Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов - Евгений Плужник

КЛЕНЫ

Поникли сиротливо клены,штудируя весны букварь,              опять молюсь земле зеленой,              и сам зеленый, как трава.

Поросший мохом лис ученыйсоздал поэтику для них.              Поют трава, и день, и клены,              стрела луча лепечет стих.

1934

КОЧЕТ

Заря мелькнула, как стрела,и песня искрою угасла,и только с мокрого стволароса по капельке стекла,как речь, легко и ясно.

Уже земли изогнут контурв такой законченный овал,и ночь уж начала кончаться,кострищем медленно исчахла.Вот утро синим возом едет,сноп солнца дарит людям степь.Шумит крылами красный кочет —певучей медисерп.

1934

СЕЛО

Коровы молятся на солнце,что всходит маком пурпуровым.Тоньшает стройный тополь, словнозадумал птицей стать огромной.

Из воза месяц выпрягают.Широкое, льняное небо.Простор проветренный — без края,в лиловой дымке — леса гребень.

Кужель, и люлька, и малина.Листва в потоках с гор неблизких.День изливается в долину,как молоко парное в миску.

1934

СУРОВЫЕ СТИХИ

Не уйти, и не тщись, от жестокости дня,не уйти ни в стихи, ни в мечтанья.Что ни песня, фальшивая вскрикнет струнапод суровых рассветов сверканье.

Из объятий застывших не вырвешься ты,—дню в глаза посмотри без боязни,хоть напротив прибой расшибает мосты,нас безжалостным вызовом дразнит.

Не укрыться, не тщись, в одиночества тень,за ладони от мира не прячься,—острый отблеск и отзвук волны долетелсквозь туман, хоть и впрямь непрозрачный.

Не укрыться, не тщись, под шатром красотыв пьяном чаде строфы непритворной.Ветер дней, ты слова разметай, как цветы,разнеси по стомильным просторам.

О поэт, и не тщись, ты уже не уйдешь,знать, смириться пора с наихудшим:может, даже себе ты обдуманно лжешьв этих строках, хмельных и певучих?

1934

ГОРЬКАЯ НОЧЬ

Спят люди в городе угрюмом,под одеялом нянчат сны.Твоим мечтам, как в тесном трюме,в просторах каменной весны.

Галдеж простуженный смолкает,и крылья распростер покой,и полночь маком угощает,но тишь не дружится с тобой.

И вот юнец чернявый никнетв ладони тяжестью чела.Нет, сущность мира не постигнешь,стихом не вырвешь корни зла.

1934

ПЕСНЯ О НЕИСТРЕБИМОСТИ МАТЕРИИ

Забравшись в чащобу, обвитый туго ветром,накрытый небом и окутанный стихами,лежу, как мудрый лис, под папороти цветом,и дохожу, и стыну, обращаюсь в камень.

Растений реки паводком текут зеленым,часов, комет и листьев непрерывный лепет.Зальет меня потоп, расплющит белым солнцем,и тело станет углем, песня будет пепел.

Прокатятся лавиной тяжкие столетья,где жили мы, восстанут без названий пальмы,и уголь наших тел заблещет черным цветом,и в сердце мне вонзятся зубья острой стали.

1934

ДНО ПЕЙЗАЖА

Коровы, дыни, белый ангелна лопуха зеленой плахте.Кто сыплет соль на сердца раныи возмущает темный страх твой?

Что, неоправданный, нелепый,кротом незрячим корни роет,играя, как кларнет подземный,в кипенье форм и красок рое.И как родился без причины,без повода уйдет нежданно.Природы лоно зреет синим,              и солнца круг,              и круг земли,              в которомкоровы, розы, дыни, ангел…

1935

ОТЧИЗНА

Желтый ирис засиял на мокром луге,словно в годы детства в кучерявой мгле.Легкой ласточкой летит стрела из лука —это стре́лы лет.

Осы пестрые в пунцовых роз фиалах,звезды мокрые дымятся в сизый вечер.До сих пор свет юности твоей пылает,хоть еще десяток лет берешь на плечи.

Слушай: сына своего зовет Отчизнабезыскусным, самобытным, вечным словом.Воды отразили подоснову жизни:карие глаза и мелодичность мовы.

1935

ОТРЫВОК

Боюсь гасить мерцанье лампы:во тьме сильнее страха дрожь,и ночь, разбитая на ямбы,вонзилась в сердце, словно нож.

Тут не до сна! Горланит кочет,часы звонят, и месяц виснет.Мой сон, мой голос неспокойныйв моей трагической Отчизне.

1935

ХАТЫ

Растут под ветром буйным хатыгрибами красными исконно;дозорным — пик горы косматой…Село, хоть нынче ты спокойно?

По давним войнам и по сварамв лесах багровых воют лисы.Еще свежи следы пожарищ,—а над селом комета виснет.

В реке девчата солнце моют,и вербы выстроились рядом.Весной здесь пашут, ткут зимою,и власть бунтовщиков карает.

12 апреля 1935 г.

ЭПИЧЕСКИЙ ВЕЧЕР

Под знаменем латуннолистых буков,где солнце покатилось огневой тарелкой,шмелями хлопцы смуглые в излукахгудут, и пыль столбом рудым встает над речкой.

На бурунах травы, в зеленом дымекачаются коров массивные колоды,заря с зарей встречаются над ними,под ними гомонят живительные воды.

Цветов сонливых токи синим дымомструятся в зрелость ядер, жажду роста будят,зерно взбухает, оказавшись в тучной влаге,мужчины пожирают жадным глазом ладныхдивчат широкобедрых, смуглых, пышногрудых.Горбатый ангел леса спешно ложе ладит.

Пергаментом свернулись неба зодиаки,они к нам крестами нисходят ночью,и грезы наших вер горят стожарным маком.

И звезд угасших искры озаряют очи,зовет петух горластый синий месяц —то пиршество красы, рождения победность!

Так возникают вера и державный строй.Зверье и боги. Общество содружеств.Бесстрастный вечер взял кормило в руки,и синий стяг уже на вечном светит месте.

Я в сотый славлю раз безудержную жизнь!

27 октября 1935 г.

БАЛЛАДА О ГОЛУБОЙ СМЕРТИ

В кольце фантомов каменных — дворов кошели,как крылья мрака, вьются узкие ступени,на горле ночи арка, как тугой ошейник,зловонье плесени, унылость, отупенье.

Искромсанный, забрызганный клочок бумаги,поспешные слова: «Виновных не ищите,никто не виноват…» В лаптях, неслышным шагомбредет по крыше месяц, прогибая шифер.

Из вскрытых проводов — пар голубым букетом,кровь синею струей — из медной жилы вспухшей.Звучит печали соло на призрачном кларнете,во сне притихший шкаф вдруг вскинулся в испуге.

Пылает голубой ручей, как вдохновенье,два сердца усыпляет безумия шепотиз дна сознанья.                           Газ голубым цветеньем —в лоскутья тишины!                                    Ночь — в исступленный омут!

В кровать, ладью довольства и хандры влюбленных,мышь лунная вползает, куцо и цинично.Двух тел, в последний раз навек переплетенных,слепые корчи боли и услады нищей.

Над ними наклоненный синий ангел газавенчает голубым огнем, как веткой мирта,бросая, как лилеи, души их в экстазе,—так и сгорят, как две последних капли спирта.

24 декабря 1935 г.

СЛОВО О ЧЕРНОМ ПОЛКЕ