Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов - Евгений Плужник

ОСЕНЬ

Дозревает день длиннющий ярым яблоком,                   льются листья лип,                   вьется воза скрип,возле леса волю лета славят зяблики.

Плавится к закату солнца неба палуба,                   как отара в отаве,                   сизый сумрак истаял,в яслях яра ясный ястер травит ястреба.

Пьяно пиано на пианино трав                   ветер сыграл.Скачут дни, как малые дети,плачет по полночи петел                                   и

                   ости, осокори,                                 рой ос —                                 сбылось:                                 зри осень                                    и

                                    о                                    осень                                    ень                                    нь.

1931

ПЕРВЫЙ СНЕГ

Осень прокатилась вдоль по полю — возом золотым.Над стернями измороси космы — колосится дым.

Солнце с плеткою лучистой — огненный погонщик.Напрямик по небу тучи, точно в поле кони.

На кудели кроны рыжей виснет паутина.О вершину опираясь, даль седая стынет.

Ветер желтый лист с дорог сметает помелом,ветви голые грохочут в чаще бронзовый псалом.

Белые цветы упали — близких снежных бурь предвестьем;в первый раз тогда поцеловала землю вечность.

1931

ОКТОСТИХ

Веки день размыкает и отворяет сонное солнца око.Руки на ветер кладем благоуханный и дышим глубоко.

Наши опустим ладони в зимне-чисто-хрустальную воду.Залетит с полей ветерок легкий, свеет дымку с тихого броду.

Птичьими стайками обрывки облака трепещут крылами над лесом.Прядем сердцами из солнечной пряжи простую ровную песню.

Отдадим без боли давний плач и грусть воде, лесам и полюи понесем над собою зонт неба по родному раздолью.

1931

НИЩИЙ ПОД ЦЕРКОВЬЮ

Мохнатый, косматый, патластый,курлапый, да нескладный, да колченогий,клешнеподобные убрал под себя ноги,бельмом отдыхая на солнечных латках.

Чумаз, космогруд, мух облеплен назойливым сонмомПрогнившие щеки, трухлявые зубы.Как мир наш устроен разумно! —равны мы под солнцем.

1932

К МУЗЕ

1

Зачем явилась ты нежданно,стучась в мое окно?Зачем так сердце бьется страннои дума — заодно?

Зачем явилась ты нежданнои засияла радугой в окне?Зачем так сердце неустанноты будишь в беспросветном дне?

2

Тысяча вопросов падает на наши уста,тысяча путей накрест ложится нам под ноги,тысяча денниц свои дарует нам дороги,тысяча огней пылает, — дальше темень пуста.и не ведаем, как повстречаем дни, что грядут,моряки-слепцы на корабельной мачте мира.Муза, изгнанная из действительности мига,как отыщешь средь путей мильена утренний путь?

3

Я не сумею, я не в силах, я не в силахдля музыотделывать куплеты, как алмазы,средь скверны, и заразы,и безобразий.

Я только знаю: в этой пьесе некрасивойвот-вот, быть может, даже нынеувижу вдруг тебя в народа дивномчине.

4

Зачем явилась ты нежданно,стучась в мое окно?Зачем так сердце бьется страннои дума — заодно?

Зачем явилась ты нежданно,стучась в мое окно?Зачем так сердце бьется странно?А может, что-то зрит оно…

1932

СТИХОТВОРЕНИЕ О СТИХАХ

                                    В ладони урони чело,                                    в ладони урони чело.В вазах строф цветут букеты слов изначальных.В глаза луны смотреть ты будешь сквозь стекло печали.                                    Туман обнимет ночи зной,                                    туман, что сеется золой.                                    Вот месяц сел уже,                                    расплывшись                                    в воде кругами весь.И в листья голубые слов оденется раздумий ветвь,глаза прикроешь тишиною, как руками, — и в душе                                    услышишь песнь,                                    стихи услышишь.Не те, что источают альбомные духи,—                                    услышишь                                    лишь черенками мыслейпривитые в сердцах людских стихи.

1933

АВТОПОРТРЕТ

«Я все еще дитя, ношу в кармане солнце».……………………………………………«Я — влюбленный в эту жизнь язычник».

Из первой книги «Приветствие жизни»

Весна и ветер средь высокихверхушек, сизых и червонных.О, вечно юная обычностьпьянит бездонностью мгновенья!

Я, жизнь свою продавший солнцуза сто безумия червонцев,—всегда восторженный язычник,поэт весеннего похмелья.

1933

ТРИ ПЕРСТНЯ

Зегзицей скрипка на стене,кувшин червонный, ларь цветистый.В той скрипке — творческих огнейсиянье в росах серебристых.

В ларе цветистом — корень песни,хмельное зелье, воск и зернада камни ясные трех перстнейна самом дне легли узором.

В кувшине том — напиток мятныйи капли явора — глазурью.Струна моя, звони набатнолюбви и вешнему безумству.

Витает крыша в вышине,кружит кувшин, ларь напевает.И солнце — птицею в огне,и утро на заборных сваях…

1934

ЭЛЕГИЯ О ПЕВУЧИХ ДВЕРЯХ

Певуньи-двери, белый явори старый, расписной порог.Так и несу из детской явиначало всех моих дорог,так память детства сохранилауже поблекшие холстыи так бедны охват и силатой песни, что играешь ты,что простодушием волнует,но без нечаянной слезыпейзажи прошлого рисует.И хочется вернуть азы —мальчишек радости и бури.Быстрей струится в жилах кровь,и счастье светится из хмури,и пальцы дружатся с пером.

На ки́черах[24] седые травы,червонный камушек в руке.И ночь, как смоль, и день чернявый,как цыган в поле налегке.Ликуя, пылкие потоки,как парни на призыв девчат,летят к долинам недалеким,что в космах измороси спят,и курится цветочный запах,как дым из трубок в небеса.Трепещут ели в ветра лапах,почти беззвучно голосят,стекают в землю капли шумасмолою из горячих пней.Повитый в зелень и раздумья,бредет олень на звон ключей.До срока солнце спит в колодцена мохом выложенном дне,затем оно кустом пробьется,чтоб возвестить о новом дне.Поет дубрава сном кудлатым,прадавним шумом понесло.На склоне пестрою заплатойк горе приметано село.

Корчма — что куст, родящий звезды,мигает свечами в ночи.Сивухою пропитан воздух,скрежещут ржавые ключи.Смычок азартный рвут цыганы,раскатистый несется бас.Музы́ки гром, и голос пьяный,и струн хмельных распутный глас.Все десять пальцев нежат флейту,в экстазе дерево горит.Из бубна, как из жбана, хлещутвселенский гром, последний крик.Пылает скрипка, тихнет, вянет,и сердце бубна бьется пьяно.И об опришках[25] в сотый разрассказывает в песне бас:святая пуля, злак незнамый,литая сбруя, злая борть,лихая ночь и смерть в бальзамах,что их влюбленным варит черт.А месяц, что певец-мечтатель,взирает на земное дно.И в гопаке взвивает платьядивчина, как веретено.

Еще запомнил: над прудомискристой сетью утро тает.Еще запомнил: белый дом,из бревен сшитый и мечтаний.Еще запомнил: в солнце мострудой хребет лениво тянет,как будто исполинский кот,во сне глаза сомкнувший злые.И дом, и мост, должно, стоят,но для меня давно уплылии только памятью горят.Над мостом ворон алчно каркал,по речке солнце плыло в лес.Под этот мост на ловлю раковходил и я в свои пять лет.Рвал о шиповник одежонку,губами кровь свою ловил.На звезды пялился мальчонка,да вот своей не находил.Седые небо здесь и очиу озабоченных людей.Дожди бубнят и стекла мочат,любого бедствия лютей.Под этим небом разостлаласьземля смереки[26] и овса.Как мхом, окутана печальюстрана задумчивая вся.Лишений знаком вырастаетбурьян никчемный — лебеда.Под небом вечным и бескрайниму лемка[27] — вечная нужда.В таинственных пещерах Ладапарням гадает молодым.В церквах Христов курится ладани тянется молитвы дым.На небе только к синим зорямдоходит тот призывный гласлюдей бесхитростных, бескрылых,всю жизнь целующих покорноалтарь, не воздымая глаз,устами, черными от пыли,людей, что из утробы пекламолитвы шлют Христу и Духу,чтобы послали в дом копейкуна хлеб, на соль и на сивуху.

Земля пустует, веет ветер,на ниве мох одеждой теплой,а люди, как и в целом свете,родятся, терпят, умирают,Проходят моры и потопы,повсюду множа пустыри,грохочут войны и стихают,меняются поводыри,года плывут, как буйны воды,и об опришках дождь осеннийвоспоминания выводит,Какое время протекло!Лишь лемковское неизменновекует нищее село.

Туда стрелою слово шлю,туда на крыльях песни мчатся.В таком селе судьбу своюя начал, жизни величальник.В народе, чистом изначально,влачащем смирно доли пай,боготворящем неба тайныпод знаком вещего серпа.И может, здесь бы и остался,подобно всем, смирился сам,к земле немотственно прижался,молясь ликующим овсам,—но Тот, кто серне легкость дал,пчеле — медовые цветы,безжалостные когти — рыси,мне слово песни даровали зубы, чтоб в кольце бедыя с ней по-рыцарски сразился.

Безбрежен мир. Безбрежней сердца.И ветер никнет в той дали.Не уместить в стихе усердномни звезд, ни неба, ни земли.В миры большие путь не мерен.Я с детства вверился ему.И впрямь, границ не знает время,но это ведомо кому?Тревоги, радости, измены,любовь, ошибки, ночи темень,девчонки серые глаза.Безверья мрак, и пыл любовный,удачи хмель, коварства залп,восторг свершенья исступленный,и непотребно сытый стол,и милость творчества святая —все жизнь дала, не утая.Ее здесь величаю я,взывая: пусть я нищ и гол,—пьяни меня! Концом пугая,пусть голову осыплет ржа,пусть снежная падет пороша,—вот дума, горе сокруша,восходит, как хрусталь, ясна.О юность, ты в миру однапрельстительна и непорочна.

Теней напевы, белый явори звонкий тесаный порог.Так и глядят из детской явиистоки всех моих дорог.

1934

ЭЛЕГИЯ О ПЕРСТНЕ ПЕСНИ