Капля духов в открытую рану - Катя Качур

тебе помочь? Отменить пост? – съязвил Нехорошев.

– Завтра пойду и получу благословение у батюшки, потом позвоню тебе.

– Думаешь, он может тебе отказать?

– Что ты, отец Владимир добрый, он не откажет.

– Зачем же ты вообще будешь морочить ему голову? – Нехорошев злился, вспоминая, как один раз в жизни захотел получить совет у батюшки, когда умирал его отец, но очередь из обозленных бабок зашикала на него, брызжа ядовитой слюной. Видимо, им всем нужно было от священника благословение на какой-нибудь пустяк.

Нехорошев долго мучился, а затем спустился в цветочный ларек внизу Останкино. Знакомая продавщица радостно заулыбалась:

– Букет с ирисами?

– Да.

– Выбирайте.

Нехорошев долго складывал цветы в пестрый хоровод, руководствуясь какими-то своими представлениями о сочетаниях и формах, затем синими с желтыми серединками ирисами вывел в букете букву «А». Как картину Моне, ее можно было увидеть только на расстоянии.

– В какую бумагу завернем? – улыбнулась продавщица.

– В синий крафт.

– А ленточку? Салатовую? Кремовую?

– Ни в коем случае. Только желтую.

Цветочница обернула букет и с гордостью покрутила его в вытянутой руке.

– Вы очень тонкий флорист. Наверное, художник?

– Как все мы. Где-то глубоко в душе. Сколько с меня?

– Четыре пятьсот, – ответила продавщица, цокая маникюром по клавишам калькулятора.

Нехорошев расплатился, поблагодарил и, не взяв сдачи, пошел восвояси.

– Куда вы? А букет? Букет же! Забыли! – взволнованно закричала девушка.

– Оставьте его себе. – Нехорошев обернулся. – Адресата больше не существует.

Когда он вернулся на рабочее место, в кабинете уже было много народа.

– Андрей, у нас горит четверг, слетел тот юрист, ну который изнасиловал свою дочь. Больше ничего не готово. Надо срочно закрыть новой темой, – на повышенных тонах говорил выпускающий редактор четверга, со свистом вдыхая воздух на каждом слове.

– Какие предложения? – Нехорошев был даже рад, что его отвлекли от болезненных воспоминаний.

– Оксана предлагает раскрутить тему молодого скрипача, которого готовят на Международный конкурс имени Венявского в Польше, ну типа как певца от России на Евровидение.

Нехорошев посмотрел на новенькую Оксану, грызущую краешек мобильного телефона.

«Провинциалка, – подумал он. – Значит, будет рыть землю».

– Ну и в чем фишка?

– Там ваш приятель Сайгонский замешан, – пояснила Оксана. – Нашу страну на этом конкурсе должен был вновь представить ученик Ярослава Кречета, ну который директор филармонии и плюс председатель жюри Венявского. А в этом году Сайгонский внезапно выдвигает кандидатуру молодого, никому не известного скрипача. В академических музыкальных кругах паника. Можно подлить масла в огонь, архив на Кречета у нас есть.

– Ну неплохо, – почесал лоб Нехорошев. – Ко мне какие вопросы?

– Мы позвонили Сайгонскому, он готов прийти в студию и все рассказать, – выпалил выпускающий редактор. – И юного гения с собою притащит. А вот Кречет этот знаменитый наотрез отказывается давать комментарии. Надо его уломать. Это по твоей части.

Оставшись один, Нехорошев открыл телефонную базу и набрал номер под именем «Кречет Я.Ю.». В трубке ответил усталый голос. Андрей изложил суть просьбы, заверил, что если не будет представлена точка зрения знаменитого скрипача, то разговор в студии окажется однобоким.

– Мне все равно, каким будет разговор в вашей студии, – ответил Кречет. – Я с прессой не общаюсь и в полоскании нижнего белья не участвую.

– Но вас же явно подсиживают, – напирал Нехорошев.

– С чего вы взяли? Я не могу возглавлять жюри конкурса в этом году ввиду серьезной болезни суставов.

– Но у вашего ученика ведь нет болезни суставов. Почему вместо него едет другой скрипач?

– Мы решили взять паузу и подготовиться к следующему году. Что в этом особенного? Это мое решение. Точка. До свидания.

Нехорошев выдохнул, нажав на стоп автоматической записи разговора. «Хоть такой аргумент в студии будет», – подумал он и отправил приглашение Сайгонскому встретиться лично в кафе.

– Ну что ты хочешь от меня, дружище? – Иван Захарыч громко хлопал Нехорошева по спине в зале маленького ресторанчика в Столешниковом переулке.

– Иван, у нас горит четверг, это послезавтра, – начал Андрей, усаживаясь за столик. – Закрывай эфир своей широкой грудью. Бесплатно. Просто сделай нам экшн, как ты это умеешь.

– Да, но Кречета я не уговорю прийти. Он – кремень, – ответил Сайгонский, подзывая официанта.

– Он сказал, что болен. Это правда?

– Я не знаю, какая-то мистическая хрень. Он ведь странный, понимаешь. Я работаю с ним двадцать лет и до сих пор не знаю, что у него на уме. Закажи салат с креветками, здесь он бесподобный.

– Но ты решил подставить его? Вместо его ученика на конкурс едет твой протеже? Может, ты впоследствии и Кречета хочешь погасить на мировой арене? – затараторил Нехорошев.

– Да… это нормальный процесс. Подвернулся фактурный и красивый мальчик, бьющий копытом. Я показал его педагогам. Они сказали, что и из обезьяны можно сделать человека. Пусть набирает силу на конкурсах, потом устроим его сольные концерты. Дорога-то известна. Я по ней и самого Кречета провел в свое время. Конечно, Славка – гений. Но публика устает от старых лиц. Ведь мы с тобой тоже не молодеем, дружище? А тут и на старуху нашлась проруха.

– Может, Кречет перенервничал и выздоровеет к конкурсу?

– Нет, там все серьезно. Это ведь я ему всю жизнь организую врачей, клиники, пеленки, таблетки. Я знаю, что говорю.

Официант разлил вино и принес украшенные зеленью салаты с торчащими усатыми головами креветок.

– Это неизлечимо? – Нехорошев отложил излишек травы на другую тарелку.

– Это мутная история. Как я понял из рассказа его матери, тоже всю жизнь таскаю ее по врачам и выполняю поручения, та еще сука, в молодости он влюбился в какую-то девицу. Она ему вроде как не дала. Он расстроился, и у него всплыла странная болезнь – воспаление суставов пальцев. Кое-как вылечили. И вдруг – опа! Спустя тридцать лет он снова где-то встречает эту девицу. И она ему опять не дала. И вновь эта ужасная болезнь, не описанная медициной. Давай еще раз за нашу встречу. – Сайгонский поднял бокал.

– Счастливчик… – вдруг задумчиво произнес Нехорошев.

– Ты сейчас о чем? – изумился Иван Захарыч.

– Встретить на земле такую женщину, которую можно хотеть до боли в костях… У тебя хоть раз такое было, Захарыч? Ты видел таких женщин? – Нехорошев отложил вилку и откинулся на край кресла. Глаза его увлажнились.

– Нет, – признался Сайгонский. – А че вдруг тебя так торкнуло?

– Я всю жизнь ищу такую. – Голос Нехорошева дрожал. – Всю свою жизнь…

Глава 41

В истерзанную вену был вставлен катетер, дежурившая в доме медсестра подсоединила к нему капельницу и пустила желтую прозрачную жидкость. Славочка смотрел, как система наполняется жизнью, будто коктейльная трубочка сладким