Ромейская история - Олег Игоревич Яковлев

бедах, не укрылись от Господнего гнева. Злочестивый Ингвар, подстрекавший архонта к безумной схватке, навсегда исчез в морской пучине. Его подручный, Гарда-Кеттиль, сгинул в Грузии, на берегах Риони, а бесстыжая развратница Склирена, своими бессовестными интригами подогревшая войну, скончалась в тяжких муках два года спустя. Одни говорят, у неё открылась некая лёгочная болезнь. Другие считают, что нечестивую потаскушку отравили по тайному приказу базилиссы Зои. В таком случае скажу одно: базилисса – молодец! Умеет она вовремя и без жалости устранять своих врагов! Впрочем, что я о грустном? Давай, друнгарий, выпьем за нашу общую победу над мятежником Торником.

Он поднял чару с густым хиосским вином.

Василий Педиадит был, как всегда, многословен. Воевода едва успевал ворваться в его речь, чтобы вставить ту или иную фразу.

– Державам нашим жить в мире! – возгласил Иванко.

Чары сомкнулись, расплёскивая вино в знак доверия и отсутствия яда. Не так давно вестарх Педиадит был послом в Киеве, встречался с князем Ярославом, просил о помощи в подавлении мятежа. У Педиадита была кличка Антиохиец, ибо несколько лет он прослужил в качестве дуки в древней Антиохии на берегах Оронта. Отсюда происходил и тёмный загар его и без того смуглого лица.

Вестарх справился о здоровье юной Марии, которая, будучи обручена с четвёртым сыном князя Ярослава Всеволодом, жила в ожидании своего совершеннолетия в киевском Иринином монастыре. Следующим летом намечается свадьба, и наверняка Антиохиец снова побывает на Руси. Кстати, со Всеволодом он, кажется, водил дружбу.

– Слава Христу, все покуда живы-здоровы, – отмолвил воевода.

– Вот что, друнгарий. Вчера я посетил предместье Святого Маммы. Дома ваших купцов сильно пострадали во время мятежа. Поэтому я хочу предоставить тебе и твоему доблестному соратнику, – он указал на Порея, – место в моём доме. У меня вам будет удобней, чем здесь, во дворце, где вечно царит суета. Мой слуга проводит вас. Это недалеко от дворцовых стен, вблизи Неорианских ворот.

– Что ж, мы видим, что ты – наш друг, вестарх. Благодарны тебе за предложенье, – воевода поднялся со скамьи и, как и Антиохиец в начале встречи, приложил руку к сердцу и наклонил голову.

– Моя семья будет ждать вас к аристону, – коротко добавил евнух. – А сейчас, извините, доблестные, меня ждёт служба.

Вестарх поспешил скрыться за дверями покоя.

– У него что, есть семья? – удивлённо спросил воеводу Порей. – Он ить скопец.

– Не ведаешь ты, верно, обычаев ромейских, хоть и послужил в этерии, – усмехнулся Иванко. – Антиохиец сам мне рассказывал. Один из прежних царей издал новеллу, указ по-нашему, по коей разрешено стало евнухам заводить семьи со вдовами. И потом, есть средь них такие, у которых тестикулы отрезаны, но снасти остались. Потомства иметь не могут, но похоть женскую удовлетворят. Тако вот.

– А Антиохиец сей, он снасть имеет? – со смехом вопросил один из русов.

– Да откель я ведать могу?! – Воевода развёл руками. – Знаю токмо, вдову он какую-то нашёл и двух чад ейных у себя поселил.

– А аристон, енто что такое? – спросил другой ратник.

– Аристон – дневная трапеза. Обычно хлеб подают, рыбу, овощи. Вечерняя трапеза – дейпнон – у них более обильная, – объяснил Иванко. – Ну, други, мы с Пореем собираться почнём. Близит уж полдень. Верно, слуга Василиев скоро за нами придёт.

…Свернув с многолюдной Месы, Иванко с Пореем проследовали в сторону бухты Золотой Рог. По правую руку от них видны были зубчатые стены дворцовой крепости, слева тянулись строения квартала Зевгмы, наполненного тавернами, гетерами и нищими. Вскоре слуга Педиадита вывел их к двухъярусному каменному строению. Со стороны улицы видна была одна глухая стена, возле которой размещались маленькие складские помещения. Вход в дом находился с другой стороны, обращённой к крепости. Вдали отливали медью створы Неорианских ворот, виднелись копья стражи. За воротами располагалась гавань с многочисленными судами. Неподалёку, по другую сторону ворот, прилепился к городским стенам квартал, населённый венецианцами.

– Неплохое место, – оглядевшись вокруг, сказал воевода.

Василий Педиадит нагнал их возле самых дверей дома.

– Хорошо, что я встретил вас здесь, – запыхавшись от быстрой ходьбы, промолвил он. – А то моя семья ничего о вас ещё не знает. Не успел предупредить.

…Иванко с Пореем расположились на верхнем ярусе, на открытой галерее с колоннами. Свежий воздух обдувал разгорячённые полуденной жарой лица. Педиадит сел напротив, рядом с ним разместилась высокая, довольно красивая белокурая женщина лет сорока пяти с правильными чертами породистого лица, с крупным горбатым носом, впалыми ланитами и живым взглядом серых глаз. Облачена она была в светло-голубое платье, на ногах виднелись чёрные полусапожки, на руках, как у многих ромейских аристократок, были перчатки тонкой кожи, голову и плечи покрывал дорогой мафорий. Женщина имела большую высокую грудь, которая едва не лежала на столе.

– Ингерина, моя супруга, – представил её гостям Педиадит. – А это её дети. Сын Василий, мой тёзка. Дочь Евдоксия.

Он указал на двоих маленьких детей, севших за стол сбоку от гостей. Евдоксии на вид было лет шесть, мальчик выглядел немного постарше.

– Люблю детей, – признался Антиохиец. – А так как своих иметь не могу, воспитываю этих двоих. Мечтаю, чтоб выросли достойными людьми и послужили нашей любимой Ромее.

Вестарх говорил на русской мове, и видно было, что Ингерина и дети их ни слова не понимают.

Слуги принесли рыбу, овощи, фрукты, большие ломти хлеба. В чарах заискрилось лёгкое белое вино.

– С виноградников под Никеей. Там мне досталось в наследство от дяди Константа обширное имение, – пояснил Педиадит.

Ингерина тихо заговорила по-гречески.

– Уважаемый вестарх! Просим тебя говорить на своём языке. Мы оба понимаем его, – попросил Порей.

Услышав его слова, Ингерина заулыбалась.

– Вечером, к трапезе дейпнон, я велела для наших дорогих гостей приготовить монокифрон, – объявила она. – Весьма вкусное блюдо.

Маленькая Евдоксия радостно захлопала в ладоши.

– Веди себя за столом прилично! – строго осадила её мать, легонько хлопнув по плечу. Девочка тотчас успокоилась и продолжила трапезу.

А воевода вспомнил, как гостил у него в доме Педиадит и как молодая Марфа, сперва с неприятным изумлением глядевшая на евнуха с писклявым голосом, затем поддалась улыбкам и обаянию молодого вестарха и призналась, что рада их дружбе.

Теперь улыбалась им с Пореем Ингерина, и Иванко опять думал о том, что поступили они верно, придя на помощь базилевсу.

– Монокифрон готовят так, – рассказывала ромейка. – Берут четыре капустные кочерыжки, ломоть свиного сала, кусочки рыбы разного вида – горбыль, сазан, меч-рыба, стерлядь. К этому добавляют четырнадцать яиц, литр оливкового масла, пригоршню перца, двенадцать головок чеснока, пятнадцать вяленых вобл. Всё это режут и варят в оливковом масле, приправляют сладким вином и