Прививка для императрицы: Как Екатерина II и Томас Димсдейл спасли Россию от оспы - Люси Уорд

на свет». Скорбь по поводу смерти этого ребенка неотступно преследовала монарха, постепенно впадающего в помешательство, но репутация прививок в обществе, всегда столь ревностно охранявшаяся Томасом Димсдейлом, к тому времени стала уже настолько мощной, что ее не поколебала трагедия, разразившаяся в королевском семействе.

В «Трудах о прививке» затрагивались и причины оспы. Томас планомерно развенчивал традиционные доводы в пользу того, что эту болезнь якобы вызывают миазмы («эпидемическое состояние воздуха») или что она изначально существует в каждом человеке в виде неких «семян», дремлющих до поры до времени. Удалось показать, что строгий карантин и изоляция больных в разного рода «чумных бараках» предотвращает распространение оспы. Для наблюдательных докторов это послужило доказательством того, что вирус оспы не может «самозарождаться». Томас писал: «Посему я утверждаю, что оспа есть яд или, если угодно, недуг заразительного типа, передаваемый либо через атмосферу, зараженную испарениями больных этим недугом, или же посредством прикосновения к веществам, хранящим фомы этой инфекции»[431]{42}. Он не мог объяснить механизм заражения, однако, по сути, описал микробную теорию – за 80 лет до того, как ее представили обществу Кох и Пастер.

На протяжении всей книги Томас то и дело возвращается к краеугольным камням мышления просвещенного натурфилософа XVIII в. – к «наблюдению и простому рассуждению» в противовес сухим теориям, бездумно унаследованным от предшественников. Опыт и пристальные практические изыскания убедительно показали, что оспа распространяется путем заражения, а кроме того, позволили обнаружить, что прививка действует на организм быстрее, чем натуральная инфекция. Это означало, что пациенты, которые случайно подверглись воздействию вируса, могут все-таки избежать полномасштабного заболевания натуральной оспой, если их быстро привить. Получалось, что самое устрашающее заболевание эпохи можно остановить на лету посредством человеческого вмешательства, даже если оно уже вторглось в тело.

Крайняя сосредоточенность медиков на проблеме оспы привела к тому, что они поставили перед собой дальнейшие важные вопросы: можно ли, «разбавив» вирус или используя прививочный материал лишь от больных легкой формой оспы, ослабить его действие? Врачи задумались: как этот недуг связан с другими (по-видимому, родственными ему) заболеваниями, такими как ветряная оспа, или даже с болезнями животных вроде свиной оспы («чумы свиней») или коровьей оспы? Приближалось открытие Эдварда Дженнера, которое изменило мир.

Томас изучал механизмы действия прививки, но его главным приоритетом оставались сугубо практические действия. Методика существовала и отлично работала; проблема состояла в том, чтобы внедрить ее по всему обществу. Как он писал, богатые по большей части приняли эту практику, а средний класс в любом случае тоже теперь мог ее себе позволить: «Но бедняки, положение которых не позволяет им нести такие расходы и которые, будучи оставлены в небрежении, пострадают от недуга сильнее всех прочих, во многом служили предметом моего внимания, и я старался предоставить им всякую помощь, какая была в моих силах»[432]. Он развернул своего рода общественную кампанию, предупреждая: если привитых в течение определенного периода не изолировать должным образом, это влечет за собой риск заражения от них других людей. Он снова настаивал на создании целой национальной программы контролируемых всеобщих прививок, когда всех обитателей того или иного района прививают одновременно, а все, кто откажется, в течение нужного времени держатся подальше от привитых.

Государство по-прежнему не оказывало прививочной практике никакой поддержки, в том числе и финансовой, но врачи-активисты уже начинали способствовать организации программ бесплатной амбулаторной прививки для бедных даже в довольно крупных городах; эти программы осуществлялись специальными амбулаториями, которые тогда начали появляться, и финансировались благотворительными пожертвованиями. «В числе таких врачей – джентльмены-медики из городов Честер, Бат, а также из многонаселенного города Лидса и некоторых иных», – отмечал Томас, настаивая, чтобы и другие крупные города (в частности, Лондон) перенимали опыт успешного и тщательно контролируемого применения подобных методов. Врачи занимались пациентами «с должным попечением», бесплатно предоставляя им лекарства и еду, а кроме того, призывая их соблюдать правила изоляции, чтобы предотвращать распространение инфекции, и награждая тех, кто мог доказать, что соблюдал их.

Схема прививки бедняков Честера (города на северо-западе Англии) оказалась самой изощренной и дальновидной среди всех тогдашних британских программ такого рода. Руководил ею Джон Хэйгарт – родившийся в Йоркшире врач честерского изолятора, имевший тесные связи с целой сетью ученых-реформаторов, принадлежавших к различным религиозным сообществам (например, уже известными нам врачами-квакерами Фозергиллом и Леттсомом). В своем отчете о честерской эпидемии оспы 1774 г. он рассматривал данные о смертности и заключил, что от оспы умер едва ли не каждый шестой заразившийся, причем сильнее всего болезнь затронула детей в возрасте до двух лет. Эти находки побудили его учредить Честерское оспенное общество, финансируемое частными лицами по подписке.

Когда в 1780 г. на город обрушилась новая эпидемическая волна, Общество стало прививать детей из бедных семей на дому. Хэйгарт проводил и более глубокие исследования, стараясь в каждом случае выяснить источник болезни. По сути, он изобрел систему, которую мы теперь называем отслеживанием контактов больного, а заодно и доказал, что оспа распространяется путем заражения на близком расстоянии. Он опубликовал четкие и понятные «Правила профилактики», фокусировавшиеся на изоляции, свежем воздухе и мытье рук. Кроме того, он выдвинул такое предложение: следует платить родителям за то, чтобы они держали своих привитых детей в изоляции на протяжении заразного периода, а кроме того, надо создать особую систему наблюдения, чтобы инспекторы выписывали штрафы нарушителям таких правил[433]. Некоторые задавались вопросом, не мешает ли этот подход пресловутой «английской свободе», но врач уверял, что таких инспекторов надлежит рассматривать не как «шпионов, высматривающих тех, кто наживается неправедным путем, а как дружелюбных наблюдателей, которые призваны предупреждать несведущих, объясняя, как избежать невольного отравления своих соседей и друзей»[434].

Честерская модель повлияла на организаторов аналогичных инициатив в Лидсе и Ливерпуле, но в других крупных городах, таких как Лондон, Ньюкасл, Манчестер и Глазго, народные опасения, апатия и фатализм, подогреваемые постоянным (как большинству казалось) присутствием оспы где-то рядом, препятствовали усилиям врачей и других активистов распространить прививочную практику на бедняков[435]. Проблемы, связанные с контролем распространения инфекции, по-прежнему мешали рутинным образом делать прививки амбулаторным пациентам. В деревнях и ярмарочных городках, где в конце XVIII в. проживало четыре пятых населения страны, это удавалось гораздо лучше: всеобщие прививки осуществлялись здесь с помощью пособий для бедных и заметно снижали как смертность от оспы, так и заболеваемость ею[436].

Больше всего от этого выиграл юг Англии, где практику всеобщей прививки переняли довольно рано[437]. В Мейдстоне (графство Кент) целых 600 человек умерли от оспы за три десятка лет, предшествовавшие первой массовой прививке, проведенной в городе в 1766 г. Уже в 1782 г. городской викарий Джон Хаулетт докладывал, что с тех пор здесь умерли от оспы всего около 60 человек; это стало «достаточным и весьма удовлетворительным доказательством великих преимуществ, которые город получил от этого спасительного изобретения!»[438]. Едва то или иное сообщество получало опыт успешной всеобщей прививки, оно обычно вновь обращалось к ней всякий раз, когда оказывалось перед угрозой очередной эпидемии оспы. Речь шла не только о спасении жизней – здесь, как уже неоднократно упоминалось, была и экономическая выгода. Города могли сохранять и укреплять торговлю, во всеуслышание сообщая о своих усилиях по изгнанию оспы. К тому же прививка обходилась гораздо дешевле, чем дорогостоящее лечение натуральной оспы и похороны тех, кто от нее умер.

Там, где прививки применяли достаточно широко, с тщательными мерами контроля для предотвращения перекрестного заражения, они действительно могли защитить сообщество от оспы. Эта необычайная истина привела прогрессивно мыслящих врачей к следующему шагу, подсказанному логикой: выходило, что оспу можно совершенно искоренить во всей стране. В своем «Наброске плана искоренения обычной оспы по всей Великобритании», опубликованном в 1799 г., Хэйгарт, к тому времени ставший членом Королевского научного общества, предлагал государству взяться за общенациональную прививочную программу с жесткими мерами проведения ее в жизнь посредством «гражданского регулирования» – системы вознаграждений и наказаний, выписываемых по результатам инспекции. Он заказал специальное статистическое