитала скрывать свои страдания и была особенно осторожна во время визитов в Калифорнию. Женщина знала, что Уолт за ней наблюдает.

Во время одного из таких визитов на студию в 1963 году дизайнер Ролли Крамп, сидя на стремянке в звуковом павильоне, краем глаза увидел элегантную женщину с коротко стриженными светлыми волосами. «Боже мой, – подумал он, – я сейчас познакомлюсь с самой Мэри Блэр!» Мужчину охватил трепет, как