Связанные звездами - Минни Дарк

Торнбери для водоносов сильно отличались от моих – бывали даже почти противоположными. Я знаю, что, скорее всего, делаю что-то не так, но не могу понять, что, и искренне надеюсь, мистер Торнбери поможет мне советом, который, в свою очередь, поможет мне в работе.

Искренне ваша, Давина Дивайн.

Диплом астролога базового и высшего уровня с отличием (ФАА[81])

Едва Жюстин прочитала первое предложение, ее сердце застучало быстрее. Через два предложения оно понеслось вскачь. К тому времени, как она закончила читать, ее пульс зашкаливал. Вычурный лист с русалочками дрожал в ее руке.

– Вот я и думаю, – сказал Дэниел, – не могла бы ты просветить меня насчет сути запроса миз Дивайн?

Захлебываясь в адреналиновой волне, Жюстин пыталась оценить ситуацию. Дэниел получил письмо от сумасшедшей поклонницы астрологии. И на этом все. Это само по себе значило не так уж много. Но затем Дэниел открыл картонную папку, лежащую перед ним, а в ней оказалась пачка листов, которые были знакомы Жюстин слишком уж хорошо. Когда Дэниел разложил листы веером, Жюстин увидела факсы Лео, большей частью слегка помятые и все с маленькими рваными дырочками примерно посередине. Дэниел перебрал стопку документов, надетых на иглу.

Мозг: Нехорошо.

С факсами чередовались страницы из «Звезды». Страницы с гороскопами. И на факсах, и на страницах журнала были ядовито-розовые полосы, сделанные маркером. Водолей, Водолей, Водолей. Это слово налетело на Жюстин сразу со всех сторон.

Мозг: Определенно, нехорошо.

На факсах Лео Жюстин заметила выделенные слова «решительно торите новую тропу», и «из-за сильных, противоречащих друг другу», и «в противовес Сатурну заставит вас». В журнальных листах их место заняли другие слова – слова самой Жюстин. «Рай без асфальта», «способ Бога сохранить анонимность», «съедобный гриб от поганки», «Будь мне подругой, дерзость».

Дэниел, заметив, что Жюстин разглядела и оценила все содержимое папки, закрыл ее.

– Зачем ты это сделала? – спросил он.

Жюстин попыталась ответить, но ее язык не шевелился, словно под анестезией. Она бессильно пожала плечами.

Дэниел продолжал смотреть на нее, и пока он смотрел, Жюстин внезапно ощутила всю серьезность проблем, с которыми сталкиваешься, переспав с боссом. Тебя могут жестко отчитывать за то, что ты напортачила в колонке гороскопов, а ты будешь вспоминать о том, как он целовал тебя в носик. Или вдруг, совсем не к месту, подумаешь о том, что знаешь, как именно твой босс выглядит во время оргазма. Дэниел, к примеру, широко распахивал глаза, становясь похожим на смуглую версию Астро Боя.

– Я бы выбросил это письмо в корзину, – признался Дэниел, – если бы не вспомнил, то утро сразу после твоего повышения. Когда я пришел в офис, тебя не было на новом месте. Ты сидела за своим прежним столом, набирая колонку гороскопов. Чтобы помочь Генри, как ты тогда сказала.

Жюстин показалось, что ее видят насквозь.

– Но у меня есть теория, – продолжил Дэниел, – о том, почему ты это сделала.

Все время, пока говорил, он непрерывно крутил между пальцами ручку. При этом выглядел сосредоточенным, и одновременно слегка довольным собой, как детектив, объясняющий в конце книги, кто преступник.

– Ты исправляла всегда лишь Водолея. Не другие знаки, – объяснил он. – И это заставляет меня думать, что ты… так, сформулирую это следующим образом. Суть моей теории в том, что, изменяя гороскопы Лео, ты пыталась стимулировать свою лучшую часть, подавить материалистичные устремления, возможно, исцелиться от несчастной любви и, определенно, двигаться к тому, чего ты действительно хочешь от жизни. Последовать за мечтой. Ведь ты – Водолей, так ведь, Жюстин? И ты пыталась с помощью колонки Лео изменить свою судьбу.

Мозг: На самом деле, Жюстин, это гениально.

Жюстин: Знаю. И намного лучше, чем правда.

Жюстин изобразила смесь раскаяния и восхищения.

– Ого, – сказала она Дэниелу. – Это потрясающе. Потому что ты абсолютно прав.

Неужели ей показалось? Или накачанная грудь любителя спортзала в лице Дэниела действительно слегка выпятилась?

– Ладно, – сказал Дэниел. – Я рад, что мы к чему-то пришли.

Он еще не улыбнулся, но его лицевые мышцы явно двинулись в этом направлении.

– Хотя это было ужасно глупо с твоей стороны, – продолжил он, и Жюстин постаралась, чтобы раскаяние на ее лице стало особо заметным. – Ты, наверное, думала: «Это же просто гороскоп». И, знаешь, ты по-своему права. Это всего лишь гороскоп. Но Лео Торнбери – один из наших старейших и самых заслуженных авторов. Ты умна и, скорее всего, просчитала: вероятность того, что Лео когда-нибудь все узнает, стремится к нулю. Но, Жюстин, что, если бы он увидел журнал? Что, если бы заметил изменения, которые ты внесла? То, что ты сделала, крайне неуважительно. Не говоря уже о том, что это совершенно неэтично.

– Я знаю, – покаялась Жюстин. – И мне очень жаль. Я никогда больше так не сделаю.

– Поклянись, что так и будет, – потребовал Дэниел. – Потому что если ты это сделаешь, мне придется как минимум вернуть тебя на каторжную должность всеобщего помощника. Как максимум – попрощаться с тобой.

«Работа есть работа», – печально подумала Жюстин.

– Поэтому ты никогда не сделаешь это снова. И, дабы убедиться, что у тебя не будет даже соблазна, я предупреждаю, что, хотя и не стану рассказывать Генри о твоих редакторских экспериментах, обязательно скажу, чтобы гороскопу на этот месяц уделили особое внимание. Скажу, что мне нужна стопроцентная точность в наборе текста. И что я, возможно, это проверю.

– Кто еще знает об этом?

– Только ты и я, – успокоил ее Дэниел. – И, думаю, будет лучше, если все так и останется.

– Спасибо тебе.

– Тогда решено. – Дэниел взял ручку и рассеянно перечеркнул лист, лежащий перед ним. – И, Жюстин?

– Да? – обернулась она, страстно желая, чтобы он сказал что-нибудь, что угодно, подтвердив, что они провели половину выходных вместе, в постели. Что она ему нравится.

– У тебя есть все задатки отличного журналиста, – сказал Дэниел. – Не делай больше таких глупостей, ладно?

Просьба ее задела, хоть и была абсолютно справедливой. Она совершила глупость. Она совершила глупость, взявшись править гороскопы, и еще одну, когда связалась с Дэниелом.

– Не буду, – сказала она.

– Обещаешь?

– Обещаю, – подтвердила она. И она действительно так думала.

Вернувшись домой вечером, Жюстин чувствовала себя такой измотанной, что перед глазами плыл туман, а голова кружилась. Все суставы болели, и она не могла понять, жарко ей или холодно; щеки горели, но при этом ее била дрожь. Неужели она заболела? Нет, конечно нет. Это было бы ужасно не вовремя.

Она подошла закрыть шторы в гостиной и увидела на противоположном балконе Ника