Единственная Джун - Дженнифер Хартманн

неприятная дрожь.

Когда я смотрю на своего напарника, его острые, угловатые черты лица словно смягчаются от вспышки беспокойства в моих глазах. Я прочищаю горло, стараясь не выглядеть взволнованным.

– Все будет в порядке, напарник. Пич никуда не денется, это я могу тебе обещать. Семья для нее – это все. Мама и папа, я, Брант… – Кожу покалывает от едва уловимого предчувствия. Раздражение, от которого крошечные иголочки пронзают все тело.

Я почесываю руки.

– Как скажешь, Бейли.

Музыка становится громче, когда мы заходим за угол и поднимаемся по лестнице, которая ведет на верхний этаж. Я понимаю, что Кип говорит логичные вещи, но я упрямый ублюдок, и моя незыблемая любовь к Джун всегда брала верх над разумом. С тех самых пор, когда я был несносным ребенком, я хотел сестру. Маленькую принцессу, которую я бы защищал. Я думал, что будет легко уберечь ее от драконов и черной магии, укрыв в каменном замке, но иногда враг – не всегда что-то черно-белое. Иногда монстр проскальзывает незамеченным, маскируясь под то, чего мы не ожидаем.

Иногда чудовище уже внутри.

Я испытываю чувство вины и полноту ответственности с тех самых пор, когда обнаружил малышку Джун, лежащую в куче опавших листьев под нашим излюбленным домиком на дереве. Тогда я стал одержим своей миссией. Я обещал всегда защищать ее, а вместо этого подвел, как только какая-то глупая девчонка похлопала передо мной красивыми глазками. Джун чуть не умерла в тот день, и я знаю, что никогда бы себе этого не простил.

Поэтому все, что я могу сделать сейчас, – это искупить свою вину.

Каждое доброе дело, каждая спасенная жизнь разрушает этот монолит стыда.

А Брант? Ну, он всегда был моим верным помощником. Моим сообщником, но в большей степени – правосудием. Братом до мозга костей, несмотря на то что он никогда не мог принять этого.

Меня это раздражало.

Меня это раздражало чертовски сильно, пока мы росли, и я никогда не понимал, почему он бежал от того, чего жаждало большинство людей.

Семья.

Я до сих пор этого не понимаю, но он пережил трагедию, и я не думаю, что кто-то в силах найти смысл в трагедии.

Вот только… в последнее время меня кое-что беспокоит. Что-то, что не дает мне спать по ночам, заставляя мои мысли бешено вращаться по кругу, пока я не разбиваюсь в этих гонках разума и не вытаскиваю себя из уродливых обломков, убеждая, что вижу чертовщину, которой нет.

Что-то намного хуже любого монстра, демона или жуткого зверя, которого я только мог бы вообразить.

– Танцы здесь. – Голос Кипа пробивается сквозь пелену моих мрачных мыслей, когда я направляюсь не в том направлении. Он резко хлопает меня по плечу, но это не так сильно настораживает меня, как мое собственное внутреннее состояние. – Ты в порядке?

– Да, в порядке. Я… – В переднем кармане завибрировал мобильный. Имя Вероники высвечивается на экране с текстовым сообщением, и я улыбаюсь, теплое приятное чувство вытесняет яд. – Подожди, это девушка.

Кип машет мне рукой, как бы говоря: «Продолжай».

Вероника: У меня для тебя сюрприз:)

О-о-о. Сюрприз от Вероники либо с сексуальным подтекстом, либо…

Вот, собственно, и все.

Ее довольно легко вычислить, но я, черт возьми, не жалуюсь.

Я: Новая игрушка, новое белье или попробуем новую позу?..;)

Вероника: *содрогается в ужасе* Как ты смеешь думать, что я только и пытаюсь залезть к тебе в штаны. Белье.

Я: Шаловливая штучка. Думаю, придется уйти со смены пораньше. Не очень хорошо себя чувствую сегодня.

Вероника: Сейчас не сезон гриппа, но, может быть, у тебя будет лихорадка. Поспеши домой, Теодор.;)

Оу, полное имя.

Она явно возбуждена.

Я отправляю ей эмодзи с намеком, а Кип усмехается рядом со мной:

– Что?

Я все еще улыбаюсь, когда поднимаю на него взгляд:

– Ничего. Просто скучаю по этому.

– По сексу?

– Дело не в этом, а в других вещах. – Он качает пальцем прямо перед моим носом, а я все еще ухмыляюсь, как влюбленный идиот. – Чувства. Быть без ума от кого-то. Знаешь… любовь. Я не… – Я замолкаю, потому что не совсем уверен в том, что собираюсь сказать. Может быть, я влюблен. Черт, я не уверен, что вообще знаю, каково это, но это отличается от моих отношений с Моникой. Они были как американские горки, полные токсичности и сумасшествия.

Это же… что-то более нежное.

Вероника – та, ради кого я готов выхватить меч в одно мгновение.

Может быть, это и есть любовь.

Я скольжу ладонью по перилам лестницы, смотря вниз с высоты и одновременно поглядывая на неприличный мем, который Вероника только что прислала мне. Я со смехом говорю Кипу:

– Знаешь, мне кажется, я правда лю…

Внезапно он упирается руками мне в грудь, отталкивая меня назад.

Я злюсь, не понимая, что происходит.

– Какого черта ты…

– Иди. Развернись. – Лицо Кипа перекосило от потрясения. Голос хриплый.

Он не дает мне пройти мимо него, чтобы посмотреть, что, черт возьми, происходит.

Я толкаю его в бок, но он снова становится передо мной, загораживая мне обзор.

– Кип. Черт, убирайся с дороги.

– Развернись и иди, Бейли. Это чертов приказ.

Наши взгляды встречаются.

Мое сердце колотится.

И тут я что-то слышу.

Стон или вздох. Что-то прямо под нами, что заставляет меня взглянуть вправо, но я не могу ничего разглядеть из-за массивной фигуры Кипа. Я снова бросаю на него взгляд. В его глазах мелькает зловещее предупреждение, и мне кажется, я знаю. Черт, я знаю.

Всплеск адреналина. На эмоциях я пробиваюсь сквозь него, отчего он отшатывается назад. Не обращая на это внимания, я подлетаю к перилам и смотрю вниз.

У меня кровь стынет в жилах.

Во рту привкус желчи, я сгибаюсь пополам, меня чуть не рвет.

Брант и Джун.

Брант и моя младшая сестра.

Целуются.

Трутся друг об друга.

Прерывисто дышат и стонут.

Его язык у нее в глотке.

Он руками сжимает ее волосы.

Бедрами прижимается к ней, портя самое прекрасное, что я когда-либо знал.

Я, черт побери, лечу.

Я несусь вниз по лестнице, перелетая через две-три ступеньки за раз, чуть не покатившись вниз головой, когда Джун отталкивает Бранта и вылетает через двойные двери.

– Тео! – Кип летит следом за мной. Я едва его слышу: в ушах отдает бешеный пульс, сердце стучит так, что вот-вот вылетит, а рассудок поплывет.

Брант смотрит на меня, не шелохнувшись.

Как будто он в шоковом состоянии.

Мои кулаки становятся словно каменными, когда