Восставая из рабства. История свободы, рассказанная бывшим рабом - Букер Т. Вашингтон

этот вопрос, тем больше убеждаюсь в том, что самое большое зло, которое мог причинить человек Юга, он совершил, лишив темнокожих права называться человеком и гражданином. Это пагубно сказалось не столько на представителях черной расы, сколько на белых. Ущерб, нанесенный их сердцам, непоправим. Темнокожий пережил это однажды, тогда как искажение нравственных ориентиров белого – болезнь неизлечимая. Это прекрасно видно во время любого голосования. Я раз за разом наблюдаю за тем, как белые голосуют не за своих кандидатов только потому, что хотят навредить темнокожим. Белый человек, обманувший сегодня темнокожего, завтра обязательно одурачит белого. Белый, который нарушает закон, линчуя цветных, вскоре поддается искушению линчевать своих собратьев. Именно поэтому так важно, чтобы вся нация протянула руку помощи южанам, и они смогли наконец сбросить бремя невежества.

С каждым годом я все отчетливее наблюдаю еще одну тенденцию в развитии образования на Юге. Она связана с внедрением идей генерала Армстронга и касается представителей обеих рас. Так, сегодня нет практически ни одного южного штата, где не прилагались бы значительные усилия для того, чтобы наладить профессиональное образование белых юношей и девушек. И в большинстве случаев все подобные попытки восходят к инициативам Армстронга.

После открытия первого общежития число желающих стать студентом нашего колледжа продолжило расти. В течение первых нескольких недель у нас постоянно возникали многочисленные проблемы: то не хватало еды, то ее не могли как следует приготовить, то не было денег на покупку самого необходимого. Вскоре мы столкнулись с еще одной проблемой – теперь нам не хватало спальных мест. Чтобы разместить всех студентов, пришлось арендовать несколько убогих домишек неподалеку от колледжа. Зимой проживавшие в этих ветхих лачугах студенты страдали от холода. За питание мы брали с них восемь долларов в месяц – бо́льшую сумму они не могли себе позволить. Помимо еды, сюда входили проживание, топливо для обогрева и стирка. Стоимость пансиона также покрывалась за счет всей той работы, которую они выполняли для школы и которая шла во благо учебного заведения. Расходы на обучение составляли пятьдесят долларов в год.

Вырученные средства не позволяли сделать сколько-нибудь существенные накопления, благодаря которым мы могли бы открыть еще одно общежитие. Зима во второй год нашей работы выдалась суровой, а студенты не были обеспечены теплым бельем и одеялами. Собственно говоря, зачастую нам вообще не удавалось предоставить им белье, матрасы и то, чем они могли бы укрыться. В самые холодные ночи я так беспокоился о своих подопечных, что сам не мог уснуть. Помню, как не раз заходил посреди ночи в лачуги, в которых жили молодые люди, чтобы подбодрить их. Часто я заставал их бодрствующими – они сидели вокруг огня, сгорбившись и закутавшись в одеяла, чтобы хоть как-то согреться. Многие из них даже не пытались заснуть на протяжении всей ночи. Как-то утром, после особенно ледяной ночи, я попросил поднять руки тех студентов, кто считал, что получил сегодня обморожение. Поднялось три руки. Несмотря на все это, студенты не жаловались, понимая, что мы делаем для них все возможное. Они были счастливы тем, что им представился шанс улучшить свое положение в обществе. Многие из них постоянно интересовались, чем они могут облегчить жизнь учителей.

Как на Севере, так и на Юге мне не раз приходилось слышать, что цветные не будут подчиняться и уважать друг друга, если один представитель расы будет иметь власть над другими. Что касается этого общего мнения и подобных заявлений, могу сказать, что за девятнадцать лет моего обучения в Таскиги я ни разу не столкнулся с неуважительным отношением со стороны студентов или сотрудников этого учебного заведения. С другой стороны, меня не раз смущали многочисленные проявления заботы и доброты. Кажется, учащиеся просто не в силах видеть, как я несу увесистую книгу, ранец или любой другой груз. В таких случаях несколько человек всегда спешат предложить мне свою помощь. Мне редко удается выйти из своего кабинета во время дождя, чтобы какой-нибудь студент не подошел ко мне с зонтом и не предложил подержать его над моей головой.

Касаясь этой темы, мне отрадно отметить, что за все время моего общения с белыми людьми Юга меня ни разу никто не оскорбил. Белые в Таскиги и его окрестностях проявляют ко мне максимум уважения, на которое они только способны. Часто они стараются изо всех сил, лишь бы случайно не задеть мои чувства.

Не так давно я следовал из Далласа, штат Техас, в Хьюстон. Каким-то образом людям стало известно, что я еду в этом поезде. Почти на каждой станции, где останавливался поезд, множество белых людей, включая официальных лиц города, заходили в мой вагон, чтобы познакомиться и от всего сердца поблагодарить меня за работу, которую я пытаюсь сделать для Юга.

В другой раз я ехал из Огасты в Атланту, штат Джорджия, и чувствовал себя совершенно разбитым из-за долгого путешествия. Решив рискнуть, я приобрел билет в пульмановский[134] спальный вагон. Сев на поезд, я повстречал двух дам из Бостона, моих давних знакомых. Похоже, они были незнакомы с обычаями Юга и по доброте душевной настояли на том, чтобы я занял место в их купе. После некоторых колебаний я согласился. Прошло всего несколько минут, как одна из моих попутчиц без моего ведома приказала подать ужин нам троим. Это еще больше смутило меня. Вагон был полон белых южан, большинство из которых не сводили глаз с нашей компании. Узнав о сделанном заказе, я попытался придумать предлог, который позволил бы мне покинуть купе, но дамы настаивали на том, чтобы я перекусил с ними. В итоге я со вздохом уселся на свое место, сказав про себя: «Это добром не кончится».

Спустя некоторое время неловкость ситуации еще более усугубилась. Вскоре после того как принесли ужин, одна из дам вспомнила, что у нее в сумке лежит чай особого сорта, которым ей захотелось нас угостить. Поскольку моя знакомая была уверена в том, что официант не знает, как правильно заварить напиток, она решила приготовить и подать его своими руками. Когда этот, без сомнения, самый долгий ужин в моей жизни подошел к концу, я решил удалиться в курительный отсек, чтобы не усложнить свое и без того незавидное положение. К тому времени там уже собралось немало пассажиров, которые любовались пейзажем за окном. Каким-то образом стало известно, кто я такой, и каждый второй хотел подойти ко мне и выразить свою признательность. Учитывая, что большинство присутствовавших были из Джорджии, сказать, что я удивился, – это