Святилище кровавой луны - Зиан Шафер

пока мы пробираемся по каменистой местности. Чем дальше мы продвигаемся, тем больше снега покрывает горы, и из-под него выступают серые скалы, стекая с горы, как будто она тает.

Мы не видели ни одного обоза, доставляющего повозки с припасами в Лодаксо. Единственное здание, мимо которого мы проехали, было полностью заброшено, если не считать разбросанного другими путешественниками мусора и нескольких существ, которые соорудили там себе места для ночлега. Здесь я больше беспокоюсь о смертных, приближающихся к ней во сне, чем о каком-либо монстре. Ночью снежные бури отгораживают нас от опасностей.

Мы провели весь вечер на краю обрыва, не обращая внимания на то, что одно неверное движение, сделанное любым из нас, может привести к тому, что мы разобьемся, упав со склона на камни, расположенные внизу.

Спустя семь дней она, наконец, начала прислоняться ко мне, отпуская поводья и доверяя мне руководить Лю.

Она дрожит, подтягивая ноги, чтобы подоткнуть под себя плащ. Она расслабляется в моих объятиях, прижимается ближе, и я пытаюсь согреть ее. Погода на меня не влияет, мне холодно повсюду, к чему она не прикасается.

«Почему я не попросила Ксэйлию заколдовать мне фляжку с горячей водой?» – ворчит она, когда ветер становится слишком громким, чтобы мы могли разговаривать. Хотя разговоры не прекращались весь день, мы не слышали голосов друг друга с тех пор, как начали набирать высоту сегодня утром.

«Потому что беднякам выбирать не приходится».

«Ты назвал меня бедняком?» – она игриво возмущается, и по ее телу пробегает еще одна сильная дрожь.

«Если бы это было так, ты была бы самым требовательным бедняком». – Я постукиваю по ее серебряному браслету поверх плаща.

«Я очень надеюсь, что ты не ждешь возвращения своего плаща в ближайшее время. Считай, я забрала его навсегда». – Порыв ветра срывает с нее капюшон, и она натягивает его обратно, затягивая шарф, закрывающий нижнюю половину ее лица.

«И это приносит мне радость – наблюдать за тем, как ты его носишь, – хочу сказать я. Вместо этого я ограничиваюсь фразой: – Я ожидаю, что ты сошьешь для меня новый».

«Кажется, у меня дома завалялся один из запасных плащей Венсена».

«Он слишком хилый, думаю, мне не пойдет. Но мы можем посвятить целый день их сожжению, как только вернемся».

Тревога сжимает ее грудь, и она плечами прижимается ко мне.

«Как же мы отыщем зеркало?» – Я чувствую, как она поправляет свою одежду под плащом.

Сам того не замечая, я большим пальцем медленно обвожу ее руку по кругу.

«Я бывал в том дворце раньше и знаю, где магия темнее. Как только мы будем готовы, мы заберем его».

Она кивает, уткнувшись мне в грудь.

Подняв взгляд к темно-синему небу, я пытаюсь смотреть вперед, но мы едва ли можем видеть больше, чем на несколько футов перед собой.

«Нам следует остановиться на ночь».

«Согласна».

Она вынимает руки из-под плаща, неохотно расставаясь с его теплом, чтобы ухватиться за поводья. Дэкс направляет нас в сторону каменной стены, которая частично уходит в склон горы, образуя подобие укрытия от обильно падающего снега.

Спрыгнув первым, я обхватываю ее руками за талию, чтобы снять с лошади и осторожно опустить на землю.

«Я вполне способна сама слезть с лошади». – Она пытается казаться раздраженной, когда говорит это, но ей не удается скрыть озорство, которое таится в ее тоне.

Я промолчал, а Дэкс поправила заколдованную накидку Лю, чтобы защитить ее от непогоды.

Отвязав палатку от седла, она бросает ее на землю, где она мгновенно раскрывается. Несмотря на ветер, она идеально держится на месте. Палатка не выше бедра Дэкс и кажется недостаточно длинной и широкой для того, чтобы кто-то мог спать в ней хотя бы лежа. Дрожащими руками Дэкс привязывает Лю к одному из камней и отстегивает седло. Затем она опускается на колени, крепко прижимая седло к груди, быстро открывает палатку и заползает внутрь, плотно закрывая ее за собой. Пригибаясь, я проползаю сквозь стены в заколдованную палатку и, оказавшись внутри, снова поднимаюсь на ноги.

С помощью огоньков фейри, парящих в центре, я наблюдаю, как она стаскивает сапоги, бросает свой заснеженный плащ рядом с входом и хватает черную сумку. А потом она делает несколько шагов к матрасу с грудой подушек, аккуратно сложенных в углу. Внутри заколдованной палатки оказалось достаточно места, чтобы комфортно разместить в ней четырех человек.

Она опускается на подушку и, не говоря больше ни слова, начинает поглощать еду Фэйяса, запивая ее своим бесконечным запасом чая.

– Я больше никогда в жизни не буду есть булочки со свининой, – ворчит она с набитым ртом, и румянец оживляет ее лицо.

Опустившись на мех рядом с ней, я наблюдаю, как она слизывает соус со своих пальцев.

Она перехватывает мой взгляд и закрывает крышку емкости, вытягивая ноги, чтобы полностью разместиться на меховом одеяле.

– Ты скучаешь по вкусу еды?

Я улыбаюсь ее вопросу, и ложусь, рассматривая светло-бежевый потолок.

– Не просто по еде, – начинаю я. – Ты сидишь в ресторане, высматривая каждого официанта, который входит в зал с тарелкой еды, думая, что это может быть твоя еда. Затем ты откусываешь первый кусочек, который всегда вкуснее, чем все последующие. И когда с тарелки исчезает последняя крошка, ты откидываешься на спинку стула, испытывая одновременно удовлетворение и сытость.

Было время, когда мы с братом задались целью посетить каждый ресторан в Таравине. Через два года мы сдались и решили, что лучше питаться в наших любимых местах.

– Прекрати, или я снова проголодаюсь из-за тебя, – хихикает она.

– Ты скучаешь по тем дням, когда еще не находилась в бегах? – Я поворачиваю голову к ней.

– Я не скучаю по тому, что от меня ожидали определенного поведения. Я также не скучаю по тому, что у меня не было свободы передвижения. Догадайся, по чему я действительно скучаю. – Она ложится рядом и поворачивается ко мне лицом.

Она достаточно близко, чтобы я мог протянуть руку и коснуться ее, но я останавливаю себя, прежде чем сделать это. Она относится ко мне не так, как я к ней. Я думаю, что так даже лучше. Тот, кто завладеет ее сердцем, будет самым счастливым человеком на свете, и ему лучше не делать то, что могло бы причинить ей боль.

Я смотрю чуть выше нее, как будто о чем-то серьезно размышляю, и щелкаю пальцами.

– Еда.

– На самом деле это третья вещь в списке, по которой я скучаю, – она улыбается. – Я скучаю по атрибутам светской жизни: туфлям, драгоценностям,